Москва не принимает - Наталья Андреева

– Долго объяснять, – поморщился Артем.

– А ты попробуй. – Алексей посмотрел на часы. – Нам еще минимум три с половиной часа здесь торчать. Так что время терпит.

– Вы меня никак в убийстве подозреваете?

– Да, – кивнул Леонидов. – Именно тебя я и подозреваю.

– И что делать собираетесь?

– Честно?

– Да. У нас же с вами, как я понял, откровенный разговор.

– Пока не знаю. Была мысль по прилете в Москву надеть на тебя наручники. Но твоя мать этого не допустит.

– А что она может сделать? – удивился Артем.

– Она взяла всю вину на себя.

– Что-о?!

– Призналась в двух убийствах. Людмилу Манукову, мол, отравила из ревности, а бывшего мужа приложила головой о раковину после того, как они повздорили.

– Кто?! Мама?!

– Она так сказала.

– Да ну, ерунда! Вы же понимаете, что это неправда? – Артем впервые заволновался.

– А ты ее любишь. Возможно, больше, чем кого-нибудь. Ты как вообще настроен?

– В смысле? – насторожился парень.

– Сохранить семейную тайну или сесть со своими родителями за стол переговоров? И честно признаться, что ты обо всем знаешь.

– Теперь придется. Надя ведь будет жить у нас.

– Это ты так решил? – прищурился Алексей.

– А где? Ей нужна семья.

– Вот почему ты сказал, что о ней позаботятся. Понимаю. Так когда ты узнал?

– Идемте, – позвал Артем. – Раз такое дело, я возвращаюсь.

– Ты и в самом деле хотел сбежать?

– Была такая мысль. Но мать я не позволю упрятать за решетку.

Артем решительно зашагал к стеклянным дверям. «А он совсем взрослый…» – подумал Алексей, едва успевая за высоченным парнем. У рамки тот что-то быстро-быстро начал говорить таможенникам по-английски. Те, улыбаясь, кивали:

– Си, си…

Алексей из всей этой тарабарщины не понял ни слова.

– Идемте! – Артем кивнул на рамку.

Они беспрепятственно прошли в стерильную зону.

– В кафе посидим? – оглянулся на него Артем.

– Все равно.

– Пить будете?

– Нет.

– И я не хочу. Может, кофе?

– А давай! – Алексей полез в карман за деньгами.

– Не надо. Я угощаю.

Усевшись за столик, Леонидов чуть ли не впервые за последние пять часов вспомнил, что не выспался. Конечно! Встал в пять утра, спасибо Саше! Теперь Алексея стало клонить в сон. Меж тем все самое интересное только-только начиналось…

– Эй! Вы спите?

Он открыл глаза:

– Нет! Не сплю!

– Пейте, – Артем поставил перед ним дымящуюся чашечку кофе.

– Какая маленькая… – пробормотал Леонидов.

– Это двойной эспрессо. Мало будет – еще принесу. Ну что, готовы слушать?

– Да! – Он кивнул и отхлебнул кофе. А молодцы итальянцы! Не халтурят! Двойной – это и в самом деле двойной! Во рту стало горько, зато Леонидов почти проснулся.

В кармане у Артема подал сигнал мобильник.

– Момент, – сказал он, торопливо доставая телефон. – Мама… Волнуется. Сейчас отобью ей эсэмэску.

По тону, каким он произнес «мама», Алексей понял, что не ошибся. Больше всего Артем тянется к ней, но тщательно это скрывает. Что же касается истории с Надей…

– Начну, пожалуй, с урока биологии, – сказал Артем, убирая в карман мобильный те-лефон.

Пять лет назад

Артем

В четырнадцать лет Артем Катыков возненавидел вдруг биологию, которая раньше была его любимым предметом. Он даже подумывал стать врачом или ученым, изобретающим для человечества какую-нибудь супервакцину. А еще биологичка была молодой и красивой, от нее сладко пахло духами, от которых у Артема кружилась голова. Когда учительница к нему подходила, его словно обволакивало душистое облако, отчего он почти переставал соображать. И потом долго еще нюхал ручку, которую до этого держала она, и отчего-то волновался.

Все кончилось в один момент, вся его любовь и к предмету, и к женщине, которая его преподавала. Именно она разбила тогда совсем маленький мир Артема Катыкова. Потом он пережил еще пару таких крушений, но именно это было глобальным. Именно с этого момента примерный мальчик Тема Катыков стал превращаться в циника и, как еще обычно говорят, в «морального урода».

Разговор был вполне невинный: учительница заговорила о наследственности. О том, что гены бывают доминантные и рецессивные.

– Если у одного из родителей карие глаза, а у другого голубые, то ребенок, скорее всего, родится с карими. Потому что первый ген доминантный, он подавляет второй, рецессивный. Вот почему светловолосых и светлоглазых людей становится на земле все меньше и меньше. Не исключено, что лет через двести останутся одни только брюнеты, – улыбнулась учительница и кокетливо поправила светлый локон.

Она очень гордилась тем, что натуральная блондинка, почему и заговорила на интересующую ее тему. Ей было двадцать четыре года, только-только после института, и поиски мужа занимали ее гораздо больше, чем предмет, который она преподавала. А вообще-то она хотела стать врачом. О чем напоминала детям на каждом уроке.

Артем тут же поднял руку:

– А если у обоих родителей карие глаза, а ребенок родился с голубыми?

– Так не бывает, – уверенно сказала учительница.

Артем покраснел.

– У тебя, кстати, очень редкий случай. – Тема был любимчиком биологички, поэтому она не могла проигнорировать его вопрос. – У твоей мамы карие глаза, тем не менее ты унаследовал их цвет от отца.

Ренат Алексеевич вследствие чрезвычайной занятости в школу не заходил, и Тема впервые этому обрадовался. Придя домой, он зарылся в Интернет. Учительница биологии оказалась не совсем права. Случается, что у людей с карими глазами рождается ребенок, не похожий на обоих родителей. Если в роду уже были люди со светлыми глазами.

Так Артем Катыков впервые заинтересовался своими предками. Раньше он не проявлял интереса к семейному архиву, а тут вдруг попросил у мамы старый фотоальбом. Та дала, но крайне неохотно.

Мальчик второй раз насторожился. Он ведь был умненьким, прекрасно учился, особенно успевал по математике. С логикой у Артема Катыкова все было в полном порядке.

Мамины предки его не порадовали. И дедушка, и бабушка были типичные южане, темноволосые, со жгучими очами, такими же, как у его мамы. «Дядечки», как он называл дедушкиных братьев, Электрона и Иосифа, были словно под копирку с умершим братом: низенькие, толстенькие, лысые, но цвет глаз определялся вполне: карие.

«Значит, я в папу», – решил Артем. И стал серьезно изучать историю России на предмет монголо-татарского ига.

– Ты же раньше увлекался биологией? – удивилась мама, живо интересовавшаяся досугом единственного сына.

Элина опасалась, что мальчик тайком залазит на порносайты, поэтому частенько проверяла, откуда и что ее сын скачивает. Она сразу заметила, что наука биология Тему больше не интересует. Совсем.

– А теперь я люблю историю! Отстань! – впервые нагрубил ей сын.

Элина подумала, что наступил период полового созревания. Тема был не по годам рослым, у него рано появились прыщи. Приписав грубость сына и нежелание откровенничать буйству гормонов, Элина успокоилась. И совершенно напрасно.

Расследование привело Тему к весьма интересным выводам. Да, бывают татары со светлыми глазами и даже со светлыми волосами. Это зависит от типа поволжских татар (а Катыковы были родом с Поволжья), коих существует четыре. Его отец принадлежит к так называемому «темному» типу. Не монголоидному, а европеоидному, но характеризующемуся темным цветом глаз и волос. Сколько ни смотрел фотографии своих предков со стороны отца Артем, ни одного человека, принадлежащего к светлому европеоидному типу, он так и не обнаружил.

Но это еще ничего не доказывало. Всякое ведь бывает. И голубоглазые татары тоже встречаются. А почему бы нет?

Артем Катыков был не только умным, но и упертым. Должно быть, в свою прабабку-депутата, которая, поставив перед собой цель, шла к ней, сметая все на своем пути. Так она добилась рекордных надоев, а переехав в Москву, закрепилась на новом месте в непривычных ей условиях. Потому что никогда не отступала, осуществляя задуманное. Артем тоже решил узнать правду во что бы то ни стало.

На очередном уроке биологии он хитростью заставил учительницу разговориться на интересующую его тему. На этот раз речь шла тоже о наследственности, но обсуждали группу крови. Тема была не такой скользкой, как цвет глаз, здесь можно и соврать, ведь никто ничего не сможет проверить.

Пока биологичка рисовала на доске схемы, Артем составил собственную. В школе раз в год проходили медкомиссию, и свою группу крови мальчик знал: третья.

Дома за обедом, болтая о том о сем, он как бы невзначай спросил у Элины:

– Ма, а какая у тебя группа крови?

– Первая, а что? – Элина очень обрадовалась, что сын к ней переменился, и подвоха не заметила.

– Так. – Артем тут же сменил тему.

Поскольку он был умным, то отца сразу спрашивать о том же не стал. Понимал, надо взять паузу, иначе родители насторожатся. Артем выждал с неделю, и когда они с Ренатом ходили по магазину, выбирая теннисные ракетки, тоже как бы невзначай спросил: