Дикий сад - Марк Миллз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Свинарник?
— Да. Для целого семейства.
Адам огляделся:
— Здесь красиво.
Он вовсе не отдавал долг вежливости. Скромная ферма расположилась на одной из террас, вырубленных на лесистом склоне холма к югу от Сан-Кассиано. Место было уединенное; от подножия холма сюда вел единственный проселок, что, вероятно, и объясняло присутствие припаркованного у дома старенького армейского джипа.
— Да, неплохо. Пить хочешь?
— Да.
— Тогда принеси из холодильника пару пива. Мне надо работать, а то раствор застынет.
Как и у Антонеллы, жилые помещения занимали первый этаж. А вот мебели и всего прочего здесь было с избытком: стулья, диваны, картины, книги, безделушки не оставляли свободного места. Посредине кухонного стола стояла перевернутая немецкая каска, выкрашенная в розовый цвет и служащая горшком для тянущегося вверх пышного папоротника. На ветхих полках в углу теснились книги по военной тематике. Понимая, что если задержится дольше необходимого, то навлечет на себя подозрения в излишнем любопытстве, Адам взял из холодильника две бутылки пива и поспешил к выходу.
Посадив на раствор еще несколько каменных блоков, Фаусто повел гостя осматривать свои владения: виноградник, скромную рощицу оливковых деревьев, сад, участки, занятые кукурузой и подсолнечником. Немалую площадь занимал огород, с которым соседствовал загон для курей, перерабатывавших в яйца объедки с хозяйского стола. Растительность явно пострадала из-за засухи, но сей факт, похоже, не слишком беспокоил Фаусто.
— Здесь все, что требуется мужчине, — с гордостью заявил он. — Кроме женщины, с которой это можно разделить.
За домом, в тени увитой лозой беседки, выпили еще по бутылке. Адам спросил насчет книг по военной истории, которые заметил на полке в кухне.
— Войны, сражения — мне это интересно. В конце концов, кто мы такие и что мы такое, часто определяется горсткой идущих на битву мужчин.
Адам улыбнулся. Ничего подобного ему и в голову не приходило.
— В 1260-м, — развивал мысль Фаусто, — между Флоренцией и Сиеной случилась война. Все началось третьего сентября, в воскресенье.
Всех деталей рассказа Адам не уловил, но понял, что события развивались примерно следующим образом. Сиену в то время раздирали внутренние распри, и флорентинцы, не будучи дураками, решили этим воспользоваться. Дождавшись того момента, когда враждующие фракции вцепились друг другу в горло, они отправили туда двух своих конных посланцев с ультиматумом, содержавшим одно-единственное, но решительное требование: если республика Сиена не капитулирует незамедлительно перед Флоренцией, город будет разрушен до основания. И то была не пустая угроза. Двинувшаяся на восток внушительная флорентийская армия вполне могла выполнить обещание.
Флорентинцы не приняли в расчет только одно: за ночь сиенцы похоронили все свои разногласия. Собравшиеся уже вечером у собора заклятые враги приветствовали друг друга, как братья. А потом призвали себе на помощь Деву Марию.
На следующий день армии сошлись у Монтаперти. По свидетельствам очевидцев, крови в тот день пролилось столько, что ее хватило бы, чтобы запустить четыре водяные мельницы. И флорентийской крови оказалось больше. Поле у Монтаперти стало местом резни, и прошло несколько лет, прежде чем коровы решились щипать там траву.
— Представь себе, — говорил Фаусто. — Следующий день пришелся на воскресенье. Сиенцы вернулись домой. Проходя по улицам, они гнали перед собой осла с привязанным к хвосту флорентийским знаменем. Думаешь, эти ублюдки, сиенцы, забыли тот день? Конечно нет. Про него рассказывают детям в школе. Память о том дне до сих пор горит в их глазах, когда мы играем с ними в футбол.
Он закурил сигарету.
— Люди во всем мире думают об Италии как о древней стране. Это не так. Мы молоды, моложе Соединенных Штатов. Мы объединились в 1870-м, меньше ста лет назад. Мы даже не страна еще и, думаю, не скоро ею станем. На это потребуется много времени. Нет, чертовы сиенцы не забыли Монтаперти. Та победа — часть того, что они есть. Как Гастингс часть того, что есть вы, англичане. Гастингс — одна из величайших битв в истории. А знаешь почему? Потому что горстка сражавшихся там людей изменила ход истории вашей страны.
Фаусто приложился к бутылке.
— Но ты же пришел сюда не для этого. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаешься.
— Ну так говори.
— У меня вопрос. Насчет Гаетано.
— Гаетано?
— Садовника, который ушел в прошлом году.
— Я знаю, кто такой Гаетано.
— Где он сейчас?
— Во Вьяреджо. У моря. У него там бар. Модное заведение, называется «Ла Капаннина».
— Ты там бываешь?
Фаусто посмотрел на перепачканные раствором руки.
— А ты как думаешь?
— И сколько же стоит такой бар во Вьяреджо?
— Говорят, ему досталось наследство от какого-то родственника с юга.
В его голосе явственно прозвучала нотка скептицизма.
— Не веришь?
— Откуда мне знать? И тебе-то какое до него дело?
Адам набрал воздуху, как перед прыжком.
— Когда мы разговаривали с тобой в прошлый раз, ты сказал, что Гаетано изменил показания насчет той ночи, когда погиб Эмилио.
— Я был пьяный.
— Соврал?
— Тебе это зачем?
— Просто скажи, что ты имел в виду.
Фаусто вздохнул:
— Послушай, об этом моему отцу рассказал на следующий день дядя Гаетано.
— О чем?
— О том, что его, когда он шел на виллу, едва не сбили с ног убегавшие немцы.
— Так Гаетано сказал?
— Своему дяде.
Адам ненадолго задумался.
— Значит, он пришел позже. Когда все случилось, его там не было.
— Дело давнее. Кто знает, что на самом деле случилось? Да и кому это надо?
— Мне.
Фаусто подался вперед:
— Послушай меня. Дела Доччи касаются только их. Кто ты? Сколько ты у них жил, неделю? Ты не знал их раньше и, скорее всего, никогда больше не увидишь. Так что не вороши прошлое.
— Почему ты решил, что я не знал их раньше?
— Что?
— Почему ты думаешь, что я не знал Доччи раньше?
— Ты сам сказал.
— Я не говорил.
— Говорил.
— Нет.
— Porca l'oca! Посмотри на себя! Посмотри! Окатил бы я тебя водой, да колодец пересох. Я ведь предупреждал. Предупреждал? Возьми себя в руки! Ты ведешь себя как сумасшедший. Не трогай их. Оставь.
Адам хотел сказать, что пробовал, пытался — и даже не раз, — но не смог. Теперь у него больше не оставалось выбора.
— Маурицио убил Эмилио? — спросил он без обиняков.
— Я на этот вопрос отвечать не стану.
— Почему?
— Потому. Откуда мне, черт возьми, знать?
— Но ты считаешь, что это возможно.
— Все возможно.
— Думаю, так оно и было.
— И что дальше?
— Думаю, что смогу это доказать.
— И что дальше?
— Ты не веришь в правосудие?
Фаусто презрительно усмехнулся:
— Ты рехнулся. А теперь уходи. Я серьезно. Уходи. — Он даже встал, показывая, что не шутит. И не пожал протянутую руку. Адаму ничего не оставалось, как повернуться и уйти.
Глава 22
— Синьора, вы проснулись?
— Да.
— Я открою ставни?
— Спасибо, Мария.
— Поспать удалось?
— Немного.
— Антонелла звонила. Купила рыбу на обед.
— Что за рыба?
— Какая разница? Она же знает, что я не люблю готовить рыбу.
— Вряд ли Антонелла сделала это тебе назло.
— У меня ничего не получится. Я только все испорчу.
— Насколько я знаю, ты ничего еще не испортила.
— Кроме того кабана в шоколадном соусе.
— Да, это было ужасно. Но с тех пор прошло уже лет двадцать.
— Двадцать три.
— Я рада, что ты это пережила.
— Маурицио с Кьярой приехали.
— На виллу заходили?
— Нет, сразу проехали к ферме.
— Надо пригласить их на обед.
— Антонелла уже пригласила.
— Вот как?
— Мне Кьяра нравится.
— Мне тоже. Где Адам?
— Уехал на велосипеде.
— В такую жару?
— Я в нем ошибалась.
— Ты только меня не жалей.
— Синьора?
— За все время, что мы знаем друг друга, я ни разу не слышала, чтобы ты признала свою ошибку.
— Он не дурак.
— Нет. Но молод и, значит, наивен.
— Ему двадцать два в следующем месяце.
— Он сам тебе сказал?
— Я видела его паспорт.
— Рыться в вещах гостей неприлично.