Идущий - Игорь Колосов

Из дома выплыла тень, оглянулась по сторонам. За ней на крыльце показалась другая. Послышался неразборчивый говор, и люди кляксами брызнули в разные стороны. Выскочил еще кто-то, прошмыгнул за дом.

Происходило что-то странное. Драго почувствовал это. Талхи, находившиеся в доме, не просто вышли, чтобы изучить окрестности, в их движениях сквозила настоящая паника. Люди, что-то забывшие или потерявшие. Или упустившие.

Драго осознал, что знает причину.

5

Занл уже вышел из транса, когда Гел сообщил, что по улице проскользнули люди, испытывавшие интерес к его дому.

Медитация, позволившая проникнуть в собственное прошлое и рассмотреть существующие там лица заново, заняла гораздо больше времени, чем рассчитывал Занл. Когда погружаешься в подобное состояние, время контролировать невозможно. Время вытекает, как ручеек в песочных часах, и тот момент, когда оно внезапно исчезает, ухватить нереально. Только что верхняя половина была полной, и вот она пуста.

Это состояние Занл продлил искусственно, когда вроде бы получил то, что хотел. Он мог «выйти», но полученная картинка шокировала его, показалась ошибкой, галлюцинацией, подброшенной могучим врагом, проникшим вместе с Занлом в его транс. Он увидел лицо Драго, смутно видел, как под вуалью, но это был именно Драго. Этого не могло быть, и Занл повторил сеанс, по-настоящему так и не выйдя из первого.

Второй дался сложнее. Рябь, скрывавшая лица людей на повозках, не рассасывалась, зависла перед глазами Занла упрямой опухолью, и тот заново «прощупал» всадников, каждого в отдельности. Ничего. Эти лица ни о чем не говорили. Никто из них не являлся источником той тревоги, которая вынудила Занла заняться медитацией. Занл «вернулся» к людям на повозках. Время шло, Занл упорствовал, если только это слово подходило к тому, что он делал. И оказался вознагражден. Он снова «увидел» всех.

Один из сидевших на повозках был талхом по имени Драго.

Занл возвращался в прежнюю реальность медленно, будто нехотя. Когда он уже воспринимал окружающую действительность тихой комнаты и приглушенные звуки, проникавшие из-за окна, Занл по-прежнему сидел, не в силах сбросить странное, какое-то противоестественное ощущение. Драго, сидевший на первой из повозок, казался ошибкой, и какое-то время Занл потратил на то, чтобы обнаружить причину столь грубой ошибки. Осознав, что дважды «прощупывал» людей на повозках, он убедился, что ошибки быть не может. Где же скрывалось несоответствие?

Если Драго жив, почему Уд не сказал об этом? Зачем ему подобная игра? Незачем. Если бы Уд утаил это, неизвестная причина вела бы его дальше. Однако Уд выполнил все безукоризненно, передал мальчика и удалился, чтобы передохнуть. Почему Драго жив, раз Уд сообщил, что тот мертв?

Занл чувствовал, что в этом как-то замешан мальчишка из подвала. Потратив какое-то время, Занл осознал, что хотел вернуться к мальчику как можно скорее. Что-то в подвале было не так, чем-то подвал ему не понравился. Несмотря на отсутствие видимых симптомов.

В этот момент его и окликнул Гел.

Занл прошел к окнам, выходившим на улицу. Он знал: пришло время появиться талхам, но всегда оставался шанс, что тени за окном принадлежат врагам. Несколько минут Занл вместе с Гелом всматривались во тьму на улице, и Занл подумал, не спуститься ли в подвал, несмотря даже на то, что возле дома кто-то был. В дверь постучали. Условный стук.

– Свои, – сказал Занл. – Открой.

В дом вошел глава Ордена талхов. Гел шагнул в сторону, склонился. Старх не спеша прошел внутрь, заметил Занла.

– Мальчик здесь, – отозвался на немой вопрос Занл. – Был без сознания. Там все в порядке, никто до него не доберется.

В открытую дверь проскользнул Луж, за ним – Уинар. Гел снова склонился чуть не до пола.

– Надо находиться при нем все время, – сказал Старх.

– Знаю, но… кое-что случилось в дороге, и я…

– Пошли к нему.

Не дожидаясь реакции Занла, Старх двинулся вглубь дома, как будто знал его не хуже хозяина. За ним последовал Занл, остальные остались в передней комнате. У двери подвала Занл нагнал Старха и первым протянул руки к засову. Отворил дверь. Вытянул руку со свечой. Ступил внутрь. За ним спустился Старх.

Занл трижды прорезал свечой в руке тьму. Медленно повернул лицо к Старху.

Тот на него не смотрел.

– Где он? – спросил глава Ордена.

Занл молчал. Единственное, что он смог, это заново осмотреть подвал. С шоком он справился. Прошел к месту, где в прошлый раз лежал мальчик, разметал ногой сено, хотя и без этого было видно: ребенку там не спрятаться.

– Ничего не понимаю… Это невозможно. Он должен быть здесь.

Старх рассматривал стену напротив. Занлу казалось, что глава Ордена смотрит сквозь него, как сквозь пустой стеклянный сосуд. Страха у него не было, лишь тупая растерянность. Мальчик ушел. Каким-то образом он сбежал из темницы.

– Но как? – прошептал Занл.

– Какие бы он ни творил чудеса, он не мог далеко уйти. Я еще слышу его запах.

Ворота

1

Дини не помнил, когда перестал различать мягкий свет впереди. Переход к теперешнему состоянию произошел незаметно. Сознание будто приглушили, как пламя керосиновой лампы, и вновь оно пробилось к реальности уже в этот вездесущий туман, что заслонял собой взор, притуплял чувства, глушил звуки.

Мальчик, пошатываясь, смещаясь в одну сторону, в другую, медленно брел по улицам большого города, предрассветного и еще спящего. В эти минуты бодрствовали считанные люди. Кто-то собирался по торговым делам, кто-то патрулировал улицы, кто-то незаметно скользил по этим самым улицам, растворяясь, как только на пути встречался кто-то из стражников.

Мальчик, не осознававший, куда идет, по стечению обстоятельств так и не наткнулся ни на кого из этих людей. Он смутно помнил, что какое-то время лежал на земле, в тихом, густом саду. Лежал, пытаясь встать. Перед глазами по-прежнему вращалось пятно света. Из-за этого кружилась голова, земля, вообще весь мир. Его не тошнило, но и назвать состояние нормальным было нельзя. Казалось, его тело угодило в некую расщелину, промежуток между «хорошо» и «плохо», «приятно» и «неприятно».

Отсутствие этого «неприятного», несущего в себе боль и слабость, позволило мальчику встать и в полубессознательном состоянии покинуть сад, дорога в который исчезла из памяти. Он двинулся в никуда, не понимая, идет ли он быстро или медленно.

Подобно приведению, избавленному от любых физических желаний, присущих простым смертным, мальчик миновал пару кварталов остывшей, приостановленной сном жизни. Никто не замечал его. Казалось, даже трава, на которую ступали его ноги, не пригибалась под весом мальчика. Он шел, не разбирая дороги.

Когда рассвет набрал силу и скользящие тени превратились в людей из плоти и крови, мальчик забрел во двор меж двух домов, одноэтажных, сходившихся тыльной частью. Участок между ними засеяли кукурузой. Стебли зашелестели, когда мальчик проник в их ряды. Они напрягались, недовольные вторжением чужака, шипели на него, пытались вытолкнуть ребенка, тот не удержался на ногах, повалился меж стеблей. И впал на неопределенное время в забытье.

Спустя два часа, когда взошло солнце, и город стремительно ожил, из задней двери одного из домов, между которых лежал мальчик, вышла женщина средних лет. Она стала развешивать белье. Белья скопилось много, и женщина не торопясь встряхивала вещи и подставляла их солнечному свету. Когда она справилась, у соседнего дома послышался плеск выливаемой воды – это соседка вынесла тазик. Женщина окликнула подругу, та подошла к ней. Они виделись почти каждый день, благо, что жили рядом, но даже спустя годы были не прочь поболтать друг с дружкой, если выпадала возможность и свободная минута.

Минутка растянулась на добрые четверть часа. Соседка собиралась уходить, когда в кукурузе что-то зашуршало, а меж стеблей возникла смутная тень. Женщины не испугались. Одна из них увидела мальчика, выходившего на свободный участок. Обе застыли, разглядывая ребенка, невесть как оказавшегося в кукурузе. Мальчик не замечал их, он как будто смотрел сквозь женщин. Пошатываясь, он остановился, идти ему было нелегко.

Женщины не произносили ни слова. Та, что держала в руках мужнину сорочку, чувствовала нарастающее волнение, склоняясь к мысли, что мальчик болен или изможден долгой дорогой. Она догадалась, что он не местный, и, значит, бродяжничает, не доедая, не отдыхая по-человечески. Мальчик споткнулся о кочку, не удержав равновесие, осел на землю. Он засопел, пытаясь встать. Вместо этого медленно, неуклюже растянулся на земле. Только руки подрагивали, и голова приподнималась, чтобы снова опуститься на землю.

Женщина с бельем в руках приблизилась к мальчику. Ее подруга сказала: