Три дня в Сирии - Михель Гавен

Окинув Джин взглядом с ног до головы, он как-то неприятно усмехнулся и направился к двери, словно ничего и не произошло. Семейство Асадов, как поняла женщина, пользовалось возможностью пострелять друг в друга. Шаукат неподвижно лежал на ковре. Его поддерживал за плечи адъютант, а рядом на ковре расплывалось темное кровяное пятно. Махера содеянное явно не волновало. Открыв дверь, он остановился на пороге, еще раз взглянул на Джин. Похоже, она занимала его гораздо больше, чем мысль о том, жив муж его сестры или уже мертв.

— Когда она тебе надоест, скажи мне, — мерзавец кивнул в сторону Джин, словно Шаукат мог его не только слышать, но и видеть. — Я ее заберу к себе. Очень уж хороша. Тоненькая. Моя Маналь разъелась, ее уже и не обхватишь. Что до дезертиров, — его красиво очерченные губы под аккуратно подстриженными усами скривились в ярости. — Я приказан их расстрелять, и значит, так и будет. Никто не смеет отменить мой приказ! — закончил Махер, выйдя в коридор и резко захлопнув за собой дверь.

Джин опять вздрогнула.

— Господин, господин, вы слышите? — как только Махер удалился, адъютант склонился над Шаукатом и испуганно звал его. — Кажется, он без сознания, — растерянно заключил мужчина, взглянув на остальных. — Чего теперь делать? Надо позвать врача.

— Дайте, дайте, я посмотрю, — Джин быстро подошла и опустилась на колени перед Шаукатом.

— Она же врач, — вспомнил вдруг адъютант. — Как вас там зовут… Зоя, подскажите нам? Вы разбираетесь в подобных случаях? — Джин отметила новое, уважительное обращение к своей персоне.

— Я разбираюсь, — кивнула Джин. — Во-первых, помогите мне перенести господина на диван, — распорядилась она, — я не могу смотреть на полу. Во-вторых, немедленно прикажите хозяину принести все медицинские препараты и инструменты, которые имеются в отеле. Голыми руками, без препаратов, как вы понимаете, много не наделаешь. У них здесь есть медицинский пункт?

— Должен быть, — адъютант Шауката вскочил и побежал к телефону, закричав в трубку: — Мустафа, в генерала стреляли. Кто? Кто? Какая разница? Махер стрелял. Что «о!»? Срочно нужны медикаменты. Какие? — он быстро оглянулся на Джин, которая помогала помощникам генерала уложить его на диван перед окном.

— Все медикаменты. Я посмотрю, — сказала Джин.

— Не знаю. Короче, несите все, что есть, — передал адъютант. — Доктор? Кстати, у них тут есть доктор, — сказал он, обернувшись к молодой женщине.

— Пусть придет. Его помощь не будет лишней. Вдвоем мы быстрее справимся, — кивнула она.

— Пусть приходит! — дублировал офицер в трубку. — И поскорее, Мустафа, поскорее, — взволнованно добавил мужчина.

— Надо снять одежду. Помогите мне. Я должна осмотреть рану, — попросила Джин помощников.

— Он жив? — затаив дыхание, спросил один из них.

— Да, жив, — заключила Джин, заглянув в зрачки генералу и приложив ухо к груди, — у него шок. Сейчас я сделаю укол, и он придет в себя. Неужели выстрелили прямо в него? — поразилась молодая женщина. — Какая-то дикость.

— Да, в него. Пуля прошла навылет и угодила в подоконник. Махер не считает подобное дикостью, — усмехнулся адъютант, подходя ближе. — Для него такие штучки — обычное дело. Если на плацу Махер недоволен выправкой своих гвардейцев или заметит минимальную небрежность в обмундировании, ему ничего не стоит просто застрелить солдата, который вызвал его неудовольствие. Махер вообще любит пострелять по каждому поводу.

— Заметно, — тяжело вздохнула Джин. — Он уехал?

— Не думаю. Для него не произошло ничего особенного, — ответил офицер. — Сидит, наверное, на ротонде и смотрит на девочек Мустафы или уже потащил какую-нибудь из них в номер. Махер любит заняться легким сексом после того, как позлится, а особенно постреляет, — офицер криво усмехнулся. — У него сразу потенция повышается. Махер еще явится сюда узнать, как его родственник чувствует себя после так называемого разговора.

— Не впускать! — резко приказала Джин.

— Кого не впускать? — опешил офицер.

— Махера аль-Асада сюда больше не впускать, — молодая женщина серьезно посмотрела на собеседника, повернувшись. — Вам ясно? Просто закрыть дверь и не пускать ни при каких обстоятельствах. Иначе такая встреча может только усугубить положение.

— Как мы можем не пустить его? Положено… — снова удивился офицер.

— Вы хотите, чтобы ваш начальник быстрее поправился? — нахмурилась Джин.

— Да… — неуверенно ответил офицер.

— Так выполняйте мои советы. Вас как зовут?

— Заир аль-Мас. Я старший адъютант, — ответил тот все так же растерянно.

— Так вот, Заир, закройте дверь. Впустите только врача, и пусть внесут медикаменты. Больше тут никого не нужен, даже сам хозяин. Все его стенания и вздохи здесь совершенно ни к чему. Махеру, когда он явится, просто ответьте, что больному необходим покой и так настаивает доктор. Все. Покой, ясно? — кратко распорядилась Джин.

— Ясно, Зоя, — спокойно кивнул адъютант, а Джин отметила его заинтересованный и едва ли не уважительный взгляд.

— Теперь дайте мне свет, — повернувшись, сказала молодая женщина. — Снимите абажуры с тех ламп и несите сюда обе. Посветите мне. Я должна видеть входное и выходное отверстия от пули, чтобы понять, какие органы задеты. Пуля, попавшая в подоконник, означает сквозное ранение. Это облегчает дело, но все зависит от того, как она прошла и насколько сильное кровотечение. Так, — она наклонилась над Шаукатом. — Входное, я вижу. Светите сюда, пожалуйста, — попросила Джин помощника, — оно находится в районе нижних ребер. Значит, скорее всего, задета печень. Это грозит нам желчным перитонитом, — удрученно покачала головой молодая женщина. — Надо делать операцию, но в таких условиях, — она окинула взглядом комнату, — это невозможно. Его надо срочно везти в госпиталь. Где, в конце концов, Мустафа? — спросила она Заира. — Почему так долго? Принесите из ванной полотенца, — попросила Джин помощника, — я не могу затыкать рану пальцем. Перетянем хотя бы полотенцами.

— Мустафа! Где ты застрял? — закричал в трубку Заир. — Собираетесь? Тебе помочь под дулом пистолета? Я сейчас пришлю людей, — пригрозил он.

— Вот полотенца, — подскочил второй помощник.

— Приподнимите генерала. Я наложу временную повязку, — приказала Джин.

— Сейчас они придут, — Заир положил трубку.

— В крови появилась желчь, — озабоченно сказала Джин. — Значит, печень задета, и весьма серьезно. Ничего иного, слава богу, нет, следовательно, хотя бы кишечник в порядке. Рану надо вскрывать, — повторила она, взглянув на Заира. — Здесь есть поблизости военный госпиталь? Что вы стоите? Звоните, и пусть они готовятся к срочной операции. Надо обязательно делать трансфузию крови. Скажите, какая группа крови у генерала?

— Я не знаю таких секретных сведений, — пробормотал Заир, растерянно моргая глазами.

— Как это «секретные»? Группа крови — секретные сведения? — Джин не поверила собственным ушам.

— Да, все сведения, касающиеся семейства Асадов, секретные. Даже размер обуви, не говоря уже про группу крови. Эта информация доступна только министру здравоохранения и лечащему врачу семьи в Дамаске, — ответил тот.

— Если генерала ранят во время ведения боевых действий? Тогда как? Значит, он может спокойно умирать? — усмехнулась Джин. — Ладно, вы знаете, как звонить его жене в Дамаск? — спросила она Заира.

Молодая женщина надеялась уже только на Бушру аль-Асад, которая сможет взять на себя ответственность и как-то сдвинуть дело с мертвой точки.

— Знаю, — ответил тот, но не очень уверенно.

— Тогда немедленно звоните и дайте мне трубку, — распорядилась Джин.

— Если она узнает, что вы… кто вы… — пытался возражать Заир.

— Вы не говорите ей всякой ерунды, совершенно не имеющей никакого отношения к делу. Скажите, я врач, русский врач. Будет достаточно. Надо же соображать. Что у вас за странная манера — думать о второстепенных вещах и забывать о главном? — оборвала она его резко.

«Впрочем, ничего удивительного, ведь неумение выделить главное является одним из признаков деградации личности и общественной системы в целом. Я читала, в Сирии все прогнило. Настолько? Видимо, да. Даже спасти своего начальника у них не хватает энергии и воли. Они все время чего-то боятся», — печально подумала Джин.

— Мы принесли, — раздался мужской голос, и на пороге появился изрядно вспотевший Мустафа. На груди и под мышками на белой рубашке красовались крупные влажные пятна. За ним шел Абан, нагруженный коробками с красным крестом сбоку. Замыкал группу высокий молодой человек в белом халате с медицинским чемоданчиком в руках.

— Врач, — показав на него, сообщил Мустафа с уважением, — прислали из Дамаска. Здесь лекарства и все для перевязки, — мужчина показал на коробки и присел в кресло, вытирая пот, и явно довольный собой. Наверное, он считал, дело уже сделано — генерал Шаукат спасен самим фактом появления его помощников.