Блуждающий Неф - Саша Суздаль

— Я могу компенсировать?

— Что? — не понял вначале Монсдорф.

— Ошибку, — нашёлся Несчан и даже начал себя уважать. Он вытянул свой кошелёк, чтобы отсчитать монеты, но Монсдорф забрал его и великодушно сказал:

— Свободен!

Тулий и Бромс были понятливы и карманы Монсдорфа оттянулись от тяжести. Зрители рукоплескали уставшим «артистам», возвращающихся на свои места.

— Сколько тебе заплатили? — спросил сосед Несчана, теребя его за руку.

— Нисколько, — отмахнулся мокрый Несчан, вытирая лицо платком.

— Не ври! — укоризненно сказал сосед. — Я видел, как ты прятал деньги в кошелёк.

— Я знаю, на что мы их потратим, — всё слышавшая, довольно сообщила Ровашин, от восторга сжимая Несчана за локоть. Несчан решил промолчать, чтобы не накликать больших неприятностей.

Монсдорф схватил поднос у Грохо Мома, но тот вцепился в него, крикнув во всё горло:

— Моё! — чем вызвал гром аплодисментов и смех зрителей. Монсдорф, недобро посмотрел на Грохо Мома, наклонился и шепнул ему на ухо: «Я ещё поговорю с тобой, зелёная козявка!» — потом, притворно улыбаясь, сделал поклон зрителям и пошёл за занавес, сопровождаемый бурными аплодисментами. Кристлин, до этого времени находящийся среди зрителей, неловко поклонился и побежал к занавесу, пытаясь не попадать на глаза Монсдорфа.

— Как хорошо вы придумали, — улыбнулась ему Миралин, но видя его озабоченное лицо, спросила: — Что-то случилось?

— Да нет, — уклончиво ответил Кристлин, — всё нормально.

— А эта ваша палочка, — спросила Миралин, — правда волшебная?

— Да, — честно признался Кристлин.

— Можно подержать? — спросила она, и Кристлин автоматически дал ей палочку, а сам юркнул в сторону, увидев озирающегося Монсдорфа.

После выступления зрители долго не расходились, глазели на артистов и великодушно им помогали. Из ближних домов были принесены столы, а некоторые зрители, не отошедшие от представления, с благодарностью жертвовали продукты. Над кибитками взвился дымок от костров, на которых готовилась пища для артистов. Быков пустили на лужок, и они степенно щипали траву, выбирая сочные пучки.

Артисты шумной гурьбой рассаживались вокруг столов, черпали из казанков в вытащенные из мешков глиняные тарелки, и погружали в них свои деревянные ложки. Мягкая усталость, скорее моральная, чем физическая, расслабляла, и артисты не скрывали своих эмоций, разряжаясь от напряжения.

Кристлин сидел за общим столом, подальше от Монсдорфа, рядом с Миралин и её отцом, всё ещё отрешённо слушая застольные разговоры. Грохо Мом сидел рядом, едва выглядывая из-за стола, с жадностью поглощая пищу и осторожно сверкая своими глазищами на артистов, которые, улыбаясь и забавляясь, подкладывали ему вкусные кусочки.

— Вы его закормите, — возмутилась Миралин, грозя братьям-акробатам. Грохо Мом, зыркнул на неё, схватил кусок лепёшки, тяжело перевалившись, слез со стула, и поковылял к кибитке.

— Он что, обиделся? — спросила Миралин у Кристлина. Тот невыразительно сдвинул плечами.

— Да ну вас! Вы какие-то никакие, — обиделась она и отвернулась.

После ужина, или обеда, как на голодные желудки артистов, Занзир подошёл к Монсдорфу и сказал:

— Мне понравилось ваше выступление, и я с удовольствием вас возьму, но, всё-таки, треть выручки — это много. Давайте остановимся на пятнадцати процентах.

— Двадцать пять, и ни процента меньше! — жёстко сказал Монсдорф и, повернувшись, зашагал к кибитке.

— Хорошо! — кинул ему вслед Занзир, в сердцах махнув рукой. Потом обернулся и пошёл к артистам, думая, как он будет объяснять другим такой большой процент. Амбиции артистов он прекрасно знал, но знали ли они его возможности.

Монсдорф забрался на задок кибитки и внимательно пересчитал все деньги в кошельках, потом пересыпал их в один и, довольно крякнув, завязал его крепкой бечёвкой. Оглянувшись вокруг, и никого не заметив, Монсдорф вытащил из своего мешка книгу в деревянном переплёте и раскрыл её на закладке из шерстяной нитки. Шевеля губами, он читал давно заученные наизусть слова, взглядом прощупывая каждую букву, чтобы вникнуть в её потаённый смысл.

«Кровь Преображённой смешать с соком кожуры вобоса…» — шептали его губы, и у него, от предчувствия удовольствия, вспотели руки. Он вытер их о свой артистический костюм, который он не снял, и вытащил из мешка кусок кожи с картой. Снова оглянувшись, он вытащил перстень с красным камнем и стал водить его по карте.

Когда перстень вспыхнул коротким пламенем, Монсдорф поднял его и ткнул пальцем в карту. «Совсем рядом!» — радостно прошептал он и оглянулся — никого. Он сложил все своё богатство в мешок и подложил его под голову. А потом, чмокнув губами, уснул.

Замершего на другой кибитке зелёного человечка он не увидел. А зря!

Репликация шестая. Блуждающий Неф

Когда потрёпанный Блуждающий Неф вернулся в свою бывшую тюрьму, он первым делом отправил своего любимца Рохо туда, где было сражение, чтобы он подобрал его остатки, так как оставлять их врагу значило ослабить себя, чего он не мог допустить. Да, враг был сильнее, и в открытом бою Блуждающему Нефу с ним не совладать, но, несмотря на то, что он долго был изолирован, в нем был опыт многих поколений Хранителей.

Сумел же он, несмотря на замки Хранителей, освободится из плена, создав, прямо на их глазах, так, что они и не заметили, логическую цепочку событий, окончанием которой было его освобождение. Да, множество его глифом пусты, многие связи разрушены, но его эго сохранилось в целости, а это самое важное. Вот только незаметно взять ключ у девочки не удалось. Жалко. И девочку жалко.

Блуждающий Неф осторожно приоткрыл сеточку и прощупал окружающее пространство на наличие врага, и с удовольствием констатировал его отсутствие. Он прощупал Таинственный остров, как его называют незваные попутчики, и удостоверился, что они на месте, кроме его не совсем удачного творения, которое так удачно попало в нужное место. Блуждающий Неф раскинул сеть подальше и обнаружил интересующую его цель и её окружение. Прощупав все вибрации, он оставил всё, как есть, до того времени, когда вернётся Рохо, ведь времени у него — целая Вечность.

Хабиба Бата, в отличие от других людей, ощущал удовольствие от неопределённости. В частности, от неопределённости его отношений с Маргиной, так как больше всего любил процесс, чем результат. Результат — это конец приключения, пропадает новизна, кураж и наступает привычная скука бытия, а скуку хабиба Бата ненавидел. Поэтому, при общении с Маргиной он искрился доброжелательностью и юмором и, чем больше хмурилась Маргина, тем большее он получал удовольствие.