Тихая гавань - Андрей Бармин

- Позови мне ефрейтора и старшину, - попросил он Шмультке, и водитель побежал к грузовикам. Вернулся он в сопровождении немецкого ефрейтора и поляка.

- Кто-то из вас уже здесь был?

- Да, герр лейтенант, - ответил по-немецки старшина. Вполне сносно. Звали его Стефан, ему было около пятидесяти лет, роста он был небольшого, но очень крепкий , сбитый, при Советах был осужден за разбойное нападение на почтальонов. Решил вернуть деньги за отобранную скотину, которую коммунисты определили в колхоз. Единственный из полицаев, кого взяли с такой судимостью. Барт иногда благодарил судьбу, что попал именно сюда, а не восточнее, так как в белоруссии и Украине в полицаи набирали откровенно уголовный сброд. Стефана предшественник Зайберта пропустил из-за идеологической подоплеки нападения: мужик просто противился коммунистам. За два года в этом городе Барт немного начал понимать польский язык, но цели говорить на нем не ставил, так как после окончания войны эти земли войдут в состав Рейха, и уже местным придется изучать его родной язык. В принципе и сейчас разговорный немецкий для населения был несомненным плюсом, так что он решил не напрягаться с изучением варварского диалекта, однако вольно-невольно запоминал общеупотребительные слова и фразы. Но старшина вполне сносно говорил на его языке, не Доброжельский, конечно, но разборчиво и четко, хотя немного медленно.

- Богатый хутор. Пасечники, и два больших пруда. Плюс выпас хороший, так что грех им тут жаловаться. Мужичков, конечно, маловато осталось, но хозяйство отлажено, так что не бедствуют, а медок сейчас ой как дорог.

- Возможно сопротивление?

- Вряд ли, - немного напрягся полицай, - если только пришлые, - у них на весь хутор пятеро мужиков было с «бронью», еще десять дедов, крепкие, но старые и мальчишек двое.

- Так мало детей? - удивился Барт, привыкший к огромным крестьянским семьям.

- Здесь, да. Мало. Они их в город обычно отправляют, на учебу. Зажиточные, могут позволить.

Стефан рассказывал это без тени зависти: когда-то и он был таким, но пришли большевики, отобрали все, что он строил и копил долгими годами упорного и честного труда. И он пошел забирать свое с обрезом в руках, его схватили, хотели судить, но пришли немцы, и его отпустили. Барт на секунду представил, каково лишиться всего, что строил долгие годы жизни, и эта мысль повергла его в уныние.

- По вашим словам все выходит так, что мы быстро проверим хутор и спокойно вернемся?

- Да, герр Барт, чужих здесь не любят. Живут достойно, проблемы с властью им не нужны.

Он подумал, что кто-то же чужой здесь есть, раз Зайберту поступил сигнал про людей с оружием.

Лейтенант улыбнулся:

- Пусть все будет именно так.

И, конечно, все пошло именно «не так».

На въезде в хутор они увидели, как почти все жители этого маленького поселения собрались на небольшом холме, за которым, как выяснилось, располагалось местное кладбище.

- Утро начинается с похорон, - пробормотал Шмультке, - не к добру это.

Водитель оказался провидцем: Барт и сам не понял, как все завертелось.

Лейтенант скомандовал остановиться, с одной стороны, то, что все хуторяне собрались на кладбище было хорошо — им не надо будет выискивать и собирать жителей, с другой — проверка в такой момент может привести к агрессивной реакции. Но когда лейтенант, держа руку на кобуре, подошел поближе, то немного успокоился: мужчин среди собравшихся было совсем немного: четыре старика и два подростка, как и везде в их округе население составляли преимущественно женщины. Максимальная угроза — крики и ор, но он уже выработал к ним иммунитет, да и примерно знал, как вести себя в такой ситуации. Из-за маленьких размеров хутора старосты здесь не было, как и полицаев, но они и не требовались. Барт приказал своим людям следовать в хутор, а сам остановился в некотором отдалении от собравшихся, не вмешиваясь в церемонию.

Ему показалось несколько странным столь раннее время церемонии и отсутствие священника, но тут к нему подошла старуха в черном выцветшем платье:

- Зачем пожаловали? - ее палец , морщинистый и с пожелтевшим от табака ногтем почти ткнулся ему в грудь. Лейтенант отпрянул, не ожидая такой дерзости.

- Вы хорошо говорите по-немецки.

- Я немка. Зачем пожаловали?

- Стандартная проверка, все ли у вас хорошо...

- Идите проверяйте, а нам не мешайте, - в голосе старухи сквозила ненависть, чему Барт был сильно удивлен: обычно этнические немцы были очень хорошо расположены к своим соотечественникам в форме, ведь до их прихода поляки часто унижали их и белорусов.

- Фрау... Позвольте поинтересоваться, кого хороните? И от чего усопший покинул этот мир?

- Усопшие, - старуха сверлила его взглядом, - пара семейная, в бане угорели позавчера. Помылись неудачно.

Он не отвел взгляд от красноватых глаз старухи, внутри начал расти комок злости: какое право она имеет так с ним разговаривать? Он вел себя максимально вежливо: никому не мешал, она сама к нему подошла.

- Вы уже известили ближайшую комендатуру?

- Я тебе не чистописец!

Со стороны собравшихся на похороны выбежала девочка лет двенадцати с тихим возгласом:

- Баба, иди к нам.

- Отстань, - старуха с такой же ненавистью посмотрела на девочку, но та схватила ее за рукав и подтащила к остальным, тут же повернулась к Барту:

- Простите ее. У бабушки давно не в порядке с головой, но... - и тут девочка осеклась.

Она сказала немецкому офицеру, что в ее семье душевнобольной. Барт сделал вид, что не обратил на это внимания, хотя сам подумал: «мы с Шульцем ищем сумасшедших в городе, но сколько их по окрестным селам — одному Богу известно. А ведь им никто не мешает приезжать в город и уезжать. Базарные дни, сдача продналога, какие-то бюрократические дела...»

Лейтенант решил не мешать церемонии и в сопровождении Шмультке направился в хутор. Крепкие бревенчатые дома с крышами из металла, два дома построены из красного кирпича: по всем меркам хутор был зажиточным. Даже хозяйственные постройки и изгороди содержались в порядке. Отсутствие мужчин мало повлияло на поддерживаемый порядок. Из разговоров с солдатами, воевавшими на востоке, Барт знал, что там большевики напрочь убили у населения желание жить в чистоте и достатке.

Солдаты и полицаи ждали его возле первого на короткой улице дома. Машины стояли на дороге, но они вряд-ли кому помешают — в город явно никто сегодня не собирался. Шмультке сказал:

- Герр барт, я