Грехи девственницы - Анна Рэндол

А он тем временем продолжал:

— Я не одобряю этот аукцион. Вы даете советы проституткам о том, как открыть свой собственный бордель. Вы не моргнув глазом манипулируете всеми, кто вас окружает. — Гейбриел судорожно перевел дыхание. — Но почему, скажите, почему я не могу вас ненавидеть за это?

Мадлен презирала жжение в горле, как презирала себя за неспособность оттолкнуть от себя этого мужчину.

— Я не просила вас любить меня. И я не стану извиняться за то, что я такая, какая есть. — Да и с какой стати. Ведь извинения не отпустят ей грехов.

— Знаю.

Призвав на помощь гордость, Мадлен положила ладони на грудь Гейбриела и оттолкнула его.

— Хорошо. Поэтому запомните: я не хочу, чтобы вы меня любили. Потому что у вас нет на это средств.

Сначала попытка Мадлен оттолкнуть Гейбриела не увенчалась успехом, но потом он отстранился, крепко сжав губы.

— Мадлен…

Раздался звон стекла, когда что-то ударилось в окно.

Испуганный возглас Мадлен заглушило тело Гейбриела, накрывшего ее собой. Он выругался, а потом перекатился на спину, одновременно стаскивая с себя куртку.

Не обращая внимания на боль, пронзившую бок, Мадлен села. Языки пламени лизали ковер возле окна, посылая под потолок клубы черного дыма.

Мадлен вскочила на ноги и рывком стащила с кровати стеганое покрывало. От дыма першило в горле, а глаза наполнились слезами.

Гейбриел уже сбивал огонь собственной курткой. Мадлен последовала его примеру, набрасывая тяжелое покрывало на пламя, угрожавшее перекинуться на шторы.

Оранжевые блики заплясали на стенах. Неужели они что-то пропустили? Мадлен больше не видела огня.

Закат. Она закрыла глаза. В окна лился оранжевый свет заходящего солнца. Мадлен вздохнула и закашлялась. Резкая боль обожгла ее бок, когда она ударилась бедром об пол. Мадлен удивленно открыла глаза. Неужели она действительно упала? В высшей степени непростительно.

Сильные руки подняли ее в воздух.

— О чем вы только думали?

— О том, что мой дом охвачен огнем. — Инцидент лишь внес смятение в ее и без того растревоженную душу. А близость сильного волевого подбородка Гейбриела еще усугубляла ситуацию.

— Вы поранились?

Мадлен сдвинула брови.

— Кажется, нет.

— Не порезали ноги о стекло? Вы можете встать?

— Могу. — Нет, она не позволит Гейбриелу с его проявлением заботы усыпить ее бдительность.

— Хорошо.

Гейбриел отошел от окна, поставил Мадлен на пол, а потом присел перед ней на корточки. Его пальцы коснулись ее ягодиц.

— Что вы…

— Вы сели на осколки.

Мадлен попятилась.

— Я всего лишь сниму с вашей сорочки осколки. Не хочу, чтобы вы порезались.

Гейбриел успел отвернуться, прежде чем Мадлен сбросила с себя сорочку. Осколки заскрежетали под его сапогами, когда он вернулся к окну.

Халат упал на пол, а Мадлен похромала в гардеробную. Вздохнув, она набросила на плечи пеньюар из алого атласа. Он плотно облегал ее фигуру, едва запахиваясь на груди. Впрочем, у Мадлен не было выбора. Остальные были еще откровеннее.

Опершись о туалетный столик, она постаралась собраться с силами и придумать остроумный ответ на тот случай, если Гейбриел осмелится вообразить, будто она оделась так ради него.

— Я уже попросил дворецкого приготовить для вас другую комнату. — В дверном проеме возник Гейбриел. Его щеки были перепачканы сажей, делая круги под глазами еще более темными. Он сердито сдвинул брови при виде нового наряда Мадлен, но потом протянул ей горлышко от разбитой бутылки. — Судя по всему, кто-то бросил в окно бутылку из-под бренди, наполненную ламповым маслом. Негодяй сунул в горлышко тряпицу и поджег ее.

Мадлен пожала плечами.

— Не слишком надежный способ убить кого-то. — По ее спине пробежал холодок. А ведь она не права. Если бы она спала или была более серьезно ранена, огонь охватил бы все помещение, прежде чем она успела бы с ним справиться.

— За последние двадцать четыре часа на вашу жизнь покушались дважды. Так не может продолжаться. — Гейбриел подошел к Мадлен и остановился всего в нескольких дюймах от нее. Он протянул руку и отер ее щеку подушечкой большого пальца. На ней остался черный отпечаток. — Вы не можете оставаться здесь под охраной единственного эксцентричного дворецкого. Я постараюсь вас защитить.

Мадлен не двигалась, изо всех сил борясь с желанием отереть с лица Гейбриела грязные разводы. Она могла привести дюжину доводов против того, чтобы он остался с ней. Даже целых тринадцать, если принять в расчет горячее желание, огнем разливающееся по ее бедрам и подпитываемое голодным взглядом стоящего напротив нее мужчины. Это все равно что приставить волка охранять овечье стадо.

Пусть это будет четырнадцатой причиной. Но она отнюдь не овца. Что за отвратительное сравнение. Она способна сама о себе позаботиться. Мадлен и раньше приходилось иметь дело с негодяями. Причем с настоящими убийцами, а не с глупцами, швыряющими в окна бутылки.

Кроме того, Гейбриел не сможет собирать информацию об участниках аукциона, если будет неотлучно находиться при ней. А ведь именно для этого она его наняла.

Так что, как бы ни был велик соблазн позволить ему остаться…

— Я пришлю другого полицейского для наблюдения за домом, — произнес Гейбриел.

— Но я не могу позволить… Простите, что вы сказали?

— У меня есть несколько надежных людей. Я пришлю одного из них сюда. Он будет исполнять роль вашего лакея.

Мадлен попыталась сделать шаг назад, но лишь сильнее уперлась в острый край стола. И как она умудрилась так обмануться относительно его намерений?

— Я… — Мадлен начала заикаться и постаралась скрыть замешательство с помощью кашля. — Я не могу позволить себе нанять лакея, не говоря уж о полицейском.

— Вам и не придется. Вас ранили и подожгли ваш дом. Теперь это предмет официального расследования Боу-стрит. — Когда Гейбриел вновь подхватил Мадлен на руки, в его взгляде сквозило холодное отчуждение.

Тонкий материал пеньюара служил плохой защитой от исходящего от Гейбриела тепла. Мадлен сдерживалась, как могла, но с каждым вздохом ароматы сандалового дерева, лавра и табака все глубже и глубже проникали в ее легкие и кровь.

Гейбриел крепче прижал Мадлен к себе.

— Я опасаюсь вас уронить.

— А вот я этого не боюсь. — Мадлен понимала, что сказала ужасную глупость, но все равно не смогла сдержать улыбки.

Гейбриел остановился и устало произнес:

— Ну же, скажите, что не хотите меня. А ведь еще десять минут назад вы пытались притянуть меня к себе, чтобы поцеловать. Удивительная вы женщина.