Длиной в неизвестность - Вокари Ли

Т: /Я это сделал/

Решение отправить Юре сообщение было спонтанным, но единственно верным. Остаться наедине с сомнениями и страхами для Тору равнялось смерти.

Ю: /С твоими наклонностями выглядит страшно/

Т: / Чувствую, что сделал что-то неправильное/

Ю: /Не сделал неправильное, а чувствуешь неправильно/

Тору отложил телефон, задумавшись. Сколько раз он полагался на чувства? Эмоции и мысли были мерилом обстоятельств и времени и никогда не подвергались анализу. Тору принимал каждую случайно упавшую слезу и каждую дрогнувшую мышцу за истину. Он был уверен, что сознание, долгие годы исправно работавшее на него, не могло обманывать в угоду временным трудностям. Однако сейчас, когда Юра вдруг написал что-то настолько простое и очевидное, Тору засомневался в привычке полагаться только на чувствование.

Т: /А если что-то пойдёт не так?/

Ю: /Уже пошло, Тору/

Т: /Официально я ещё не считаюсь психом/

Ю: /Когда мой отец лежал с пробитой головой официально он ещё не считался мёртвым/

Т: /Это другое/

Ю: /Снова/

Т: /Ты всегда приводишь не те примеры/

Ю: /Нужен тот который будет потакать твоим страхам, ок, я подумаю/

Т: /Юр/

Ю: /Ты просто идёшь ко врачу. Меньше думай больше делай а с меня пицца/

Т: /4 сыра?/

Ю: /Да я ещё один сверху натру/

Т: /5 сыров?/

Ю: /Да/

Т: /Буду заедать таблетки, если мне что-то придётся пить/

Юра не ответил, и Тору, подумав, удалил сообщение.

После разговора с Юрой стало немного легче: на душе не осталось послевкусия поражения или страшной ошибки. Теперь запись к врачу воспринималась как нечто обыденное и едва ли достойное внимания — всего лишь графа будничного расписания и повод тщательнее контролировать свою речь при матери.

Тору стал ждать. До приёма оставалось три дня. За три дня ему нельзя было позволять себе сомневаться в принятом решении. Всего лишь три дня, но как мучительно долго они тянулись! Тору не находил себе места: тревога усилилась, к привычным переживаниям добавилось беспокойство о будущем и беседе с врачом. Что он должен ему рассказать? Как сделать это так, чтобы в точности передать свои чувства? Больше всего Тору боялся насмешек и непонимания. Он безуспешно успокаивал себя тем, что специалисты, ежедневно видевшие более сложных и ярких пациентов, не станут смеяться на придумавшим себе проблемы глупцом. Может быть, врач назовёт его случай сущим пустяком и отпустит в спортзал или на работу. Может быть, для создания видимости своего труда пропишет слабодействующие лекарства и проведёт беседу о пользе здорового образа жизни. Тору не допускал возможности быть по-настоящему и глубоко понятым. Не здесь.

С такими мыслями, давящими и грузными, Тору зашел в кабинет психиатра. Его встретила больничная атмосфера, запах кожаной обивки и парфюма предыдущего пациента. Желтоватые стены делали пространство неестественно широким, а полосатые жалюзи добавляли обстановке читаемую между строк комичность. Дверь скрипнула — Тору дёрнул ручку, на час отрезав связь с внешним миром.

Психиатр посмотрел на него с неодобрением и недоверием. Тору напряжённо сглотнул и выдохнул, садясь напротив: ему не за чем доверять, ему не нужно чужое одобрение. Они оба находились на работе: врач отвечал за данную много лет назад клятву, а Тору — всего лишь желал получить пиццу и не прослыть струсившим в последний момент слабаком.

На протяжении всего приёма Тору не покидало желание сбежать из клиники и забыть о том, что он когда-то переступал её порог. Сердце стучало так тяжело, что вздрагивало всё тело. Тору отводил взгляд, стараясь не смотреть на врача: ему было ужасно стыдно за каждое сказанное слово. Сейчас история собственной жизни казалась ему нелепой и не стоящей даже минуты чужого времени. Его попытки справиться с несуществующей проблемой своими силами выглядели копошением червей в навозной куче, попытками кита взлететь и птицы — переплыть океан.

Наверняка врачу наскучило не ведущее к ясности переливание из пустого в порожнее, он с отсутствующим видом записывал что-то в карте, делал пометки так, что Тору чувствовал себя пассивным участником допроса. Как же жалко выглядели его попытки найти понимание и спасение! Ему не нужно было искать поводы для насмешек над собой, он готов был смеяться, чтобы перестать чувствовать унижение и скованность.

Итогом его попыток объясниться и достичь взаимопонимания с совсем не располагающим к себе незнакомцем стала тонкая желтоватая бумажка. Рецепт на антидепрессант не выглядел жизнеутверждающе. Тору сложил листок пополам и убрал его на дно рюкзака — ему хотелось как можно дольше не вспоминать о существовании чего-то настолько обидного и несправедливого. Рецепт служил подтверждением его самых страшных опасений, а оставшееся в карте F41.2 — оправданием для слёз и ненависти. С этой бумажкой, подобия которой он раз за разом переписывал на фармакологии, он чувствовал, что имел право испытывать боль и страх. Людям с диагнозами позволено больше, чем людям без них, но меньше, чем полностью здоровым счастливцам.

Т: /С тебя пицца/

Тору отписался Юре и, выйдя на улицу, почувствовал поднимающееся изнутри смятение. Горло свело спазмом — накопившееся напряжение не могло вылиться наружу, очистить и освободить душу, но с каждым шагом становилось легче дышать: холодный воздух обволакивал и успокаивал, даря долгожданную тишину.

Ю: /к тебе?/

Т: /Ко мне. Надеюсь, мама задержится. Но ты ей нравишься/

Ю: /ну так яблоко от яблони

тогда топаю к тебе)/

Тору захотелось отправить скобку в ответ, но вместо этого он заблокировал экран и побежал в сторону дома. Есть пиццу и рисовать, наслаждаясь последними мгновениями трезвомыслия, — Тору не видел иного способа провести конец недели. Что останется внутри после приёма таблеток? И кто сказал, что это в самом деле поможет?

На душе растеклась приятная пустота — она не была опустошением, только безграничным и льющимся изнутри спокойствием.

Тору посмотрел на всплывшее окно уведомлений. Юра. Конечно же, Юра.

Ю: /я уже в метро

буду с пиццей, герой/

Тору улыбнулся своим мыслям: в рюкзаке лежало не подтверждение его непригодности — в действительности бумага лишь свидетельствовала о совершенном подвиге.

Размышляя о том, как спрятать рецепт от матери, которая наверняка захочет заняться уборкой в самый неподходящий момент, Тору не заметил, как подошёл к подъезду. От промятых кнопок веяло тишиной — в квартире он точно окажется один.

Наспех убрав творческий беспорядок по шкафам и полкам, Тору, подёргивая ногой, стал ждать прихода Юры. Беспокойство ощущалось в груди приятным трепетом: не находя себе места, он начал медленно и монотонно расчёсывать волосы, поправлять смявшуюся одежду и выглядывать в зеркале недостатки. Тору нетерпеливо выдохнул, подумав, насколько