Адский расчет - Ричард Сэпир

Они начали с кормы – там, где старик установил первый контакт, – простукивая корпус через каждые шесть футов. Наконец Римо ответили.

Тогда он кулаком выбил серию точек-тире, надеясь, что еще не забыл азбуку Морзе.

Разобрать ответное сообщение он не смог. Чиун стал делать зарубки. Присев на корточки, он пятился по корпусу, продавливая стальные листы. Он проделал эту процедуру трижды, пока обшивка не разошлась, обнажив герметический кожух.

Когда учитель закончил, за дело принялся ученик. Ударом кулака он легко, точно консервную банку, пробил кожух.

Со всех сторон стали подниматься пузыри, словно в своей подводной пещере проснулось некое морское чудовище. В отсек хлынула вода. Римо с Чиуном ладонями рвали сталь, расширяя отверстие.

На исходе второй минуты из субмарины показались моряки. Не успели они ничего сообразить, как чьи-то сильные руки подхватили первого и подтолкнули к поверхности.

Вызволив таким образом десятерых, Римо с Чиуном проникли в затопленный отсек.

Больше живых не было. Мастер украдкой – в надежде, что ученик не заметит подвоха, – отправил наверх два трупа.

В другом месте оказался всего один человек. Римо сам поднял его на поверхность.

И все шло как по маслу. Стальная обшивка корпуса не выдерживала прикосновений могучих, тренированных рук, которые легко находили наиболее уязвимые места и мастерски использовали их. Герметический кожух расползался точно по линии соединения молекул, а потом сильные пальцы отгибали края.

Всякий раз Римо и Чиун старались сделать так, чтобы вода заполняла отсеки постепенно и оставшиеся в живых не погибли под ее напором.

В одно из помещений можно было попасть, лишь проникнув внутрь лодки. Чиун держал дверь, и Римо позволил потоку увлечь себя в отсек. Когда тот полностью заполнился водой, Римо подхватил нескольких отчаянно сопротивлявшихся моряков и потащил их к выходу. На помощь ему пришел учитель.

Действия затрудняла почти кромешная темнота. Спасателям приходилось одновременно и бороться с людьми, и тянуть их за собой. Единственный путь наружу проходил по Г-образному коридору, в котором то и дело попадались трупы.

Одного, совершенно обезумевшего от страха человека они все же потеряли. Остальных за волосы вытянули из лодки и подтолкнули к поверхности.

Последними над водой показались Римо и Чиун, который держал за волосы мертвого моряка.

– Увы, этот не вынес, – с сожалением произнес мастер Синанджу.

– Это тот, который вырвался, – решил Римо.

Чиун хмыкнул:

– От меня не вырвешься.

– Он был уже мертв. Ты вытащил его только затем, чтобы получить лишний слиток.

– Я подумал о его несчастной матери, которая теперь сможет похоронить своего сына, вместо того чтобы оплакивать его над пустой могилой.

Римо огляделся по сторонам. В лодки со спасенными уже прибывала вода.

– А что с этими двумя? – спросил Пуллянг, указывая на плававшие лицами вниз трупы американцев в синей форме.

Римо приблизился к телам и перевернул их на спину. С момента смерти, по всей видимости, прошел уже не один час.

– Это тоже твоя работа? – раздраженно спросил Римо.

– Вероятно. В этой сумятице все возможно.

Римо, повысив голос, обратился к морякам на английском:

– Мы проводим официальную спасательную операцию по приказу американского правительства. На берегу вам будут предоставлены кров и еда, а утром вас переправят в Штаты.

– Про кров мы не договаривались, – шепнул ему Чиун по-корейски.

Ученик свирепо сверкнул глазами:

– Они получат кров – или тебе придется искать золото в одиночку.

Мастер погрозил ему пальцем:

– Если я найду золото, оно будет мое.

– Считай, оно уже твое. В любом случае эти ребята должны вернуться домой.

– Им обеспечат ночлег, когда я удостоверюсь в правдивости их рассказа.

Лодки еле двигались. Римо и Чиуну пришлось выпрыгнуть за борт и толкать каждую по очереди до тех пор, пока они наконец не причалили к берегу между Рогами Гостеприимства.

Моряки, нетвердо держась на ногах, ступили на твердую почву. Они словно вернулись с того света. Впрочем, так оно, в сущности, и было.

– Я насчитал сорок семь человек, – произнес Римо.

– Хорошее число.

– Меньше половины команды. Остальные, видимо, утонули.

– Или сбежали, прихватив золото. Надо срочно допросить спасенных.

– С этим можно подождать и до утра, – усталым голосом произнес Римо и обратился к морякам: – Отдышитесь. Скоро вы сможете как следует выспаться.

– Проклятые северокорейцы, – пробормотал один из моряков.

– Вот тебе и ответ, – сказал Римо Чиуну.

Мастер Синанджу снова перешел на корейский:

– Этот человек, наверное, сошел с ума.

– С чего ты взял?

– С того, что Ким Ир Сен никогда не посягнул бы на золото Синанджу.

– Допустим. А как насчет Ким Чен Ира?

– Выродок? Он не сын своего отца, если осмелился на такое святотатство.

Они уже шли по направлению к деревне, когда увидели спешившую им навстречу женщину. Она низко поклонилась Чиуну и сказала:

– О, добрый мастер, на краю деревни стоят танки. Их моторы отравляют чистый воздух деревни, защищать которую ты присягал.

На лице старика отразилось негодование. Машинально одернув полы насквозь мокрого кимоно, он спросил:

– Танки? Какие танки?

– Танки Ким Ир Сена.

– Иди и скажи им, чтобы убирались.

– Они приказали передать, что их прислал Ким Чен Ир. Он хочет поговорить с тобой.

– Слухи летят как на крыльях, – заметил Римо.

– Как знать, возможно, теперь нам откроется правда об этих событиях, – заметил Чиун. Он выжал полы кимоно и зашагал по усеянной ракушками дороге.

Глава 24

Когда Ким Чен Иру было десять лет, отец пригласил его к себе и рассказал, какое перед ним открывается славное будущее.

– Пока ты только ребенок, – изрек он, – а я великий вождь Кореи. Но придет день, когда ты сменишь меня на этом посту.

– Откуда ты знаешь, отец?

– Потому что за день до того, как ты появился на свет на священной горе Пэкдо, живший там старый мудрец увидел ласточку, которая заговорила с ним человеческим голосом. «Шестнадцатого апреля, – сказала она, – родится великий генерал, который однажды будет править всем миром». Когда ты родился, зажглась новая звезда, в снегу зацвели цветы, птицы запели песни, а на небе засияла двойная радуга.

Услышав это, Ким Чен Ир побежал к матери и пересказал ей услышанное слово в слово.

– Ты родился в России, в лагере беженцев, – сказала она ему. – В тот день лил дождь.

– Но отец сказал...

– Твой отец опьянел, нанюхавшись собственных газов.

Ким Чен Ир обомлел.

– Значит, я не буду великим генералом? Не буду править всем миром?

– Я не знаю, что из тебя вырастет. Пока же ты достоин своего отца – такой же невежественный олух и лгун.

Расстроенный Ким Чен Ир бросился к отцу и передал ему слова матери.

Той же ночью жена Ким Ир Сена исчезла, и больше ее никто не видел. Ким Чен Иру сказали, что его мать изменила партии и государству и была обезглавлена за свои прегрешения – не в последнюю очередь и за то, что была не способна удовлетворить Великого Кормчего в постели.

Так Ким Чен Ир познавал, что такое правда и что такое власть.

Шли годы. Ким Чен Ир вырос.

Каждый раз на день рождения он приходил к отцу и жалобно спрашивал:

– Когда же я уже начну покорять мир?

– Потерпи еще год, – неизменно отвечал отец.

От скуки Ким Чен Ир пристрастился к вину и женщинам.

Чтобы занять сына, Ким Ир Сен сначала поставил его во главе паспортного ведомства, а затем поручил руководить секретной службой. Однако всего этого оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить тщеславие молодого человека.

Однажды Ким Чен Ир, представ перед отцом – к тому времени уже глубоким стариком, – заявил:

– Отец, у меня появилась новая мечта.

Ким Ир Сен посмотрел на него с нескрываемым удивлением:

– Что за мечта?

– Я хочу быть режиссером.

– Режиссером?

– Ну да. Особенно мне хотелось бы экранизировать оперы.

– А как же твое славное будущее? – поинтересовался Ким Ир Сен.

– Профессии генерала и режиссера во многом схожи. Если я выучусь на режиссера, то смогу стать и генералом.

Этот ответ вполне удовлетворил Ким Ир Сена.

Однако нашлись и недоброжелатели, которые критиковали Ким Ир Сена за то, что он так легкомысленно относится к судьбе будущего Великого Кормчего. Другие опасались, что к северу от 38-й параллели может установиться антикоммунистический режим.

Поэтому Ким Чен Ира – прямого продолжателя традиций чучхэ – произвели в верховные главнокомандующие вооруженных сил КНДР. Помимо этого, он стал крупнейшим режиссером – на его счету было несколько оперных экранизаций на исторические мотивы.

Словом, Ким Чен Ир жил в свое удовольствие – спал с актрисами и пил контрабандное виски. Так продолжалось до тех пор, пока отец его серьезно не заболел.