Империя страха - Юлиан Бардин

— Хватай его за ноги, — приказал Чижов, указывая на распластавшегося крепыша.

Гвоздик не заставил просить себя дважды и охотно выполнил требуемое.

Вдвоем они занесли гостя в ванную и опустили на холодный кафель. Тот открыл глаза, недоуменно уставившись на противников, — во взгляде читался дикий страх, граничащий с безумием.

Не растрачивая силы на бесполезные вопросы, Юра резко саданул господинчика ногой по ребрам. Тот в ответ издал лишь короткий вскрик, шумно выдохнув.

Чижов, сорвав с металлических кронштейнов бельевую веревку, принялся связывать руки коротышки за спиной. Затем он заткнул сливное отверстие пластмассовой пробкой и включил горячую воду. Только после этого он приподнял крепыша под мышки и рывком поставил на ноги.

Едва ночной гость обрел под собой почву, как сокрушительный удар в челюсть опрокинул его навзничь, перебросив через чугунный борт.

Потирая ушибленный кулак, Иваныч заговорил, наблюдая, как вода с шумом наполняет резервуар.

— Сейчас мы тебя сварим, благо что кипяточек имеется. Но ты в любой момент можешь нас остановить.

Их низкорослый гость не издал ни звука, собираясь мужественно вынести все пытки.

В этот миг заговорил вор, доставая из кармана выкидной нож — трофей, завоеванный в гостиничном номере:

— Иваныч, сбегай на кухню, принеси соли, — мягко попросил он. — Проверим на практике, что такое «не сыпь мне соль на рану».

Сказав все это, вор вплотную приблизился к жертве и резко разорвал на нем одежду, обнажив крепкий, мускулистый торс.

Вернулся Чижов, держа в руке фарфоровую солонку, которую охотно протянул товарищу.

Не оборачиваясь к каскадеру, Дегтярев спросил:

— А как ты думаешь, Ваня, получится из меня хирург?

Блестящее острие ножа уткнулось в подрагивающую плоть и, прежде чем коротышка успел хоть что-то сказать, мягко вошло в тело, распоров тонкую загорелую кожу. На месте пореза проступила алая кровь, стекая по металлическому лезвию выкидухи.

Громкий, душераздирающий крик огласил тесную комнатушку, буквально оглушив всех присутствующих.

— Что ты орешь, как будто тебя режут, — мрачно пошутил Гвоздик, — это же только маленькая царапина. Давай мы тебя подлечим.

С этими словами он обильно посыпал кровоточащую рану принесенной солью.

Плотно стиснув зубы и прикрыв глаза, коротышка тихо поскуливал, боясь вновь закричать. А обжигающая жидкость уже покрыла лакированные ботинки, просачиваясь сквозь плотную ткань брюк.

— Ну давай, краснодонский подпольщик, крепись, — почти сочувственно проговорил Дегтярев, — сейчас я проковыряю в твоем боку еще одну дырочку.

Однако прежде чем смертоносная сталь коснулась тела допрашиваемого, тот заголосил:

— Не надо! Я все скажу…

Антон прислушивался к раздающимся из ванной комнаты крикам. Ему понравился трюк Гвоздика с мнимым захватом, и он довольно ухмылялся, сидя за кухонным столом. Лямзин уже хотел покинуть убежище, когда его слуха достиг едва уловимый шум шагов за окном. Кто-то крался к дому.

Встав за оконную занавеску, майор посетовал на то, что не вернулся в прихожую за пистолетом. Но было теперь поздно — кто-то явно проник в дом, воспользовавшись незапертой дверью, и единственным оружием комитетчика стал длинный кухонный нож, крепко зажатый в кулаке правой руки.

Тихо приоткрылась дверь, и на фоне освещенного коридора показалась фигура вооруженного мужчины, за спиной которого проследовали еще три такие же тени, бесшумно двигавшиеся в сторону ванной комнаты.

Человек, вошедший в кухню, не стал зажигать свет, двигаясь на ощупь и выставив перед собой готовое к бою оружие.

Лямзин в эту секунду желал только одного — чтобы незнакомец приблизился как можно ближе. И его желание исполнилось: человек оказался как раз напротив майора.

Резко отдернув штору, Антон шагнул навстречу противнику и воткнул нож в его незащищенную грудь.

Тот даже не успел понять, что же в конце концов произошло, когда длинное лезвие пронзило его едва ли не насквозь, пробив легкое. Пистолет выпал из безвольно поникшей кисти, а губы человека окрасились кровавой пеной. Темно-бурая жидкость вместе с остатками отлетающей жизни вытекала из смертоносной раны — он умер, еще не достигнув пола.

Лямзин проворно подхватил обмякшее тело и бережно уложил его на гладкий линолеум. Затем, подобрав оружие, майор тихо распахнул окно и выпрыгнул на улицу под проливной дождь. Но едва он успел проделать пару десятков шагов, как за его спиной послышались чьи-то отчаянные крики:

— Сеню зарезали!

— Держите его! — вторил другой голос, явно принадлежавший старшему группы, — он не мог далеко уйти.

Никогда в жизни Антону еще не приходилось так быстро бегать, как в этот раз. В несколько прыжков преодолев десятиметровое расстояние, он выскочил за ворота, обнаружив впереди приткнувшийся к кустарнику серебристый «Мерседес».

Обежав машину и убедившись, что ключей в замке зажигания нет, майор хотел броситься в лес, но споткнулся о корягу и едва не пропахал носом влажную землю, зацепившись рукой за крышку багажника. Ладонь скользнула по кнопке замка, и багажник открылся, обнажив вместительное пространство.

На раздумье понадобились считанные доли секунды, и майор запрыгнул внутрь, плотно прикрыв за собой крышку.

Едва комитетчик успел спрятаться, как послышался приближающийся топот нескольких пар ног.

Рядом с «Мерседесом» остановились двое мужчин, в одном из которых Лямзин узнал голос старшего:

— Куда он делся, сука? — выплюнул из себя тот.

— Хрен его знает, — заговорил второй и уверенно предположил: — В лес небось ломанулся, куда же еще.

На несколько секунд повисла гнетущая тишина, и Антону показалось, что его убежище рассекречено — он направил оружие в сторону предполагаемых противников. Но волнения развеялись с первыми словами старшего:

— Ладно, пусть пока побегает… один черт, за шлюхой своей вернется.

— Кстати, — вставил второй, — он мог слышать, как раскололся Пенек, поэтому может отправиться на квартиру в Чертаново.

Старший несколько секунд подумал, а затем сказал:

— Ты, Андрон, возьми Бублика и поезжайте за телкой. Бублик пусть останется с Петрухой в засаде, а биксу притащи сюда. С нею нам будет спокойнее.

Голоса стали отдаляться, и до Лямзина донесся обрывок фразы, сказанной Андроном:

— Куда же они дели цепь? Может, комитетчик с собой забрал, — предположил говорящий, — тогда этих пока мочить нельзя…

Он продолжал рассуждать в том же духе, но майор этого уже не слышал — в эту секунду Антон думал лишь о том, как помочь приятелям, попавшим в западню. «Эх! — пронеслось в его голове, — был бы у меня тогда ствол, я бы не дал им приблизиться к ребятам. Ну да что теперь…» — оборвал он себя.

Прислушиваясь к отдаленному гвалту голосов, Лямзин выбирал момент, чтобы покинуть убежище, и в этот миг вновь раздались приближающиеся шаги.

Хлопнула дверца автомобиля, и майор ощутил, как затряслось его тело от вибрации включившегося двигателя. Почти в ту же секунду автомобиль тронулся с места, увозя невольного пассажира в неизвестность.

Сколько продолжалось их путешествие, Антон не знал — часы остались лежать на ломберном столике в прихожей особняка. Ему казалось, что время остановилось и мгновения тянутся нестерпимо долго.

Неудобство положения заключалось не только в тесноте и темноте, но и в том, что на поворотах его тело швыряло из стороны в сторону, а голова то и дело билась о какую-то металлическую конструкцию.

Боясь потерять способность действовать, Лямзин пытался время от времени шевелить затекающими конечностями, но мерзкое ощущение колючей тяжести в ногах не давало покоя.

Ко всем неприятностям добавилось и то, что в багажнике «Мерседеса» располагались мощные динамики стереосистемы, включенной едва ли не на всю катушку. В какой-то миг майору показалось, что колонки установлены в его голове, груди, животе и вообще во всем теле.

Наконец автомобиль замер, заглушив двигатель; смолкла и надоевшая музыка, которую сменил приглушенный звук беседы в салоне «Мерседеса». Если бы не эти чертовы динамики, Антон, может быть, и смог бы что-нибудь услышать, но сейчас он едва различал стук собственного сердца.

Звук захлопнувшихся дверей предшествовал протяжному писку включенной сигнализации.

Когда шаги отдалились на приличное расстояние, майор попытался открыть крышку багажника, но его ожидало жестокое разочарование. Центральный замок надежно заблокировал все открывающиеся части автомобиля, а попытки отогнуть язычок привели к тому, что спрятанная под капотом сирена истошно завыла, оглашая окрестности надсадным криком.

Топот бегущих ног хозяина иномарки подсказал Антону выход из положения. Невидимый Андрон отключил сигнализацию, дождался, пока она успокоится, а затем вернул все в исходное положение, собираясь удалиться.