Девушка без недостатков - Наталия Левитина

– Я запишусь на курсы тэквондо, дзюдо, карате, – сказала агрессивная барышня. – Мне не понравилось, что на меня нападают. Но мне понравилось бить и причинять боль. Знаете, классно!

У Родиона волосы встали дыбом. Лиза! Его нежная Лиза! В глазах у Апогеши мелькнула неясная тень. Очень редко он смотрел на Елизавету иначе, чем на симпатичного ребенка и талантливую подчиненную. Случалось, конечно, когда Елизавета надевала уж совершенно короткую юбку или безумно тугой корсет. Сейчас Апогей Палыч, представив девицу с плеткой в руке, вновь вспомнил о том, что Лиза – женщина и пользуется бесперебойным успехом у мужчин. Но босс тут же с отвращением прогнал из головы картинку с изображением Елизаветы в черных кожаных доспехах, с наручниками и кнутом.

– Ты ведь не возьмешь отгул? – с мягкой утвердительностью спросил он. И, получив отрицательный ответ, вздохнул с благодарностью и облегчением. – Не больно? Впрочем, тебе ссадина даже идет. Добавляет шарма.

– А знаете, певица есть французская, – вспомнил Родион. – Как ее? В клипах она вечно с разбитой физиономией, вечно ее избивают. Пищит так приятно…

– Милен Фармер, – подсказала Лиза.

– Точно!

– Вот, Лизочка, посмотри-ка… – перебил Апогей. – Что, если предложить в офис Рудницкого?..

С видом доброго дядюшки, приготовившего семье незабываемый подарок, Апогей развернул в сторону Лизы и Родиона принесенное полотно.

В далекой молодости Апогей Пирожков был художником. Его звонкое имя прямо-таки просилось на картину (в качестве подписи). Он вращался в богемных кругах, нещадно смолил дешевые сигареты и носил сальные волосы до плеч, перевязанные банданой. После дебютной выставки самоуглубленные критики повесили на Апогея ярлык, с которым он никогда больше не расставался. «Талант, конечно, присутствует, – писали они, – однако не хватает оригинальности и глубины…»

К сорока годам Апогей Палыч уяснил, что проживет всю жизнь, считая копейки, с клеймом неоригинального и неглубокого художника. И, плюнув на амбиции юности, переквалифицировался в бизнесмена. Организовал дизайнерскую фирму, набрал оформителей, пригласил архитектора, нанял бухгалтера, заключил контракт с бригадой строителей, – и дело пошло. Сейчас у Апогея Палыча была короткая стрижка с элегантной проседью, он носил дорогие костюмы и обувь, специально привозимую из Люцерна, из магазина «Bally» на Грендельштрассе. Его студия котировалась в городе, имея единственного полноценного конкурента – фирму «Русский модерн». Заказывать интерьер в «Артиссимо» было престижно. А на досуге Апогей Палыч доставал мольберт, краски, цеплял на лоб разноцветную бандану и отдавался страсти. Дизайнеры «Артиссимо», по мере возможности, пристраивали его творения в квартирах и коттеджах клиентов, сдирая с заказчиков неимоверные суммы.

Лиза внимательно посмотрела на картину.

– А вы ее не вверх ногами держите, Апогей Палыч?

Апогей заглянул сверху, упершись подбородком в раму.

– Да нет.

– Знаете, Апогей Палыч, вы превзошли самого себя! – сказал Родион.

– Ты издеваешься? – обиделся директор фирмы.

– Мне тоже нравится, – заверила Лиза. – Великолепная палитра! Вы добиваетесь поразительной чистоты тонов. Изумрудный цвет бесподобен, лимонный тоже. Вы писали картину, безусловно, в отличном настроении?

– Да, – с удовольствием кивнул Апогей. – Берешь?

– Почему нет? Тем более что…

Лиза едва не призналась, что Руслан отверг ее первый, а также все остальные варианты, но затем решила, что вовсе не обязательно грузить начальство подробностями ее взаимоотношений с Рудницким.

– Попытаюсь вписать ваш шедевр в цветовую гамму офиса. Если не получится или если Рудницкий упрется, я не виновата.

– Естественно. Просто попробуй, – согласился Апогей Палыч. – Я не настаиваю.

– Хорошо, – кивнула Лиза. И оглянулась в сторону двери.

Стеклянная дверь мягко хлопнула, впуская в офис Алину Владимировну. Веселая, оживленная, она резво устремилась к дочери.

– Ах, Лиза, дорогая, привет, Апогей Палыч, Родион, здравствуйте, Лизонька, где твой автомобиль, я его беру! О боже! Что с твоим лицом?!!!

– Упала. Споткнулась. Врезалась. Налетела. И меня придавило, – объяснила Лиза.

– Ты ведь… – удивленно начал Родион, но вовремя умолк.

– Впрочем, шрамов не останется, – успокоила себя и дочь Алина Владимировна, приглядываясь к Лизиному лбу. – Ты должна быть поаккуратнее.

– Буду.

– Вечно прешь как танк, ничего не замечая. А где «тойота»?

– Я сегодня пешком. Автомобиль на стоянке.

– Почему вдруг?

– У меня атрофировался левый глаз.

– Что?! – ужаснулся Родион. Левый Лизин глаз вроде бы совсем не отличался от правого.

– Рассосался. После удара. А разве не заметно?

Ничего у Лизы не рассосалось. Просто сегодня она решила пройтись пешком. Утром ей вдруг показалось, что надеваемая юбка чересчур туго обхватила ее бедра. Паническая мысль «Толстею!» была подобна удару отточенного кинжала. Она неминуемо наберет пять килограммов, прежде чем ей удастся снова встретиться с Валдаевым. И он, увидев вместо Лизы жирную корову, пройдет мимо и сделает вид, что не узнал ее!

И Лиза отказалась от завтрака, пятнадцать минут прыгала на скакалке (это потребовало немалого мужества, так как каждый прыжок отдавал в поцарапанном лбу пульсирующей болью) и пошла пешком.

– Моя машина в ремонте, как минимум, на неделю, – сказала Алина Владимировна. – Хотела позаимствовать твою «тойоту».

– Мама, она ведь с правым рулем.

– Нормально!

– Мама, нет!

– Не будь жадиной.

– Не дам!

– Как ты разговариваешь с матерью!

– Мамочка, тебе будет неудобно с правым рулем. Обзор не тот.

– Вот проблемы! Я справлюсь.

– Честно-честно, неудобно!

– Неудобно преодолевать больше пяти метров на моих шпильках, а правый руль – это нестрашно.

Алина Владимировна продемонстрировала всем безупречную, рельефную ногу, прикрытую чуть выше колена белой юбкой и обутую в модную босоножку с ремешочками и тонким десятисантиметровым каблуком.

Родион и Апогей Палыч вдумчиво осмотрели предложенную конечность.

– Вам бы, Алина Владимировна, в шортиках ходить с такими ногами, – бесхитростно сказал Родион. – Возьмите у Лизы. Кожаные, синие.

– Глупыш! – засмеялась Алина Владимировна. Но ей явно было приятно.

– И не только ноги, – вздохнул Апогей Палыч. – Я бы вас, Алина Владимировна, нарисовал. Приходите позировать!

– Да господи! Смеетесь, что ли? Стара я для позирования. Ладно, дочурка, дай ключи. Заберу твою машину со стоянки. На недельку, хорошо?

Алина Владимировна спрятала ключ от «тойоты» в сумку.

– Мама, осторожно!

– Тридцать кэмэ в час, – заверила веселая мамаша, – не волнуйся, я уже большая девочка. Мальчуганы, чао! Апогей Палыч, не перегружайте моего ребенка. Тем более сегодня она травмирована. Ладно, всем гуд-бай!

Глава 24

В списке Валдаева Ирина Владиславовна Линькова (21 год) стояла самой первой. Но, наученный многолетним опытом, сыщик знал, что искомый элемент всегда находится в последней строчке. Поэтому начал исследования с конца списка.

Восемь раз услышав слово «нет», но всегда встречая теплый прием («не те» Ирины охотно приглашали гостя в квартиру, угощали чаем, пирогами и пивом, втягивали в дискуссии, предлагали посмотреть коллекцию мягких игрушек, марок, сухих бабочек или жучков), Валдаев добрался до верхней строчки своего хит-парада и услышал «да».

– Да. У нее на плече дракон. Что придумала, дурочка!

Саша сомлел от счастья. Удача! Какой же он кретин! Надо было начинать не с омеги, а с альфы – как и положено!

– Ирина ваша дочь?

– Угу. Проходите. Что она натворила?

В голосе женщины звучала усталость. Очевидно, дочь не в первый раз волновала маму.

Валдаев проник в квартиру и огляделся. Стандартная обстановка приличной семьи восьмидесятых годов. Цветочные горшки, оплетенные макраме. Пестрый ковер на стене, пестрые дивандеки на креслах, пестрый палас на полу, хрустальная ваза на полированном столе с предусмотрительно подложенной белоснежной салфеткой.

– У Ирины уже были какие-то неприятности? Я сужу по вашему тону.

– Да нет. Но не о такой дочери я мечтала! Ну что это? В институте не доучилась, бросила, нигде не работает, живет неизвестно на что, у нас с отцом денег не берет. Бриллиант в пупок вставила. И постоянно с новым другом. То один у нее, то другой…

– Она не упоминала француза Поля Деманже?

– Француза? Нет. Не знаю. Да я и видела-то ее в последний раз три месяца назад.

– Да что вы?!

– Ну, она дома-то не живет!

– А где она живет?

– У подруги Ани. Я вам дам телефон и адрес.

– И фотографию дочки, пожалуйста. На всякий случай.

Валдаев взялся за телефон, чтобы дать отбой Здоровякину. Нет, он не пригласил друга поехать к Ане вместе – Саша решил, что Илья может оказаться ненужным свидетелем при встрече с девушкой. Если Аня была под стать своей подруге, то Валдаев за себя не ручался. Последние десять минут Саша просто не отрывал глаз от фотографии рыжеволосой красотки – в полный рост, в купальнике (надпись на обороте: «Геленджик, лето 2000»). Менее возбуждающего снимка в квартире Линьковых не нашлось. Александра уже штормило.