Крамер против Крамера - Эвери Корман

Когда они покончили с деталями их брака и обсудили состав возможных свидетелей, в Теде что-то надломилось. Ему представилась вся абсурдность ситуации, когда он, сидя в конторе адвоката, обсуждает стратегию действий, чтобы у него не забрали сына. Слова доносились до него откуда-то издалека. Он никак не мог сконцентрироваться.

— Тед?

— А может, нам куда-то убежать, скрыться, а? — вернулся он к теме разговора.

— Ни в коем случае, если тебе нужен ребёнок. В таком случае суд вынесет заочное решение.

— Нет.

— Значит, мяч сейчас утебя. А она попытается обвести тебя.

Шонесси знал адвоката Джоанны, чьё имя было Поль Грессен. Он считал его весьма способным специалистом. Судью Германа Б. Аткинса он оценил как «очень человечного». Слушание должно было обойтись Теду в пять тысяч долларов в любом случае — выиграет он дело или проиграет — плюс ещё немалую сумму, если Джоанна одержит верх и его обяжут платить её судебные издержки. Такова цена ребёнка, подумал он. Деньги он найдёт. Тед в этом не сомневался.

Останется ли у него Вильям Крамер или он потеряет его — это должен будет решить суд, который по традиции будет исходить из принципа «в интересах ребёнка». Вот что ты должен сделать, Тед, — доказать, что в «интересах ребёнка» остаться ему с тобой. Им придётся доказывать, что Тед как нельзя лучше исполняет обязанности отца, что он обладает качествами, которые Тед никогда не считал своей заслугой — он не алкоголик, не наркоман, не гомосексуалист или бывший преступник, что он работает, что он действительно относится к ребёнку с большой ответственностью и что он не виновен в «больших моральных пригрешениях».

Он понял, что не может взять на себя вину даже за случайные связи. Вивиан, последняя, с кем он встречался, не ответила ему несколько раз, когда он вечерами звонил ей. Он попытался понять: потому ли, что она не хочет отягощать его трудное положение, или потому, что в их результате они отдалились друг от друга. Но, решив разобраться, в чём дело, он понял, насколько это сейчас для него не существенно.

Пытаясь встать на юридическую точку зрения, Тед предположил, что уход Джоанны из дома может стать главным пунктом обвинения против неё, но Шонесси, сославшись на дело «Хаскинс против Хаскинса», напомнил, что может быть вынесено решение и в пользу матери, которая было отказалась воспитывать ребёнка, а потом потребовала его обратно. Судья создал прецедент, присудив ребёнка матери на основании того, что «материнство не так легко списать со счёта».

По мнению Шонесси, Джоанна уязвима с точки зрения её истории, её появлений и исчезновений, которые могут оказать определённое эмоциональное воздействие, но главным решающим аргументом должен был стать сам Тед Крамер. Тед был преданным» любящим отцом с высоким чувством ответственности, и если бы ребёнку пришлось расстаться с заботящимся о нём отцом, это ни в коей мере не послужило бы его интересам.

— И плюс к этому, как я думаю, мы сможем указать на её душевную нестабильность. Она когда-нибудь говорила сама с собой?

— Джоанна?

— Тед, я понимаю, что это довольно грязная игра. Они пустят против нас в ход всё, что им удастся наскрести. Так что и ты должен думать в том же ключе. И слава Богу, если нам удастся доказать, что её уход из дому был продиктован тем, что ей моча в голову ударила, пусть даже она чётко знала, что делает.

— Она никогда не говорила сама с собой, Джон.

— Жаль.

Прикидывая, кто мог бы дать показания в его пользу, он подумал, что свидетельницей могла бы стать Этта Валевска. Она знала Билли лучше, чем кто-либо, она наблюдала отца и сына в домашней обстановке, но он не решался обратиться к ней с такой просьбой. Она была столь простодушна, что, как он выложил свои соображения Шонесси, притащить её на свидетельское место — значило бы просто эксплуатировать её.

— Брось, Тед. Ты вступил в игру. Да ты должен был бы представить в суд даже говорящего попугая, если бы он что-то мог сказать в твою пользу.

— Она совершенно неискушённый человек.

— Вписывай. Мы её подготовим.

Но Этта Валевска была страшно возмущена предстоящим процессом:

— Миссис Крамер хочет забрать Билли?

— Ну, у неё есть право попытаться это сделать.

— Он так вас любит.

Давай, Тед, ты же в игре, и у неё свои правила.

— Миссис Валевска, не могли бы вы повторить это в суде?

— Говорить перед людьми?

— Да. Рассказать им, как мы тут живём.

Он осведомился у адвоката относительно Билли. Неужели и он должен предстать перед судом? Можно ли его считать свидетелем? С чьей стороны?

— Нет, Тед. Судья может изъявить желание поговорить с ним с глазу на глаз в своём кабинете, но я сомневаюсь. Мальчик слишком юн для дачи показаний. Он недееспособен.

— Так что его минует чаша сия, — с облегчением сказал Тед.

Он решил не сообщать Билли, что его родителям придётся идти в суд, где предстоит битва за него. Ни словом он не обмолвился и на работе. Он уделял всё внимание кругу своих обязанностей — если он будет думать только о предстоящем суде, он рискует потерять работу, а если он потеряет работу, то рискует проиграть дело в суде.

В назначенный день подачи заявления он пришёл в суд, высвободив себе время между двумя деловыми звонками. Шонесси сказал Теду, что его присутствие необязательно, поскольку адвокат может изложить точку зрения клиента и сам, но Тед не хотел упускать из виду ничего, что имело отношение к процессу: он встретился со своим адвокатом рядом с залом, в котором проходило обычно слушание таких дел. Джоанна отсутствовала, предоставив своему адвокату изъясняться перед судьёй. Адвокат выдвинул предложение, чтобы заявление Джоанны было удовлетворено без специального слушания дела в судебном присутствии и ребёнок был передан ей. Судья, невысокий лысый человек шестидесяти лет, отверг его предложение на том же основании, что и прошение Шонесси об отмене слушания, поскольку порядок ухода за ребёнком, по его. мнению, не имело смысла нарушать.

Пол Грессен был учтивым человеком под пятьдесят лет, предпочитавшим носить костюмы отличного покроя с галстуком и платочком в нагрудном кармане. У него был мягкий голос, и порой он умело пускал в ход свою ироническую улыбку. Но Джона Шонесси не могли сбить с толку ни манера его поведения, ни искусство его пор тного. Он сам представлял собой высокую внушительную фигуру с серебряной гривой волос, и его костюм-тройка, в котором он появлялся в зале суда, был украшен белой гвоздикой в петлице. Как бы там ни было, ни манеры поведения адвокатов, ни их юридические тонкости не смогли предотвратить того, что Шонесси предсказывал с самого начала — в результате судья назначил слушание дела, выразив свой интерес к «столь юному возрасту ребёнка». Дата его была определена через три недели.

Выйдя в коридор с Тедом, Шонесси извинился, что вынужден покинуть его, но его ждут делз другого клиента. Они смогут обговорить всё с утра. Оставшись один, Тед прошёл через холл и спустился по ступенькам здания суда, понимая, что он войдёт сюда в роли «ответчика», которому придётся иметь дело с «истцом».

Судья назначил эксперта-психолога, которому предстояло исследовать домашние условия и ознакомиться с личностью обеих сторон. Она явилась к нему вечером уик-энда, грузная угловатая женщина лет сорока, которая, казалось, никогда не улыбалась. Доктор Альварес обошла дом, открыла все ящики на кухне, заглянула в холодильник, в шкафы в спальне и в аптечку в ванной. Она сказала, не может ли Билли поиграть у себя в комнате несколько минут, после чего, вынув блокнот и авторучку, принялась опрашивать Теда. Она хотела узнать, как складывается его день, сколько времени он посвящает Билли, чем они с ним занимаются, что делает мальчик, когда остаётся один, бывает ли ещё кто-нибудь в доме. Тед упомянул об Этте, но подтекст вопроса имел откровенно сексуальный характер, что он понял, когда вопрос был задан напрямую.

— Мистер Крамер, были ли в этом доме у вас с кем-нибудь сексуальные отношения?

«Да когда же я мог себе это позволить, мадам? Вы кого-то имеете в виду?»

— Доктор, я пытаюсь так вести свою личную жизнь, чтобы она не имела отношения к дому. В настоящий момент я ни с кем конкретно не встречаюсь.

— Это доставляет вам беспокойство?

— Не обязательно.

— А что доставляет?

— Что меня расстраивает?

«Твоё пребывание здесь, это слушание, Джоанна, её адвокат, судья, который должен вынести решение относительно самой важной части меня самого».

— Я даже не знаю, как вам ответить. Всё, что может расстроить нормального человека. Стоимость жизни, болезни моего ребёнка…

— Очень хорошо. А теперь я хотела бы переговорить с ребёнком. С глазу на глаз.

За порогом комнаты Билли простиралось его царство — на игрушечных машинках носились супермены; пояс от штанишек изображал автостраду, кубики высились небоскрёбами, и разбросанные игрушки не позволяли плотно прикрыть дверь. Так что Тед имел возможность из гостиной прислушиваться к ходу разговора.