Страна аистов - Вадим Храппа

Печать Отакара

Но даже если рыцарей было только 600, по тем временам это уже считалось огромной армией. Ее бы вполне хватило, чтобы пронестись по полуострову, «спалив все, что могло быть взято огнем, и захватив в плен и убив многих людей». Крупные крепости пруссов, такие как Гермау, благородные рыцари предпочли обойти стороной. «Когда же труд паломничества его был совершен, король вернулся в свое королевство, не понеся больших потерь». Был ли Отакар в Твангсте, достоверных сведений не существует. Скорее всего, Отакар и не подозревал ни о городище Твангсте, ни о планах Ордена построить там замок. А орденские монахи-воины попросту использовали его тщеславие для вторжения в Самбию, куда им дотоле ступить не удавалось. Кроме того, члены Ордена признавали только один авторитет — Самого Господа, ну и еще немножко его наместника на земле, Папу Римского. Они никогда не назвали бы свой замок в честь какого бы то ни было монарха. Так что к Кёнигсбергу король Богемии, вопреки легендам, не имеет никакого отношения.

Гораздо интереснее другое: откуда взялось название «Кёнигсберг — Королевская Гора»? Доподлинно известно, что у рыцарей Ордена не было привычки напрягать воображение, и захваченные замки или поселки они не переименовывали. Если поселок пруссов назывался Тапиов, а замок — Гирмова, они таковыми и оставались: «Тапиау», «Гермау». Каким образом словосочетание «Королевская Гора» заменило «Твангсте»? Вполне вероятно, что холм еще до прихода в Пруссию крестоносцев назывался «Конунггарб». «Конунг» у скандинавов значит «князь» или «король», а «гарб» по-прусски — «гора». Для тех, кого смущает этот лингвистический гибрид, поясню, что в Самбии, где издревле поддерживались братские связи с северо-западом, это было вполне допустимо. Словом, орденские братья, не мудрствуя лукаво, дотошно перевели «Конунггарб» на немецкий язык — так и получился «Кёнигсберг». Только теперь нам вряд ли уже удастся когда-нибудь узнать, в честь какого же короля был назван город.

А Отакар Пржемысл II после того похода зимой 1254–1255 годов побывал в Пруссии еще раз — в 1268 году, о чем очень не любят вспоминать его поклонники.

1255 год

Под Рождество около шести сотен рыцарей, возглавляемых Отакаром, по льду залива перешли из Бальги на Самбийский полуостров, разрушили духовную столицу Пруссии — Ромову — и в устье Преголлы (так эту реку называли пруссы) на высоком холме решили строить замок.

Поначалу, в угоду славянскому происхождению Отакара, замок назовут Краловец, но приживется более привычное для немецкого уха название — Кёнигсберг. Событие это широко известно, и подвиг богемского короля, первым из крестоносцев вторгшегося на территорию прусского племени самбов, считается образцом рыцарской доблести. А вот о том, что Отакар приходил в Пруссию еще раз в 1268 году, почему-то принято умалчивать. Возможно, потому, что его второй поход был не таким славным — пруссы наголову разгромили всю армию короля, нимало не смущаясь тем фактом, что среди крестоносцев был цвет европейского рыцарства — сплошь герцоги да ландграфы. И Отакар бежал из Пруссии самым банальным образом, сверкая пятками, за которые его хватали прусские боевые собаки. И больше никогда сюда не возвращался. Позже он станет оправдываться: дескать, и погода была неподходящая, и лошади какие-то квелые попались…

Но мы-то знаем — гнали пруссы Отакара до самой Вислы и не могли догнать.

1256 год

Рыцари Тевтонского Ордена перекрыли плотиной Кошачий ручей. Ниже плотины встали три мельницы, а выше образовался пруд, позже названный Замковым, поскольку на берегу его вскоре вырос замок Кёнигсберг.

Теперь замка нет. Вместо него торчит, как призрак коммунизма, недостроенное здание Дома Советов, а сам пруд теперь называется Нижним озером. Впрочем, от этого он не стал менее привлекательным и полноводным. А ведь ручей, давший начало пруду, назывался «Кошачьим» оттого, что его могли перейти вброд даже кошки. Вот что получается, когда за дело берутся умные люди — получаются красивые озера. Это уже после люди с другим складом ума рушат на берегах озер замки и строят уродливые памятники собственной глупости.

Когда-то в Кёнигсберге считалось само собой разумеющимся, что каждая ведьма время от времени становится кошкой. Более того, по ночам эти кошки садились в свои маленькие лодочки и катались по ручью, возле которого был построен замок. Оттого якобы и назвали тот ручей Кошачьим. Есть, правда, и другая версия — ручей могли перейти вброд кошки. Но, независимо от того, какая история вам нравится больше, ручья в том месте, где по ночам любили кататься ведьмы, мы теперь уже не увидим. Но пруд остался.

Сегодня старушки с внуками кормят там хлебом нахальных лебедей. Как знать, возможно, эти разжиревшие водоплавающие — потомки той пары птиц, которую поселили на пруду еще в 1525 году. Именно тогда властями Пруссии была сделана первая попытка превратить окрестности водоема в место прогулок и отдыха горожан. Правда, горожане тогда были еще не очень сознательными и, согласно своему средневековому менталитету, еще 200 лет продолжали сваливать и сливать в пруд нечистоты (справедливости ради, следует сказать, что в 70-е годы уже XX века наши с вами сограждане поступали так же).

Замковый пруд. Фотография конца XIX века

Однако стоило городу облагородить берега — и отношение к пруду изменилось. Произошло это в середине XVIII века. Тогда и стал Замковый пруд центром культурной жизни города.

По ночам на лодках катались студенты с барышнями. На берегах появились кафе и рестораны, в ухоженных парках гуляли обыватели с детьми и собачками, а земли в районе пруда так подорожали, что построить там дом могли только очень богатые люди.

Заметим, что именно на берегах Замкового пруда стояли резиденции сразу двух масонских лож — «Мертвой головы» и «Феникса». Там же, в доме купца Айхмана, в свои приезды в Кёнигсберг любила останавливаться королева Луиза.

Замковый пруд был столь любим кёнигсбержцами, что один немецкий юморист даже как-то окрестил город «Кёнигсберг-на-Замковом пруду». Он же в своих записках заметил: «В Данциге всюду чувствуется озабоченность. Хочется идти и что-то делать, производить. В Кёнигсберге же в воздухе носится музыка!»

Немудрено — только на Замковом пруду каждый четверг несколько городских оркестров устраивали концерты. Лодок было столько, что лебеди, привыкшие брать пищу из людских рук, не могли подобраться к берегу. Это возмутило кёнигсбергский Союз защиты животных, и он не только потребовал освободить для лебедей южную часть пруда, но и заставил городские власти выстроить птицам дом на воде — в форме небольшого готического храма. Кстати, жили в том домике не только привычные нам белые лебеди, но и черные — австралийские.