КГБ в Англии - Олег Царев

Плачевный конец АРНО, видимо, все же не испугал МАГА. Материалы потекли от него широким потоком. «МАГ работает с точностью часов», — сказал про него Быстролетов. В письме от 26 июня 1935 года Малли сообщал в Центр:

«В настоящий момент, «пока», он поставляет нам материал 4-х категорий: а) еженедельники, б) отдельные телеграммы, сразу же по их поступлении в ФО, но которые потом попадут в еженедельник, в) телеграммы, которые в еженедельниках не публикуются ввиду их особой секретности и г) его личные справки, составленные на основании всей почерпнутой им из разных источников информации. Отдельные телеграммы попадают к нам иногда очень быстро. Например, уже переданная вам по телеграфу и идущая в приложении телеграмма нами была получена через два часа после ее поступления в ФО, Есть особая категория телеграмм, с пометкой буквой «К». Это телеграммы особой, повышенной секретности, в еженедельник они не попадают, а имеются всего в трех экземплярах».

К октябрю 1935 года возможности МАГА по получению секретной информации существенно расширились. ГАНС сообщал в письме от 10 октября 1935 года, что МАГ «по своей инициативе и после нескольких попыток подобрал ключ к шкафу с архивными материалами, которые находятся в ведении начальника шифровального отдела… и черпает оттуда материалы, непомещаемые в печатные бюллетени».

Однако полезность поставляемой МАГОМ информации подчас сводилась на нет тем, что она поступала в Центр с опозданием… Причиной тому было отсутствие у КУПЕРА легализованной возможности постоянно находиться в Лондоне. ГАНСУ путь в Англию вовсе был заказан, и, хотя он все-таки порывался выехать туда, Центр категорически запретил ему делать это. Для решения вопроса об установлении постоянной связи с МАГОМ в сентябре 1935 года на ОСТРОВ выезжал Малли. Именно тогда был разработан варинат создания «базы». КУПЕР через своего делового партнера Парланти снял квартиру, якобы под художественную мастерскую неподалеку от Форин Офиса. МАГ должен был приходить туда при наличии очередных материалов, то есть практически ежедневно, и оставлять их в специально оборудованном для этого тайнике, а перед уходом задвинуть шторы на окне, сигнализируя тем самым, что документы поступили. Работающий на ОСТРОВЕ нелегал, заметив условный знак, входил в квартиру, переснимал документы и передавал фотопленку в легальную резидентуру для обработки и отправки информации телеграфом в Москву.

Оставалось только найти подходящего для этого нелегала. Еще в июне 1935 года Малли предлагал в качестве такового использовать резидента нелегальной лондонской группы Александра Орлова. «Я не сомневаюсь, что у вас там (в Лондоне. — О.Ц.) имеется человек из нелегалыциков, — писал oн в Центр, — если я не ошибаюсь, очень даже способный и толковый человек, который там вполне легализован. Я не знаю, чем он там занимается, но неужели нельзя это ему поручить».

Центр, зная, что делает Орлов в Лондоне, и его и Дейча чрезвычайную загруженность работой с агентами в «Вуличском арсенале» и с нарождающейся «Кембриджской группой», предложил поручить эту работу ВАЛЬТЕРУ — Кривицкому. Непонятно, чем был продиктован такой выбор: ВАЛЬТЕР не знал английского языка и не умел фотографировать. И хотя Малли обращал на эти обстоятельства внимание Центра, ему все же пришлось посвятить Кривицкого в дело МАГА и организовать встречу его с КУПЕРОМ в декабре 1935 года. Только поговорив с КУПЕРОМ лично, Кривицкий сам отказался от поездки в Англию для связи с МАГОМ.

Свою собственную кандидатуру Малли отклонил сам. «Я на ОСТРОВЕ сидеть не могу, — писал он в Центр еще 26 июня 1935 года. — Не имею ни книжки (подходящего паспорта. — О.Ц.), ни легализации для этого. А ездить туда часто без легализации тоже нельзя. Контроль на границе очень вежливый, но и очень толковый». Однако к концу 1935 года сложилась безвыходная ситуация. КУПЕР подвергся шантажу со стороны мужа своей первой жены, нанявшего частного детектива для слежки за ним. В его адрес посыпались угрозы раскрыть его коммунистическое прошлое и предать гласности его темные дела, которыми он якобы занимается в настоящее время. И хотя у разведки была уверенность, что никакой детектив не сможет докопаться до действительного занятия КУПЕРА, Малли информировал Центр 26 ноября 1935 года: «КУПЕРА на ОСТРОВ для связи с МАГОМ я больше не пускаю. Нужно считать, что он в разработке. Открутиться от этого он впоследствии сможет, нужно создать только подходящие условия, предпосылки для которых имеются».

КУПЕР, таким образом, оставался для связи с МАГОМ на континенте до урегулирования своих личных дел. В Лондоне же МАГ оказался без связи, что было совершенно недопустимо. «Консервировать МАГА в течение 2–3 месяцев не представляется возможным, — сообщал Малли свое мнение в Москву в письме на немецком языке от 9 декабря 1935 года. — Это совершенно его деморализует. Единственно возможным выходом из положения было бы временно мне взять МАГА на себя. Я вношу это предложение без всякого энтузиазма, — продолжал Малли. — Мне не особенно улыбается оставаться в течение полугода на ОСТРОВЕ ради Одного только этого дела. Но может быть, нам удастся внедриться туда гораздо глубже и со временем заполучить коллекции (коды и шифры. — О.Ц.)».

Первая встреча Малли с МАГОМ должна была состояться 6 января 1936 года в лондонском офисе КУПЕРА. Но случилась, как писал Малли, «техническая неувязка». Он не смог открыть дверь конторы, так как оказалось, что КУПЕР дал ему не тот ключ. После нескольких бесплодных попыток проникнуть в квартиру Малли вынужден был уйти, когда на углу появился «бобби». На другой день, 7 января, КУПЕР привез нужный ключ, и Малли отправился на встречу тем же вечером. «МАГ пришел, — сообщал он в своем отчете в Центр. — Мне приходилось видеть его в Париже издалека, но мой визитер — здоровенный дядя, чуть ниже меня ростом, седой, но совершенно не похожий на старика. Явка-пароль, как полагается, начался разговор… Чувствовал он себя неважно, волновался очень, но старался казаться хладнокровным».

Малли представился МАГУ Петерсоном, родственником банкира по линии жены, которому поручено вести самые секретные дела банка, и передал письмо от самого банкира. МАГ воспринял это нормально, так как давно уже был подготовлен КУПЕРОМ к непосредственному контакту с банком. Тем не менее он на первых порах осторожничал, пытался выяснить, какой национальности Малли, отметив, что его акцент не похож на голландский. Малли не скрывал, что он не голландец, а австриец, венгр по происхождению. После нескольких порций виски МАГ успокоился и в конце встречи написал банкиру письмо:

«Уважаемый г-н Икс, я получил Ваше письмо от 4 января… Посылаю Вам, вероятно, самый важный за все время материал. Я Вам абсолютно доверяю и уверен, что это послание находится в надежных руках.

Я ценю Вашу осторожность — в этом Вы совершенно правы. Надеюсь однажды встретиться с Вами лично. Тем временем надеюсь, что оказываемые нами услуги устраивают Вас…

Желаю Вам счастья и процветания в Новом году.

В письме МАГ также просил о краткой встрече с КУПЕРОМ. Поскольку КУПЕР как раз был в Лондоне, такая встреча состоялась. МАГ по указанию Малли передал ему те самые материалы, о которых говорилось в письме, и, как пишет Малли, «отозвался обо мне настолько лестно, что я просто себя не узнал».

Последующие встречи Малли с МАГОМ позволили прояснить политические взгляды последнего — в них абсолютно не было какой-либо идейной основы для сближения с советской разведкой. «Он говорил, мне о социализме, о том, что изучает его и что было бы прекрасно, если бы благодаря ему можно было избавить мир от бедности, голода, войны и тюрем, — излагал Малли смысл высказываний МАГА. — Но все это теория, а на практике социализм — ужасы большевизма, это хаос, власть хамов и евреев и кровопролитие без конца. Я противник фашизма, но если бы мне пришлось выбирать здесь в этой стране между лидером английских фашистов Мосли и англ. лейбористами, я бы выбрал первого, ибо вторые логически ведут к большевизму».

МАГ ненавидел Муссолини, считал его «сумасшедшим и запоздалым приверженцем британского империализма». В меньшей степени он ненавидел Гитлера, который, по его мнению, был «маньяк, но честный человек и как-никак спас Германию от коммунизма». МАГ считал, что «английская аристократия никуда не годится, во-первых, потому, что она английская, а во-вторых, она смешалась с евреями и с другими низшими сословиями». «То ли дело ирландское и шотландское дворянство, — говорил МАГ. — Оно чистых кровей сохранило свою расу в первозданном виде. Все талантливые, выдающиеся личности Великобритании были ирландцами, шотландцами или даже евреями», — заявил МАГ. «Какова логика?» — так прокомментировал эту его последнюю фразу Малли.