Я хочу в школу - Андрей Жвалевский

— Она не моя девушка! Просто друг! Я за друга переживаю… У меня вообще девушки нет.

Тут Дима получил увесистый тычок в плечо, Алена отвернулась, а Эля сделала страшные глаза.

Секунду Дима соображал, что от него хотят. Когда до него дошло, что Алена претендует на звание «девушки», ему сначала стало смешно, а потом страшно. Подумаешь, в кино один раз сходили… С другой стороны, что ему жалко сделать человеку приятное? Вон как она расстроилась! От Димы же не убудет, если он слегка приврет.

— Ален, я просто думал, что ты не хочешь афишировать наши отношения, — сказал Дима.

— Что? — вскинулась Алена, а потом порывисто схватила Диму за руку, и быстро, пока он не передумал, сказала. — Нет, я хочу!

Дима обнял Алену за плечи и завис. Что делать дальше, он не знал, но вовремя вспомнил, зачем, собственно, решил поговорить с девчонками.

— Так я не понял, вы поможете Кошке? — спросил он.

Девчонки опять сделали скучные лица, а Алена капризно заявила:

— Ну что ты с ней носишься, а? Она же нас всех ненавидит!

— Нет, что вы, она не ненавидит, она просто…

— Дим, давай лучше сходим куда-нибудь, — перебила его Эля.

И когда все послушно потянулись к выходу, слегка тормознула его и прошипела на ухо:

— Ну что ты лезешь со своей Рябцевой? Ты что, не видишь, Алене это неприятно!

Дима скосил глаз на сияющую Алену. Ее сейчас могло расстроить только прямое попадание метеорита в голову.

— Или никакая она тебе не девушка, и ты ее просто пожалел? — продолжила Эля.

— Нет, конечно! — как можно увереннее сказал Дима.

Расстроить сейчас Алену было выше его сил.

Несколько раз Женька пытался изловить Вику и поговорить с ней серьезно. Но никак не получалось: Вика все время была в окружении подруг, даже домой ходила в их сопровождении. К удивлению и даже возмущению Жени, она как будто не переживала по поводу своего отчаянного положения, выглядела, как обычно, и только иногда лихорадочный блеск в глазах ее выдавал. Или Женьке казалось?

Немного пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что Вика права. Это защитная реакция психики. Чего зря нервничать? Теперь нужно думать о ребенке, о том, чтобы ему не навредить. А всякие эти рыдания и истерики, конечно, повредят. О будущем, о том, как она теперь будет жить, Вика, похоже, и не задумывалась. И правильно. Думать за нее должен мужчина. Отца ребенка Женька мысленно списал со счета. Не было никакого отца. То есть был, но где-то далеко, вне досягаемости.

Значит, вся ответственность должна лечь на Женины плечи.

Это был самый спорный поворот в рассуждениях, логика тут явно хромала на все четыре ноги (или сколько там ног у логики?), но Женькина огромная совесть утверждала, что все правильно.

Поговорить с Птицами Женька не мог — разговор с Молчуном показал, как трудно кому-то что-то объяснить. Даже то, что самому понятно, как дважды два. В крайнем случае, как дважды семь. Пришлось припасть к проверенному (хотя и ненадежному) источнику информации — к интернету.

На запрос «беременность у школьниц» Google выдал почти два миллиона ответов. Женька почитал немного, запутался и стал уточнять формулировку. Как-то незаметно кривая дорожка гиперссылок вывела его на аборты у несовершеннолетних. И уж совсем непонятно зачем он щелкнул на видео…

…Через полчаса Женьке стало так тошно, что он с трудом нашел силы, чтобы вырубить комп и доползти до дивана. После чего проспал четырнадцать часов подряд.

Сначала Полине было очень тяжело. Например, ей говорят: «Рисуй карту!» И никаких подробностей. Какого цвета, какого размера, как рисовать, как разукрашивать. Полина впадала в ступор и боялась взять в руки карандаш. Но постепенно, через пару дней, она втянулась в компанию этих странных школьников. Она даже осмеливалась иногда вставить свое мнение в обсуждение, а когда ее выслушали и сделали так, как она предложила, ее гордости не было предела.

А потом Кошка предложила ей поучаствовать в танце. Правда, для того, чтоб ее отпускали на репетиции, Юле пришлось прийти домой к Полине, поговорить с ее мамой, клятвенно пообещать ей, что домой ее будет провожать она лично, и что Полина каждый час своего отсутствия будет отзваниваться. Но в целом теть Катя была довольна:

— Все лучше, чем дома сидеть, — сказала она.

23-го февраля школа сошла с ума. Флешмобов давно не было и их уже не особенно ждали. Поэтому когда после третьего урока в окно коридора второго этажа влетела стрела с запиской, там начался настоящий переполох.

Стрелу схватили, развернули, рассмотрели карту. Самые смелые побежали в столовую и кинулись к прилавку с паролем:

— У вас есть трехметровые лыжи?

Столовая замерла.

— В полночь приходите! — ответила, давясь от смеха, одна из поваров и протянула записку.

Толпа, бегающая по коридорам, росла с угрожающей скоростью. И к концу большой перемены на крыльцо вывалилось полшколы, потому что последним заданием было привести с собой всех знакомых представителей мужского пола. И тут началось.

Из-за всех сугробов на крыльцо полез спецназ, сбацал бодрый рэп под ремикс «You are in the army now» и в конце расстрелял всех хлопушками с криками: «Поздравляем!»

Впалыч лично вывел на крыльцо директора, и его тоже обсыпали из хлопушки к общей радости окружающих школьников.

— Вот молодец Вера Васильевна, — сказал Впалыч. — Вот что значит молодой специалист. Вот это поздравление! Весело! Современно! Правда, Павел Сергеевич?

Директор рассмеялся.

— Хитрый вы человек, Виктор Павлович…

Зная характер Злыдни, можно было предположить, что она просто так не уйдет. Но когда она появилась на пороге школы, ведя за собой комиссию из городского отдела образования, школьная администрация поняла, насколько они ее недооценивали.

Начала она с того, что вломилась прямо на урок Виктора Павловича.

— Вот! — заявила Елена Ивановна. — Этот, с позволения сказать, педагог сменил меня! Учителя со стажем, с репутацией! У меня, как вы помните, грамота есть от министерства! А у вас, любезный Виктор Павлович, какие заслуги?

Впалыч, который так и остался сидеть в любимой позе вразвалочку, невозмутимо ответил:

— Три диплома, все с отличием. Восемнадцать статей в американских журналах, семь — во французских и… простите, не помню сколько в российских. Далее…

По мере того, как Впалыч перечислял все свои лауреатства и места работы, лицо у Злыдни вытягивалось даже не в длину, а по диагонали. К тому моменту, как он добрался до преподавания в Гарварде, казалось, что у Елены Ивановны вздулись два флюса: один слева вверху, второй справа внизу. Члены комиссии (три дамы в одинаковых костюмах и двое мужчин с усталыми глазами), напротив, поскучнели. Они совсем не понимали, что тут делают. Но молчали — репутация у Злыдни была, тут она не соврала. И эта репутация говорила, что лучше Елену Ивановну без нужды не злить.

Закончив перечисление — причем Впалыч вовсе не хвастался, просто констатировал — он поинтересовался:

— А теперь мы можем вернуться к уроку?

Злыдня величественно — насколько позволяло деформированное лицо — кивнула и уселась за последнюю парту. Остальным членам комиссии пришлось последовать ее примеру, но за партами мест хватило не всем, поэтому двое мужчин с усталыми глазами пристроились у двери.

Впалыч пожал плечом и скосил глаза в журнал:

— Так… отвечать пойдет…

— Рогова! — торопливо встряла Елена Ивановна.

Элька вздрогнула и просительно-вопросительно посмотрела на Виктора Павловича. Тот кивнул. Эля обреченно поднялась и двинулась к доске, стараясь идти как можно медленнее.

— А решать она будет задачу, — заполнил паузу Впалыч, — номер… номер… который нам подскажет Елена Ивановна!

Злыдня, которая уже успела отобрать у Димки учебник и бешено искала в нем пример позаковыристее, недовольно поджала губы.

— На ваш выбор, Виктор Павлович!

Впалыч, не глядя, ткнул в страницу учебника и показал Эльке. Та кивнула с облегчением и начала быстро писать на доске. Димка захлопал глазами и зашептал Кошке, перегнувшись через парту, стараясь не обращать внимания на ревнивый взгляд Алены:

— Слушай, это тот самый пример, который я ей позавчера разжевывал!

— Повезло! — отозвалась Юля.

— Или он специально?..

— Антонов! Рябцева! — гаркнули сзади. — Урок идет!

Элька тем временем бодро стучала мелом, пока не дошла до того самого места, где буксовала накануне. Замерла, закрыла глаза, принялась шевелить губами… Наконец решилась и продолжила.

Перепутав при этом плюс с минусом.

— Ошибка! Ошибка! — торжествующе завопила Злыдня.

— Совершенно верно, — согласился Впалыч. — Если я правильно помню методические указания, за подобную ошибку полагается снижение оценки на балл. Я не перепутал, уважаемые проверяющие?