Гранат и Омела (СИ) - Морган Даяна

Горлойс недоуменно моргнул, но его пристальный взгляд не потерял кровожадного блеска. Авалон с трудом вскинула бровь, — мышцы лица, казалось, напрочь отморозило — сохраняя высокомерную невозмутимость перед лицом смертельной опасности.

— Вас волнует постель? Сейчас? — растерянно спросил он, и его пальцы нервно перехватили рукоять.

Она порадовалась, что ей удалось сбить его с толку, но страх все равно кружил голову. В любой момент он мог стряхнуть замешательство и просто прирезать ее.

— Я же вижу, куда вы смотрите.

Необходимая ложь, убедила себя Авалон. Он ни разу не посмотрел ниже ее лица, но уловка, видимо, сработала: Горлойс покосился на ее грудь, просвечивающую сквозь мокрую ткань, и тут же поспешно, точно ошпарившись кипятком, отвел взгляд.

— Изнасилуете меня прямо здесь, Ваше Величество? — ей с трудом удавалось разлеплять губы. От холода и ужаса они почти онемели.

Это длилось секунду, но Авалон все же заметила, как его передернуло от омерзения.

— Я не любитель проникать в сухие чресла, — сухо процедил Горлойс, посмотрев ей в глаза. — Возможно, вы привыкли к этому в вашей Трастамаре, — он с презрением выплюнул название ее родины, — но в Инире за это карают смертью. Лоно женщины — священное благословение Князя, доступная услада для мужчины только после таинства брака.

Кап-кап.

Кровь инквизитора, капающая ей на лицо.

Его липкие, мерзкие пальцы на ее бедрах.

Авалон вздрогнула от воспоминания.

Лезвие меча, торчащее изо рта.

— Тогда уверена, что я в полной безопасности с вами, господин Горлойс, — Авалон растянула губы — улыбка вышла вымученной.

— Конечно, — он ощерился в ответ.

И Авалон, и Горлойс едва не рассмеялись от подобной дерзкой откровенной лжи. Вместо этого оба лишь криво усмехнулись, точно противники на дуэли, скрестившие мечи.

— Нам нужно выбраться отсюда. У вас есть идеи, как это сделать, не попавшись монстру? — Авалон не понимала, почему ее голос остается таким уверенным, когда внутри она умирает от страха. Она представляла себя, ходящей по лезвию ножа: шаг влево — ее сожрет княжев монстр, на которого не работает магия, шаг вправо — она получит кинжал в спину от инирского короля.

Горлойс серьезно кивнул.

— Я бывал в этой деревне. Недалеко отсюда есть озеро Сватра. В его центре островок, где построил хижину егерь. — Король пошатнулся и замолчал, переводя дыхание.

Толькой сейчас Авалон заметила, как серьезно он ранен. И если царапины, видневшиеся под разодранным рукавом дублета, пока не вызывали опасений, то разорванное плечо — чудо, что король до сих пор стоял. Он уже должен был корчиться в агонии или валяться в беспамятстве, потеряв много крови. Но Хромой Горлойс, хоть и выглядел паршиво, сутулился и передвигался с шарканьем, явно не собирался отдавать душу своему Князю.

— Мы сможем ускользнуть от монстра и укрыться в хижине? — Авалон сомневалась даже, что сможет пройти пару шагов, не говоря уже о большом расстоянии, но виду не подала. Если Горлойс заметит ее слабость, то она превратится для него в обузу. Тогда он наверняка вернется к своему первоначальном плану: убьет ее и оставит на съедение монстру. Авалон понимала, что он нужен ей больше, чем она ему. Одна она не справится: ее не учили выживать зимой в заброшенных деревнях и непроходимых лесах, спасаясь от преследования чудовищ.

— Если пойдем очень тихо и быстро, — сказал Горлойс, открывая глаза. Затем он осторожно выглянул из дверей, чтобы изучить улицу.

Она должна была доказать Горлойсу свою ценность.

Но что в ней было такого, что нужно ему?

Она судорожно обшаривала его вороватым взглядом, пытаясь отыскать подсказку.

Он ранен — ему наверняка понадобится лекарь. Авалон приободрилась, но тут же осознала, что без гранатовых зерен и своих инструментов она бесполезна. Страх усилился, время убегало. Горлойс, разглядывавший улицу, повернулся, сжимая пальцами намотанные на запястье четки.

«Думай, прежде чем что-либо делать», — сказал Хорхе, стуча по ее виску.

Горлойс ведь хотел ее убить, пока она не сказала про того старика. И то, как он сжимал эти четки, отнятые у монстра.

— Я вижу, что ваш наставник ранен, но жив, — бесцветным голосом произнесла Авалон, подражая голосам лжепророчиц, которыми была полна земля. Некоторым даже хватало наглости и самоуверенности показываться в столице Трастамары, Гранаде, с зернами обычного граната.

Пророчества, говорила мадам Монтре, удел мошенниц и бездарностей. Ни одной ведьме Персена не даровала власть заглядывать в будущее и сохранить здравый рассудок. Многие истинные дочери Персены пытались овладеть этой способностью, но все лишались ума и бормотали неразборчивый вздор, который никто не был в силах разобрать. Скажи Авалон подобное при настоящей ведьме, ее подняли бы на смех, но здесь таких не было… Перед ней стоял король Инира, глупый мужчина, знающий толк исключительно в женщинах и вине. Он ни Персены не знал о возможностях ведьм и о том, что пророчества — сплошной обман и выдумки для дураков.

Авалон понятия не имела, жив ли старик-епископ, который вел церемонию, но одно она поняла точно: Горлойс ей поверил. Точнее, он хотел поверить, несмотря на всю враждебность во взгляде и кинжал в руке, который мог запросто укоротить ее лживый язык.

— Спасемся отсюда, и я помогу вам найти его, — Авалон аккуратно вплела в просящую интонацию стали, такая шорохом прокрадывалась в голос Каталины, когда она приказывала: осознание своей власти натачивало каждое ее слово, словно клинок, готовый порезать неповиновавшихся.

Горлойс нахмурился и сжал четки. Пауза затянулась. По лицу короля Авалон догадывалась, что он мысленно взвешивает ее предложение. Он не успел ответить. Раздался волчий вой, и они вздрогнули: это был уже не одиночный вопль.

Горлойс мотнул головой в сторону выхода, и Авалон уверенно кивнула. Но потом, когда он повернулся к ней спиной, она расслабила мышцы лица, ее фальшивая королевская маска исчезла, плечи поникли, и беспокойство снова вцепилось в глотку. Она спешила за Горлойсом, едва сдерживая рыдания, сдавливающие грудь, точно доспех. Мокрое платье заледенело и царапало кожу. Драгоценные камни тихо бренчали на ходу. Босые ноги едва слушались, но каждая царапина, каждый шаг превращался в пытку — Авалон чувствовала себя Стернией, Владычицей Вздохов из исторической хроники, которую инквизиторы заставили идти по раскаленным ножам.

Обнимая себя руками и пытаясь защититься от ветра, Авалон старалась не отставать. Впрочем, Горлойс и сам шел с трудом. Он покачивался, придерживаясь за ребра левой рукой, в которой судорожно сжимал кинжал. Правая безвольно повисла вдоль тела. Ветер выл то сзади, заставляя их оборачиваться, то впереди, и они тревожно останавливались, вглядываясь в снежную пургу.

Они благополучно прокрались мимо дома с разбитыми ставнями, разоренного амбара и пустого курятника с заскорузлыми следами птичьего помета. Горлойс постоянно останавливался и прислушивался, и Авалон приходилось повторять за ним, но кроме завываний ветра она ничего больше не могла уловить. Снег летел ей в лицо, забиваясь в нос и рот, который она открывала, когда ей казалось, что она скоро задохнется от страха. Чем дольше они крались вдоль заборов, тем тяжелее становилось ее платье. Вскоре оно окончательно замерзло, и Авалон стало трудно идти. Заиндевевшие складки неприятно впивались ей в живот, а грудь стянуло ледяными объятиями.

Перед глазами внезапно потемнело, и она обессиленно опустилась на землю при очередной остановке. Голова кружилась, но как бы Авалон глубоко ни вдыхала, она не могла надышаться.

Она слышала, как свежий снег захрустел под сапогами Горлойса — он ушел.

Бросил меня здесь. Все-таки не поверил в мою нескладную ложь.

Авалон с хрипом кашлянула.

Поделом мне. Как же хочется погреться…

Пальцы ног вдруг потеплели, как будто ей под перину подсунули мешок с нагретыми возле костра камнями. Тепло проникло в ее вены, точно алкоголь по пищеводу. Авалон улыбнулась и расслабилась. Скоро ей станет совсем хорошо, и она наконец-то согреется.