Огненный путь Саламандры - Елена Никитина

— Какой еще совет?! — Голос моего благоверного дрожал от плохо скрываемого негодования. — В какую ж… мира нам надо отправиться, чтобы спросить очередного совета?! А потом еще одного и еще… У меня, знаешь ли, и своих дел по горло, и они не терпят отлагательства. А нянчиться со спящей девицей я не нанимался.

— О, Вершитель, дай мне терпения, — простонала я, поднимая голову к небесам, но тут же опустила ее обратно и пониже натянула капюшон, потому что потоки дождя довольно неприятно заливали лицо. В конце концов, он Единый Создатель и должен слышать страждущих из любого положения, даже если этот страждущий носом в землю врос.

— А нам правда еще куда-то ехать придется? — попал под тлетворное влияние Полоза Мираб. Вот только по голосу я никак не смогла понять, радует его это или огорчает.

— Конечно, придется! От вас подальше!

Все, мое терпение кончилось! Поражаюсь особенности некоторых товарищей, особенно мужеского пола, самим задавать вопросы, самим на них отвечать и свято верить во все ими же самими сказанное, но авторство приписывая полностью тебе, чтобы было кого потом обвинить во всей этой ереси. А то, что ты не договорила (точнее, тебе не дали договорить) и имела в виду совершенно другое, уже не столь важно. Главное — ты крайняя, а они — невинные жертвы твоего женского коварства. Ну уж дудки, не дождутся!

Мираб первым просек, что не того он сейчас поддерживает, и пошел на попятную, неумело подлизываясь и сюсюкая. Он еще ребенок, что с него взять-то? Но какие темпы обучения!

А вот Полоз, змей подколодный, так и остался при своем змеином мнении на всю оставшуюся дорогу до покинутой нами вчера таверны.

А в таверне нас поджидали, нетерпеливо и нервно. И едва мы переступили порог, радуясь, что потоки так не вовремя разразившегося ливня остались за дверью, как нас атаковал Корн:

— Ну что? Как? Вы нашли ведьму? Что она сказала? Надежда есть? Сцинна выкарабкается? Ее можно спасти? Что надо делать? — Вопросы сыпались из обычно молчаливого оружейника с непривычной скоростью. При этом смотрел на каждого из нас по очереди так, как смотрит бездомный щенок на предполагаемого хозяина — возьмет меня к себе жить или придется и дальше на улице куковать? Даже руки на груди в молитвенном жесте сложил. Долго томить за такое неподдельное беспокойство и искреннюю тревогу за жизнь любимого человека я посчитала кощунством, а потому бесцеремонно вклинилась в, казалось бы, бесконечный поток его вопросов:

— Все нормально, Корн. Нашли. Узнали. Все будет хорошо. — Коротко, но вполне доходчиво. — Все подробности чуть позже. А сейчас налей нам по бокальчику вина для сугреву, а то мы промокли до нитки, погода на улице — брр!

— А! Да! Я сейчас! Я мигом! Я все сделаю! Уже бегу!

И он, словно вепрь на охотника, бросился к барной стойке (пустой в данный момент), опрокинул по дороге пару столов, но даже не заметил этого.

— Перман, вина! Быстро! Твои гости замерзли и могут окочуриться в любой момент! Не думаю, что скоропостижная смерть постояльцев послужит прекрасной репутацией твоему дивову заведению!

Не слишком многочисленные посетители, в основном люди и два нежно-зеленых тролля, озабоченно обернулись на грохот и рев, но с прискорбием поняли, что драки не намечается, их покою и оплаченному ужину ничего не грозит, а потому быстро потеряли интерес к происходящему.

Я ошарашенно проводила взглядом оружейника и обернулась на своих спутников за разъяснениями. Но Мираб тоже был безмерно удивлен таким категоричным заявлением о нашем предсмертном состоянии и смотрел на меня не менее озадаченно, чем я на него. А вот Полоза, кажется, все это немного позабавило. По крайней мере, он выдавил из себя что-то отдаленно напоминающее улыбку, причем одностороннюю, вторая же половина лица, словно парализованная, осталась до противности серьезной, и принялся стягивать с себя промокший насквозь плащ.

Нам с Мирабом ничего не оставалось, как только последовать его примеру. Но от маленькой пакости я все же не удержалась, в непосредственной близости от благоверного встряхнула-таки своей мокрой одежонкой. Да так, что обрызгала его с ног до головы.

— Ой, извини, — с самым невинным видом покаялась я, развешивая свой плащик поближе к очагу, чтобы быстрее просох. — Я нечаянно.

Полоз пробурчал что-то себе под нос, способное означать как «ничего страшного», так и «убью, зараза», но мстительных действий пока не предпринимал. Наверное, на потом обиды копит, чтобы за все разом рассчитаться.

Мираб прыснул в кулачок, но под злобным змеиным взглядом сделал вид, что закашлялся (или на самом деле в зобу дыханье сперло), чтобы ненароком не попасть под несвоевременную раздачу.

Корн довольно быстро вернулся вместе с Перманом. Оба несли по внушительному кувшину вина и тарелки с закусками. Ловко поддев один из опрокинутых столов, оружейник вернул его в нормальное стоячее положение и, протерев рукавом, сгрузил на столешницу всю снедь. Хозяин сего заведения, хоть и был с Корном примерно одной комплекции, справился с сервировкой стола более грациозно и споро. Мастерство не пропьешь.

— Не слишком ли много согревающего, — кивнул на кувшины Полоз, устраиваясь за столом и голодным взглядом окидывая расставленные тарелки с аппетитно благоухающей едой. Чуть не облизывался в предвкушении сытного ужина. — Мы, конечно, замерзли и промокли, но не до такой же степени.

— Ну останется и останется, — пожал внушительными плечами оружейник. — Не пропадет, — и щедро налил нам по полной. Даже Мирабу.

Мелкий зарделся от удовольствия, что его досрочно причислили к взрослым и оценили неимоверные заслуги по достоинству, но радость эльфыреныша была недолгой. Я бесцеремонно отобрала кружку у успевшего возгордиться невесть чем мальчишки и отставила ее в сторону, а на Корна глянула так, что тот сразу виновато потупился.

— Извини, не подумал. Перенервничал, понимаешь ли…

— Bay! Это мое! — обиженно возмутилось неразумное дитя и потянуло к отобранной кружке шаловливые ручонки. Но кто бы ему отдал.

— Детям хмельное вредно, — назидательно изрек Полоз. — Оно пагубно влияет на умственное и психическое развитие растущего детского организма, ослабляет память, ухудшает концентрацию внимания и вообще приводит к развитию полной моральной деградации личности в целом. А еще ведет к ряду серьезных физических отклонений и уродств.

Эльфыреныш впечатлился. И еще как, даже ручки под столом спрятал, чтобы они сами ненароком не цапнули и против воли владельца не отправили в рот «источник моральной деградации».

— А вот от горячего молока тебе хуже точно не будет. — Мой благоверный взял дымящийся стакан из рук так вовремя подоспевшего Пермана и сунул его под нос сразу скуксившегося Мираба.

— Но оно с пенками! — жалобно проблеял мальчишка. Как же я его понимаю, сама терпеть не могу эту гадость.

— Ты еще крови попроси, — еле слышно процедил сквозь зубы Полоз.

— А вот и попрошу! — вызывающе прошипел в ответ вредный эльфыреныш. Кажется, его порядком достала манера нашего навязчивого защитника брать на слабо.

— Ну попроси, попроси. — Змееглазый подстрекатель откинулся на спинку стула и насмешливым взглядом смерил худенькую фигурку мальчишки.

— Прекратите оба немедленно, — попыталась вклиниться я в их опасную перепалку, но безуспешно, меня нагло проигнорировали. Или просто не услышали. Корн же переводил ничего не понимающий взгляд с одного на другого, но мужественно молчал.

— И попрошу. — Доведенный уже до нужной кондиции мальчишка начал воинственно приподниматься.

— Давай, вперед и с песней!

— Эй, любезнейший! — громко, с легкой истерической ноткой в голосе, крикнул Мирабчик и для усиления эффекта прищелкнул пальцами. — Хозяин! Как тебя там? А, Перман!

— Эй, только попробуй, паршивец! — Полоз понял, что изрядно перегнул палку и походное воспитание может плохо кончиться, но было уже поздно — в эльфыреныше окончательно проснулся дух кровожадных предков, требующий умереть, но не пасовать ни перед какими трудностями, особенно змееглазыми.

— Что изволите, мил-господин? — учтиво склонил голову как раз подоспевший Перман.

— Крови мне! И побольше! — выдал на-гора вконец разошедшийся Мирабчик, а мы с Полозом, не сговариваясь, дружно втянули головы в плечи и принялись осторожно осматривать помещение на наличие всех возможных путей отступления.

За соседними столиками наметилось небольшое оживление в нашу сторону, но нападать и крошить в куски сомнительную компанию, требующую кровяного рациона, пока не торопились. Выжидали, наверное.

— Сию минуту, — не растерялся хозяин и с совершенно серьезным видом удалился выполнять столь необычный заказ.

— Полоз, я не знаю, что с тобой сделаю, — прорычала я, буравя благоверного многообещающим взглядом.