Спецоперация «Зверобой» - Михаил Ефимович Болтунов

подошли к стройке ближе к вечеру. Периметр объекта был огорожен металлической сеткой высотой в два с половиной метра. Сверху нее натянута колючая проволока. Метрах в тридцати в глубине разведчики увидели одноэтажное небольшое здание.

– Пришло время познакомиться с загадочной стройкой поближе, – сказал Коскинен.

Он вытащил из вещмешка кусачки, стал проделывать проход в сетке. Гречин помогал товарищу. Когда в заграждении образовалась дыра, в которую можно было пролезть, Авдей отодвинул в сторону лейтенанта.

– Погоди, Павел, за такой оградкой могут быть неожиданные сюрпризы. Кто из нас минер?

Коскинен поднял разрезанную сетку, Гречин проскользнул на запретную территорию. Внимательно огляделся, прополз вдоль ограждения и, убедившись, что «сюрпризов» нет, подал сигнал лейтенанту. Когда Пааво оказался рядом, Авдей кивнул, показывая вперед.

– Смотри, какие дорожки аккуратные выложили. Кусты высадили. Как по веревочке. Выходит, надолго собрались тут разместиться.

– А чему ты удивляешься. У них бесплатной рабочей силы хоть отбавляй. Ладно, давай-ка поближе подползем к объекту.

Только они двинулись, как дверь постройки отворилась, из нее вышли двое в каком-то непонятном обмундировании темно-кремового цвета. Один из них закрыл на замок дверь, бросил фразу на непонятном языке. Это были явно не немцы. Разведчики удивленно переглянулись.

– Ты что-нибудь понимаешь, Авдей? – спросил Коскинен.

– Не больше твоего. Во всяком случае, такую форму я даже на картинках не видел. Она явно не немецкая.

Лейтенант усмехнулся:

– Этот язык я слышу впервые. Он точно не немецкий.

Они, пригибаясь, обошли строение. С первого взгляда принадлежность его трудно было определить. Метрах в десяти, за кустарником увидели еще одну, такую же неказистую постройку. Рядом с ней нашли керамические трубы, а также свежевырытую и засыпанную землей траншею.

– Теперь более-менее ясно, – сказал Гречин. – Это водоотвод. Днепр у нас в той стороне, траншея ведет туда же. Трубы негожие валяются. В этих зданиях, скорее всего, колодцы, либо насосные станции, которые качают воду.

– Тихо! – шепнул Коскинен. – Немцы!

Разведчики упали в траву, замерли. Сквозь кустарник увидели, как вдоль ограды идет немецкий патруль. Гречин вжался в землю, не отрывая взгляда от солдат. «Если заметят наш лаз… крындец, – мелькнула мысль. – Тревога, шум. И это в первой пробной вылазке. Как это сказал командир: никаких боестолкновений, уходить быстро и скрытно. Вот тебе и скрытно».

Однако немцы, судя по всему, были заняты интересным разговором и на периметр не очень-то обращали внимания. Когда они прошли и голоса их затихли вдали, Коскинен положил свою тяжелую ладонь на спину Гречину.

– Не ссы в лапоть, Авдюша. Живыми они бы нас не взяли.

…Старшина Сараскин внимательно смотрел в бинокль. Сквозь металлическую сетку на той стороне он видел лес. Это был лес, высаженный руками военнопленных. Сараскин сам посадил не одну тысячу саженцев и мог с первого взгляда определить породу дерева, даже самую редкую. Будет ли это обычная сосна или, к примеру, розовый тисс, который называют «красным деревом». Судя по всему, прежде здесь был запущенный лесной массив. Пленные проредили его, очистили, высадили новые деревья. Сделано это было так, чтобы деревья образовывали ряды и лес просматривался со всех сторон.

– Товарищ военинженер, – сказал старшина, – давайте мы не будем соваться в лес. Это не наш лес, фашистский. Там укрыться негде. Все продувается и просвечивается. Пройдем дальше по периметру. Думаю, нащупаем уязвимое местечко.

Они осторожно пошли, прячась за деревьями вдоль сетки. Грибной время от времени останавливался, сверялся по карте. Через полчаса ходьбы тихо сказал:

– Егор, еще метров пятьсот вперед – и станция Гнездово.

– Знаю я этот поселок, приходилось бывать. И со станции не раз уезжал. Там смотреть-то нечего, деревня, она и есть деревня.

– Вот это ты зря. Теперь эта деревня входит в периметр объекта, который нам надо разведать досконально и нанести на карту.

– Что ее разведывать, я вам по памяти нарисую гнездовские домишки. Да и станция там всего пару старых построек.

– Не сомневаюсь, и все-таки надо своими глазами увидеть эти постройки. Когда ты в последний раз в этом Гнездове был?

– Дай бог памяти, года три с лишним прошло.

– А я тебе о чем?

– Хорошо. Сейчас подбираемся поближе к периметру, находим самое высокое дерево, забираемся на него – и, пожалуйста… Все видать, как в кино в сельском клубе.

– Тут одна сложность, старшина.

– Какая?

– Забраться на высокое дерево не так просто.

– Эх, Иван Семенович, скажите, вы кто по профессии? Сейчас, понятно, разведчик, а в прошлой жизни кем были?

Грибной только головой покачал, мол, ну и вопросик.

– В прошлой не помню, а вот два месяца назад точно был инженером-строителем.

– А я год назад лесником трудился. В этом прекрасном смоленском лесу, только в соседнем районе. Тут рукой подать до города Рудня. Так вот пока вы месяц по лесу шастали, препятствия преодолевали, я договорился с полковником Селезневым сделать для меня лапы. Видели когда-нибудь, как электрики с их помощью на столбы залезают.

Грибной рассмеялся.

– Я сам на стажировке в училище электриком пахал, считай, спал в этих лапах.

Сараскин порылся в вещмешке и торжественно извлек на свет новенькие лапы.

– Ну что, товарищ военинженер, предоставить вам право первой ночи или как?

– Давай, старшина, тряхну стариной, вспомню молодость. А ты на часах постоишь.

Грибной надел на сапоги стремена лап, затянул покрепче новые сыромятные ремни, вонзил острие лапы в мягкую древесину сосны. Поднялся на одной ноге, опробовал, выдержит ли его вес это приспособление, и сделал второй шаг. Вскоре он поднялся на самый верх сосны. Сараскин в это время занял оборону внизу.

Старшина пристально смотрел через сетку на территорию, занятую немцами. Чувствовал, как волнение подкатывает к сердцу. Сверху дерева, где засел с биноклем Грибной, были зеленые ветки, однако не очень густые, и военинженер был виден, как на ладони.

Когда Грибной спустился с дерева, старшина перевел дух.

– Наконец-то, вы же там как мишень в тире.

– Ох, Егор, наворотили немцы в твоем любимом Гнездове, – сказал военинженер. – Смотри, здесь на карте железной дороги нет. На самом деле она уже есть. Протянули рельсы с территории объекта к станции. Платформу перестроили. Так что теперь Гитлеру и из своего поезда выходить не надо – премяком в ставку.

– Вы все-таки считаете, что здесь они ставку роют?

– Не знаю, старшина, но стройка большая и очень серьезная.

…Снайпер лейтенант Николай Григорьев уже несколько часов наблюдал за дорогой, которая вела на объект. Движение транспорта было далеко не интенсивным. Изредка проезжали машины с закрытым верхом, открытые грузовики с различными стройматериалами. Еще реже появлялись легковые автомобили. За все время наблюдения прошло два штабных «кюгельвагена» и один «хорьх».

Иногда