Господин Гексоген - Александр Проханов

– Подбирая для всех телевизионных сюжетов определенный тип персонажей, мы тем самым умеряем гордыню русских, насыщая зрительный ряд другими национальными типами, что абсолютно необходимо в нашем многонациональном государстве, где проживают якуты, татары, кавказцы. – Астрос говорил профессорским тоном, словно читал лекцию по генетике. – Мы предлагаем нашим телезрителям другой антропологический тип, который может примирить реликтовые импульсы национального подсознания. Создаем типологический образ, на котором соединялись бы все остальные народы. – Астрос едва заметно кивнул оператору.

На экране возник портрет Альберта Эйнштейна, задумчивый, тихий, с глубокой мировой печалью в прищуренных добрых глазах. Эйнштейн исчез, и его сменил известный одесский юморист, пухленький, милый, скосил головку набок, лучился вишневыми глазками, вызывая к себе прилив невольной симпатии, чем-то, быть может нежной формой ушей, напоминая великого физика. Вслед за ним возник молодой красавец, политик правого толка, еще недавно мечтавший стать Президентом. На смену ему появился известный артист-кукольник, аскетический, горбоносый, с дряблым стариковским ртом, но очень добрыми, хоть и печальными глазами. Вновь появился Эйнштейн, подчеркивая свое родовое сходство с только что промелькнувшими персонажами, – все те же печальные благородные усы, устремленный в неэвклидово пространство взгляд, любовь ко всему живому и неживому. Из этого эталона, повторяя его и видоизменяя, потянулись схожные типажи. То были – благообразный музейный работник среди древних фолиантов. Министр иностранных дел. Известный банкир, чья финансовая группа поддерживала московского Мэра. И, наконец, сам Астрос, благодушный, наивно-беззащитный, в домашнем костюме, с жестяной лейкой, поливающий клумбу садовых ромашек.

– Продемонстрированный тип способствует сглаживанию этнических конфликтов в России, – пояснял Астрос, – он легко узнаваем в мире, помогает стране на антропологическом уровне встраиваться в мировое сообщество…

Белосельцев испытывал отвращение, боясь, что оно будет замечено проницательным Астросом и он будет изобличен как агент, проникший в «святая святых» противника. Они задержались в мраморном холле, превращенном в оранжерею с диковинными орхидеями, мохнатыми пальмами, глянцевитыми олеандрами. Посреди оранжереи был бассейн, в котором плавали белые лилии, мелькали золотые рыбки и на лучистые листья папируса садились большие глазастые стрекозы. Они казались Белосельцеву сконструированными в опти – ческих лабораториях Астроса. Их выпуклые, бирюзовые, изумрудные и рубиновые глаза были миниатюрными телекамерами, следившими за ним, Белосельцевым.

Все, что вы видели, и многое другое мы можем использовать для сокрушения Премьера. Мы нанесем по нему метафизический удар. – Астрос обращался к Белосельцеву, почти не замечая стоящих рядом Гречишникова и Буравкова. – Надеюсь, вы понимаете, что все разговоры о «свободе слова», о «независимой информационной политике», – это прикрытие для парламентских олухов. Мы занимаемся не информированием и не развлекаловкой, мы формируем реальность. С появлением новых технологий мы научились воздействовать на «силовые линии истории». Замыкаем их на нужном нам персонаже, превращая его в исторического гиганта. Или же, напротив, отрываем «силовые линии истории» от любого, сколь угодно значительного политика, лишая его питания, превращая в пустоцвет. Так мы очень скоро поступим с нелепым Истуканом, не желающим уходить из Кремля. Так мы поступим со смешным Премьером, разотрем его, как горстку пепла… Что вы сказали? – он повернулся к Гречишникову, хотя тот молчал. – Премьер дорожит поддержкой силовиков?.. Отправляет генерала Шептуна обычным рейсом в Грозный?.. Без авиационного прикрытия?.. С этим что-нибудь можно сделать?.. Не знаю, не знаю, – произнес он задумчиво. – Давайте посмотрим наш кукольный театр!..

Глава 13

Помещение, в котором они оказались, охраняемое стальными турникетами и детекторами, напоминало пошивочную мастерскую, ателье скульптора и химическую лабораторию, вместе взятые. На дощатых верстаках были разбросаны цветные лоскутья шелка, бархата, золотистой парчи, лежало множество ножниц, портняжных лекал и подушечек, утыканных иглами и булавками. Тут же стояли миски с глиной и гипсом, высились груды мятого пластилина, остывала электрическая печь для обжига. На столах поблескивали колбы с разноцветными растворами, реторты с мутной жидкостью и кристаллическими осадками, пинцеты, пробирки, мудреные аппараты, соединенные змеевиками и раструбами. Отдельно, на полке, расставленный в неслучайном, тщательно подобранном порядке, тянулся ряд предметов, назначение которых лишь смутно угадывалось. Тут было несколько хрустальных призм и пирамид с заключенными в прозрачную глубину радугами. Лежали засушенные лапки птиц, мышей и лягушек, и среди них человеческая кисть, обтянутая черной иссохшей кожей, с желтыми ногтями и костяными фалангами. Стояли светильники и подсвечники в виде замысловатых иероглифов, лежал обглоданный свиток папируса, замусоленная старинная книга, где на толстых страницах были изображены каббалистические знаки, геральдика тайных союзов, тянулись строчки неведомого, похожего на клинопись, шрифта.

Среди музейного хлама едва заметный, зарывшийся в груды лоскутьев, прячась за реторты и колбы, находился человечек, маленький, чернявый, с вишневыми глазками зоркого зверька. Он был карликом, сидел на стуле, не доставая ногами земли. Обнаружил себя звяком ножниц, казавшихся огромными в его крохотных цепких руках, которыми он, однако, ловко орудовал, вырезая из серебряной парчи затейливый завиток.

– Прошу знакомиться – Маэстро! – Астрос сделал жест, словно преподносил гостям маленького, дрессированного хомячка. – Сотворяет кукол, как Господь сотворил Адама, вдыхая в него душу живую. – Человечек блестел умными глазками-ягодками, позволяя Астросу витийствовать. Хотя сам, по-видимому, знал о себе нечто большее. – В этой скромной мастерской мы шьем и кроим политику. Лепим репутации лидеров. Обжигаем в тигле их характеры. Добываем «философский камень» истории. – Астрос положил руку на хрустальную призму. Другой ладонью накрыл книгу с магическими формулами. – Наша кукольная программа – не фарс, не политическая карикатура, не забавный спектакль марионеток, как полагают простосердечные обыватели. Это магия, мистерия, таинство, основанные на мистическом соотнесении Образа и Прообраза. Их одновременный, экстрасенсорный удар соединяется с электромагнитной телевизионной волной, и миру навязывается образ, по которому он вынужден действовать. Мы гордимся тем, что нам удалось соединить новейшие достижения электронной цивилизации, индустрию развлечений и древние колдовские знания.

Белосельцев и прежде догадывался о природе этих коротких и ярких кукольных представлений.

– А теперь посмотрим на кукольный забавный народец, который так же, как и мы с вами, рождается, живет, умирает. Сначала умирает кукла, а уж потом изображенный ею человек. – Астрос печально улыбнулся, как мудрец, ведающий земные концы и начала.

Белосельцев услышал цокающий звук, словно на пол с подоконника спрыгнула мягкая кошка. Это карлик соскочил с высокого стула и ловко побежал перед ними на кривых ножках.

На длинном верстаке лежали в ряд куклы. Кто запрокинул вверх мертвенные лица, кто уткнулся носом в доски, в истрепанных облачениях, со следами копоти и надрезов, окропленные какими-то ржавыми пятнами. В некоторых куклах торчали булавки, у других были подрезаны носы и уши, словно марионетки побывали в игрушечной камере пыток, где их жгли игрушечными паяльными лампами, резали игрушечными лезвиями, брызгали игрушечной кислотой.

– Это наши мертвецы, которых больше нет ни на сцене, ни в политике. Так решил Маэстро! – Астрос опустил руку на вьющуюся шевелюру карлика, а тот благодарно потерся о ногу хозяина.

Среди умерщвленных кукол Белосельцев узнал нескольких членов Администрации Президента, еще недавно блиставших красноречием, заполонявших экраны, теперь же почти позабытых, канувших в небытие. Здесь была кукла народного Трибуна, собиравшего под свои знамена тысячные толпы, оглашавшего площади пламенными мегафонными речами. Над куклой надругались, отрезали кисти рук, как Че Геваре, плеснули в лицо ядовитой кислотой, стянули с одной ноги обувь, обуглив ступню и пальцы. Тут были недавние министры, опрокинутые правительственными кризисами. Пресс-атташе Президента, славный своим тайными любовными похождениями и явными толкованиями скандальных заявлений Истукана.

Здесь же, без одежды, совершенно голая, с едва заметным клубеньком между ног, лежала кукла Прокурора.

Карлик небрежно поворошил мертвецов. Выбрал одну марионетку, изображавшую прежнего спикера Думы. Кудесник осмотрел ее со всех сторон. Цокая каблучками, подбежал к очагу. Кинул куклу на неостывшие угли. Стал что есть мочи работать старинными мехами, вдувая в угли жар. Кукла вспыхнула и мгновенно сгорела, оставив в воздухе запах паленых волос и жареного жира.