Взрослое лето - Владимир Голубев

– Дочери учатся в университетах, а бывшая просто тратит мои деньги и по расписанию два раза в неделю мотается вечерами к своему тренеру по фитнесу. Вот такие лондонские дела.

– А нынешняя семья?

– Жена с дочерьми живёт в Ницце, раз-два в месяц они прилетают ко мне в Москву, на свидание. Прямо, как в зону. А девочки мои, Лиза и Настя, погодки, учатся в колледже. Делают успехи в языках и в английской литературе.

– Здорово, Ницца, – сказала Мила, откинулась на спинку стула и мечтательно закрыла глаза. – Это где-то во Франции? Просто как в сказке.

– Да, Лазурный Берег, Средиземноморье. Рукой подать до Италии. На Английской набережной Залива Ангелов полно уютных кафешек и роскошных отелей с видом на море. Да хватит всё обо мне да, обо мне, поведайте, что-нибудь о себе. Кстати, кофе удался.

– Спасибо. О себе что рассказывать? У меня затрапезная жизнь. Сразу после школы поступила в юридический институт, но забеременела и родила Алёнку, учёбу пришлось бросить. Отец ребёнка не помогал и вообще куда-то пропал, вроде остался служить на Севере, но в чём причина, не знаю до сих пор. Когда дочка подросла, я устроилась на работу в наш следственный изолятор.

– Куда? В тюрьму?

– Да, а куда меня мог ещё пристроить отец-фээсбэшник? Где были связи, туда и взяли. А что, совсем неплохо, отстояла смену на вышке – и домой. Я даже восстановилась на юридическом и отучилась четыре курса. Но тут погибли мои родители, мы остались почти без средств к существованию, ну а дальше вы сами всё знаете.

– Может, не скромно, но спрошу: а почему не вышла замуж, если не секрет? Хотя я, наверно, лезу в не своё дело, очень личное?

– Мы здесь народ простой, живём друг у друга на виду, что тут скроешь: да как-то не сложилось. Многие ухаживали, оказывали различные знаки внимания, но что-то не срослось, в отличие, как я вижу, от вас.

– Ты опять перешла на «вы»?

– Случайно.

– Вы меня разговорили, прямо как на исповеди, что-то я расслабился, наверно ваши чары подействовали.

– Скорее здешний воздух, он тут какой-то шальной.

– Внешне у меня всё благополучно и достойно, – сказал Сергей Геннадьевич, поправив джинсы. – А внутри, на самом деле – вакуум, ну, понимаешь: пустота. Знаешь, ещё родители говорили мне, да, наверно, и тебе, – за деньги не купишь участие, заботу или искренние переживания. Любовь приобретёшь, а вот всё остальное, наверно, невозможно.

– Как это «купить любовь»?

– Мила, ты взрослая женщина! Деньги и власть – вот две ноги, на которых в настоящее время держатся женские чувства.

– Не знаю, а я полюбила одноклассника. Вот дура!

– Не кори себя, первая любовь она такая – неземная! Исключение только подтверждает правило. Но не это меня волнует, романы случались у меня постоянно, особенно когда я разбогател. Плохо то, что своих детей почти не вижу, растут далеко, как чужие. Зачем отпустил от себя, не знаю? Когда видимся, начинаю им что-то говорить или даже учить, а они смотрят на матерей, мол, как им реагировать на этого дядю. Вот и получается, что имеется переводчик с отцовского на детский, без серьёзного образования, совсем не знающий жизнь, а определяющий её по богемным сплетням и гламурным журналам.

– Безрадостная картина у вас получилось. Может, ещё кофе?

– А давай, почему бы и нет. Кстати, а где Алёнка?

– Уехала в город со знакомым журналистом покупать новый телефон. Старый у неё весьма древний, весь класс над ней смеялся.

– А может, вам с ней съездить отдохнуть? Не желаете в Грецию, на Мальдивы или поближе, в Турцию?

– Пока нам не до отдыха, мы решили с Алёнкой на следующий год отправиться к морю-океану.

– Деньги – не вопрос. Фирма оплатит, мы должны помогать людям.

– Спасибо, но даже не знаю, что сказать.

– Вот попёрла знаменитая Белкинская гордость. А где вы сейчас работаете?

Мила загремела чашками и ответила не сразу.

– Знаете, в нашем районном ФСБ, слежу за порядком.

– За порядком в районе или в ФСБ? Наверно, там и там?

– Тьфу, неправильно, слежу за чистотой в отделе.

– Офигеть!

– Зарплата небольшая, зато безопасно, кому скажешь, где служишь, сразу успокаиваются и дальше ведут себя без всяких глупостей.

– Так может ко мне, в отделе кадров комбината полно работы, туда как раз ищем специалиста?

– Ну, я кадровиком никогда не трудилась. Вот на вышке с автоматом стояла и порядок наводила.

– Ну, вышек у меня пока нет, извини. Послушай, ну ты же устраивалась на работу, заполняла разные бумажки?

– Конечно.

– Значит, навык есть, и давай срочно восстанавливайся в институте, нам нужны толковые юристы. Учёбу мы тебе оплатим, конечно, заключим с тобой договор, отразим, что тебе надо отработать после диплома три года и так далее. Согласна?

– Да, а почему нет. Надо только с Алёнкой поговорить.

– Да, я уже понял, она девушка серьёзная.

– Да просто атас. Как мне с ней тяжело. Поставила перед собой цель и идёт к ней, не сворачивая, как баран на новые ворота. Я пыталась её отговорить от расследования этого убийства, мол, дочка следствие обойдётся без нас. А она ни в какую, говорит мне «не буду», а сама исподтишка занимается этим делом. И я решила присоединиться к ней, чтобы хоть как-то контролировать и влиять на её замыслы. Вот так она и очутилась на площади перед вашим офисом.

– М-да, Алёнка подняла шум на всю Россию, даже вчера вечером губернатор выяснял, уладил ли я конфликт с бедным ребёнком или нет?

– Мы, наверно, вам сильно навредили?

– Да нет. Даже как-то радостно, что вернулись времена на Русь-матушку, даже одиночка, если стоит за правое дело, может горы свернуть. При советах-то отправили бы в психушку, и все дела, а там бы вашу девочку и вас превратили в овощ и всё.

– Не пугайте меня! Может, перекусим, а то что я вас пою пустым кофе? Скажете потом, вот хороша хозяйка, ушёл от неё голодным.

– Да можно пару бутербродов. Посмотрите в пакетах, там все есть. И почему-то в вашем лесу подозрительно молчит телефон?

– У нас нет приёма, приходится Алёнке залезать на ёлку. Но вам не советую, ещё сорвётесь, костей не соберёте.

– Может это и хорошо, что сотовые умолкли – отдохну без звонков.

Мила и Сергей Геннадьевич принялись за приготовление бутербродов с грудинкой и бужениной и даже не услышали, как на террасу зашли Алёна и Женя.

– Какие люди в Голливуде, здравствуйте, Сергей Геннадьевич, – поздоровалась девочка. – А я прикупила себе новый телефончик, точнее смартфончик. Интернет, молодёжный дизайн, два номера и всё такое.

– Здравствуйте, молодёжь, поздравляю с покупкой! Я тоже не с пустыми руками, видите, мы тут бутербродами балуемся. Будете?

– Конечно! Но лучше бы плюшками… кстати моя мама печёт суперпироги.

– Здравствуйте, Сергей Геннадьевич! Вы меня помните?

– Здравствуй, тебя, кажется, Женя, зовут?

– Да, я брал у вас интервью. Вы ещё мою метафору похвалили.

– Помню-помню, я там что-то ещё осветил своим прожектором, подобно крейсеру «Аврора», в октябре семнадцатого года.

– А может, хватит перебиваться сухомяткой, давайте лучше обедать, есть целая кастрюля зелёных щей? – посмотрев на гостей, спросила Мила и, получив согласие, вышла на кухню.

– Ура! Я иду помогать маме. Женя, доставай тарелки, у нас толпа гостей. Аж, целых два.

Сразу после обеда Сергей Геннадьевич уехал, оставив после себя кучу подарков и главное – хорошее настроение. Алёнка уткнулась в новый телефон, и окружающий мир перестал для неё существовать. Женя, подобно рыжему коту, потёрся рядом ней, а потом помог помыть посуду Людмиле Александровне и, видя, что на него никто не обращает внимания, засобирался восвояси:

– Я поехал! До связи!

– Женька, досвидос! Респект за телефон!

– До свидания, Евгений! – крикнула на прощанье Мила. – Приезжай, непременно приезжай!

Воскресенье и понедельник прошли тихо и дали возможность Белкиным прийти в себя. В первый рабочий день недели Мила отпросилась на работе, чтобы съездить во вторник в отдел кадров стройки и выяснить условия новой работы.

Алёнка позвонила следователю, как договаривались, и оказалось, папика полицейские доставят в город только в среду. Оставалось ждать.

Во вторник Мила отправилась в посёлок к девяти часам. У неё сложилось ощущение, что весь отдел ожидал только её. Начальник любезно принял будущую подчинённую, огласил размер заработной платы, она на порядок больше прежней. Сотрудники с нескрываемым любопытством разглядывали новенькую, кто-то доброжелательно улыбался, а кто-то напротив, шептал с укором: «Что он в ней нашел?» Белкина с трудом прятала счастливую улыбку и радостные глаза – ей так хотелось сказать докучающей бедности последнее прости-прощай.

В среду Мила отправилась в город увольняться. А Алёнка ближе к обеду вскарабкалась на ель и набрала номер телефона следователя:

– Алло, Михаил Владимирович, это я, Лена Белкина.

– Привет! Подожди, я выйду, – в телефоне раздались шорохи и даже, как показалось девочке, грохот от падающего на пол стула.