Огненный путь Саламандры - Елена Никитина

Пернатая пьянчужка неуклюже сползла с пенька (я бы даже сказала — свалилась) и, недвусмысленно пошатываясь, поковыляла к нам. Наша троица стояла, потрясенно раскрыв рты. Про алконостов я слышала и даже в книжках читала, но мои убогие представления не шли ни в какое сравнение с истиной, явившейся нам во всей своей красе.

Память, пока еще не попавшая под власть сладкоречивых чар, услужливо подсказала, что алконосты должны жить в море, петь дивные песни и откладывать на берегу какие-то очень ценные яйца. М-да… Вот и верь после этого научной литературе, основанной на проверенных фактах. Это кто же их проверял? А самое интересное — как? Кажется, Полоз был потрясен не меньше моего.

— Нет, ну посудите сами… — продолжала меж тем вещать наклюкавшаяся птаха, ненавязчиво мелкими шажочками подбираясь поближе к моему благоверному. Ее глазюки засверкали еще ярче. — Все про тебя знают, в мифический справочник даже поместили, с портретом. Приезжал тут один… художник… ик! Я обрадовалась, что человек нормальный, с творчеством дело имеет, значит, и меня понять должен, а он… ик! Ик! Хотите, я вам спою?

От ее болтовни у меня начала кружиться голова, хриплый голосок малопонятным эхом метался внутри черепа, не давая возможности ни на чем сосредоточиться. Мысли окончательно спутались. Теперь я не видела почти ничего, кроме двух горящих синих точек, которые казались мне центром мироздания. Двумя центрами.

— А ну пшла отседова, ворона неощипанная!

Резкий окрик вернул меня к действительности. Я помотала головой, чтобы окончательно прийти в себя, и растерянно огляделась по сторонам. Болото никуда не делось, вот оно, уже почти родненькое, вокруг нас простирается, в ночную темень постепенно погружается. Мираб с Полозом тоже тут, и ничего, что немного пришибленные какие-то. Главное — все живы.

— Я кому сказала, чтобы ты больше тут не появлялась, трещотка перьевая! — снова услышала я странные вопли, вслед за которыми раздалось злобное шипение и заикающаяся хрипловатая речь:

— Убери метлу! Метлу убери! Ик! — Алконостиха заметно струхнула и попятилась, спотыкаясь на каждом шагу и падая на хвост.

— Уберу, уберу, не беспокойся! — Мимо нас прошмыгнула сгорбленная старушенция, которой на первый взгляд было сто лет в обед, с внушающей уважение метлой. Я посторонилась, пропуская воинственную бабульку. — Вот только сначала тебя вымету!

Метла взмыла вверх наподобие занесенного над головой меча и опустилась на спину алконоста. Бабка орудовала сим нехитрым приспособлением с завидным мастерством. В разные стороны полетели пух и перья.

— Ай! Ой! Ик! — Пернатая пьянь попыталась взлететь, но вместо этого лишь загребала болотную жижу крыльями, словно веслами, и далеко в своих спасительных потугах не продвинулась.

— Я те покажу, как по чужим огородам лазить! Я тя вместо пугала огородного посреди капустных грядок выставлю! Ты у меня забудешь, как яйца нести! — бушевала меж тем наша воинственная спасительница, одаривая алконоста прицельными ударами. И ведь ни разу не промахнулась!

— Спасите! Помогите! Люди добрые! — Птица, видно, пыталась воззвать теперь к нашему чувству сострадания, но мы еще не настолько пришли в себя, чтобы оно у нас появилось, поэтому временно бездействовали.

— Ага! Про людей добрых вспомнила, мешок с… — Старушенция выразилась слишком конкретно. — Лети подобру-поздорову, пока я тебя не умилитилипазитировала, винзавод с лапками!

— Утилизировала, — потрясенно поправил Полоз.

— Во-во! Благодарствую, мил-человек! Именно это я и сделаю! Ух! — Бабка снова замахнулась метлой на окосевшую птицеженщину, но алконостке удалось наконец справиться с верхними конечностями, и она, постанывая и охая, с трудом поднялась в воздух. Правда, невысоко. Количество выпитого явно перевешивало и тяготило.

— Старая карга! Ик! — крякнула она напоследок с безопасного расстояния. — За метлу ответишь… — и, постоянно натыкаясь на кусты и деревья, скрылась в потемках. Я проводила ее встревоженным взглядом. Долетит — не долетит? Все-таки пьяное летающее создание мне было не чуждо…

— Вот дрянь какая! — посетовала старушка, поудобнее перехватывая метлу. — Опять небось всю живодерь у меня с огорода поклевала! Что ты с ней делать будешь?

— Да… Не такими я себе алконостов представляла, — тяжело вздохнула я, с сожалением расставаясь с красивым сказочным мифом об этих удивительных существах. В голове постепенно прояснялось.

— Какие алконосты, деточка? — Бабка живенько повернулась ко мне. — Любой уважающий себя алконост ни за что не опустится до пожирания живодери в таких количествах! Да и делать им туточки нечего, не их земля. А эта болтушка в перьях — не кто иной, как заболотица, она сначала усыпляет свою жертву взглядом или голосом, а потом высасывает из нее все воспоминания, коими, собственно, и питается. А эта, — бабка погрозила метлой в сторону улетевшей птахи, — который раз живодерь у меня обирает. Можно подумать, для нее выращиваю!

— Ужас какой! — Меня передернуло, но не от переживаний за судьбу чужого урожая.

— А что это за травка такая — живодерь? — Любопытство Мираба никакими чарами не перешибешь.

— Эх вы, неучи! Да безобидная травка в общем-то, вот только на этих мерзавок действует, как бутыль самогона. Пару кустиков склевала и под кустиком упала. Хи-хи! И ведь не отважу никак, пристрастилась уже, горемычная. А вы, собственно, кто такие будете и что тут вообще делаете? — вдруг спохватилась наша воинственная спасительница и взяла метлу на изготовку. То ли для того, чтобы замахнуться получше в случае чего, то ли чтобы улететь от греха подальше.

— А мы по делу, — осторожно начала я. — Ищем ведьму-отшельницу. Очень надо.

— А зачем вы ее ищете? — подозрительно прищурилась старушенция.

— Надо, — проявил удивительное единодушие со мной Полоз. — Не подскажете, где мы можем ее найти?

— Вот еще! Конечно, не подскажу.

— Но почему?

— Занята она сильно, не до вас ей.

— Но нам действительно надо, — заканючила я, чуть не плача. — У нас человек в беде, а мы заблудились…

— Как заблудились, так и разблуждайтесь! — припечатала пожилая вредина. — Ходють тут всякие… И как только вообще сюда живехонькие пробрались?

Выяснять, какими мы, по ее представлениям, должны были сюда добраться, я не стала, для сохранения душевного спокойствия.

— Мы не всякие, — обиделся за нас всех Мираб. — У нас даже амулет путеводный есть.

— А ну покажь! — Бабка требовательно выставила руку.

— Вот еще! — неучтиво передразнил ее эльфыреныш, за что схлопотал от меня увесистый подзатыльник. Старость надо уважать. К тому же у меня появились кое-какие подозрения.

— А вы случайно не та самая ведьма, которую мы ищем? — опередил меня с вопросом Полоз.

Бабка смерила нас таким взглядом, что хоть беги, но мы стойко ждали ответа.

— Нет! — наконец соизволила ответить она.

Понятно, значит, мы попали куда нужно. Правда, сильную магичку, умудренную опытом, я несколько иной себе представляла, более серьезной, что ли, а не гоняющейся по болоту за пьяной живностью.

— Тогда мы пойдем, — как можно равнодушнее пожала я плечами. — Спасибо за то, что помогли, но у нас нет времени задерживаться, каждая минута на счету. Мальчики, за мной!

И гордо направилась мимо обалдевшей от моих слов бабки в глубь болота (хотя куда уже глубже, неизвестно). Мужская часть нашей троицы послушно потянулась следом за мной.

— Сатия, ты с ума сошла? — раздраженно зашипел мне на ухо Полоз. — Мы всю ночь, если не больше, будем блуждать в этом дивовом болоте… А старая карга — единственное нормальное существо, которое нам пока встретилось, и встретится ли кто-нибудь более-менее вменяемый — еще неизвестно.

— А мне кажется, что эта милая старушка и есть та, кого мы ищем, — озвучил мои мысли проницательный ребенок.

— Зришь в корень, Мирабчик, уверена, что это именно она, — довольно кивнула я, продолжая бороздить болото почти на ощупь.

— Тогда какого лешего мы еще куда-то премся? — Полоз резко остановился. Все-таки мужчины иногда бывают несколько… э… туповаты в некоторых вопросах, касающихся тонкостей обращения с противоположным полом. Если мы сейчас начнем напирать на старушку, она ни за что не признается, кем является на самом деле. Чисто из вредности. Еще и в трясину самую заведет для острастки. Тут надо действовать хитро и осторожно. А кто лучше разбирается в тайнах женского естества, как не другая женщина.

— Никуда она от нас не денется, пошли, тебе говорят, — уверенно прошептала я и потянула упирающегося благоверного за рукав. — Только молчи, а то все испортишь.

Полоз недоверчиво повиновался и медленно побрел за мной, бормоча себе под нос:

— Чушь какая-то. Найти то, что искали, и переться дальше в болото, вместо того чтобы…