Отныне только легкий флирт - Беверли Терри

Губы ее еще горели от его поцелуя. Она что же, влюблена в него? Одна из многочисленных женщин, влюбленных в Ника? Нет! Они друзья – и только. Все другие отношения неизменно кончаются сердечной болью. Она и Ник вместе, потому что это безопасно, потому что ни она, ни он не желают серьезных отношений.

– Пингвин! – услышала она предупреждение Ника.

Холли резко повернулась и ахнула от неожиданности. Ее взору предстал Колби Чемберс в сером костюме и белом жилете, который, жестикулируя неизменным зонтиком, беседовал с каким-то мужчиной. Бежать! – мелькнуло у Холли в голове. Увлекаемая Ником, который тянул ее за рукав, она уже готова была шагнуть в сторону, как вдруг поняла, что собеседник Чемберса не кто иной, как Рейнольдс.

– О, простите, – пробормотала женщина, налетевшая на Холли, когда та внезапно остановилась как вкопанная.

И тут Рейнольдс поднял глаза и увидел их.

– Так-так! – сказал он насмешливо. – Кого мы видим перед собой – современных Ромео и Джульетту?

Холли взяла себя в руки и, стараясь сохранять спокойствие, натянуто улыбнулась.

– Добрый день, Рейнольдс! Здравствуйте, депутат Колби! Вы, надеюсь, знакомы с Ником Донохью?

– Конечно. Даже хорошо знакомы. – Чемберс, никогда не забывающий о пользе дипломатии, шагнул вперед и протянул Нику руку. Рейнольдс же, словно в хореографическом пируэте, одновременно с ним сделал шаг назад, давая понять, что не намерен обмениваться рукопожатием с Ником.

Толстое лицо Чемберса исказила кривая улыбка.

– Сегодня, мне кажется, нет нужды прятать мой зонтик. Что-то я не вижу здесь вашу собаку, мисс Веббер.

– Рекламного пса мисс Веббер, – сухо вставил Рейнольдс.

Чемберс одобрительно рассмеялся и продолжал сиять.

– Вы, мисс Веббер, можете давать уроки, как попасть в газеты. Вы и эта ваша собака стали местными знаменитостями.

Холли вместо ответа отделалась нечленораздельным бормотанием. Что происходит? Подчеркнутое благодушие Чемберса не внушало ей никакого доверия, а дважды повторенное выражение «эта ваша собака» настораживало. Она обратилась мыслями к золотистому ритриверу. Он надежно заперт в кухне, а кухня находится за воротами, опять же накрепко запертыми. Перед псом миска с водой, игрушки, а вот пластмассовых подушек, которые он так любит жевать, поблизости нет. У Джейн есть ключ, она обещала в течение дня зайти проведать Санни. Да нет, можно не беспокоиться, сегодня все будет в порядке.

– Нам пора, – нетерпеливо сказал Рейнольдс и потянул Чемберса за рукав. – Мэр ждет.

Глядя вслед удаляющейся паре, Ник спросил:

– И давно Рейнольдс подружился с депутатом Колби?

– Насколько мне известно, недавно. Он любил рассказывать о важных людях, с которыми имел дело, но ни разу не упоминал имени Чемберса.

Холли не переставала удивляться беззлобному поведению депутата Колби, чей дурной характер чуть ли не вошел в поговорку. «Хвастун, лжец, посмешище города…» Не может быть, чтобы, прочитав эти слова в газете, он не пришел в бешенство.

– Ты заметил, как он хладнокровно держался? – спросила Холли. – Я боялась, что он устроит скандал.

– Может, не желал привлекать к себе внимание в общественном месте? – Выждав, когда Рейнольдс с Чемберсом удалятся на приличное расстояние, они двинулись дальше. – Смотри, как они переговариваются, голова к голове. Закадычные друзья, да и только!

«Закадычные друзья» затерялись среди гуляющих, и Ник с Холли пошли к павильону, распространявшему вокруг запах старого брезента, папиросного дыма и пиццы. В большом зале было шумно, гремела музыка, телевизионщики снимали детей с чучелами чудищ.

Они задержались около выставки растений, пропуская толпу вперед. Холли понравился один из папоротников – он прекрасно бы украсил ее заднее крыльцо!

– Жаль все же, – проговорила она, задумчиво водя пальцем по его веточке, – что ты уже не в том банке, где Рейнольдс. Тогда бы ты знал, ходит к нему Чемберс или нет.

– Понимаю, однако вряд ли стоит ради этого бросать хорошую работу. Во вторник, кстати говоря, в Филадельфии семинар банковских работников, ребята из Аграрного тоже будут, я смогу их расспросить.

– Но будь очень осторожен. Не хочу, чтобы Рейнольдс пронюхал, что ты им интересуешься.

– Рейнольдс не приглашен на семинар: он рассчитан на работников более высокого уровня.

Холли растерянно моргнула. Может, она не так поняла Ника? Рейнольдс занимал у себя в банке высокий пост, был правой рукой директора Сета Лонгстрита – такое по крайней мере у нее сложилось впечатление.

– Ты хочешь сказать, что по работе стоишь выше Рейнольдса?

– Да, безусловно. Именно так.

– Но ведь у него отдельный кабинет!

– В Аграрном банке просто больше площади. У меня тоже был там кабинет.

– Но… – В полной растерянности Холли махнула рукой, задела ветку папоротника, и она закачалась рядом с ее лицом. – Всякий раз, как я приходила в банк к Рейнольдсу, ты был в операционном зале, я всегда видела тебя только там.

– Не совсем так. – Ник рукой остановил движение папоротника. – Я выходил в операционный зал затем, чтобы увидеть тебя.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Буквально то, что слышишь. Когда я видел тебя в дверях, я выходил в зал. Ты просто никогда не замечала, откуда я появлялся.

– Ты выходил специально для того, чтобы увидеть меня?! Но ты же ни разу ничего не сказал!

– А что я мог сказать? Помнишь, ты носила тогда ослепительный бриллиант? – Его глаза блеснули. – Я, может, и негодяй, но никогда не блефую.

Холли с изумлением вспомнила, как, приходя в банк, она, ожидая Рейнольдса, беспечно болтала с Ником и даже не подозревала, что встречи эти случайными не были. О чем они разговаривали? Холли никак не могла вспомнить. А жаль, теперь ей казалось, что все происходившее между ними было достойно того, чтобы задержаться в ее памяти.

Холли нервно теребила кончиками пальцев обтрепанный край папоротника.

– Вот ты выходил, чтобы увидеть меня, потому что… ну, как это сказать… потому что я тебе нравилась? – Холли говорила отчего-то шепотом, но, несмотря на шум в зале, Ник услышал ее.

– Да, ты мне нравилась. – Не сознавая, что он говорит и делает, Ник оторвал ее руку от папоротника и приложил к своей груди. – Ты мне очень нравилась.

Чувствуя, как под ладонью бьется его сердце, Холли заглянула Нику в глаза. И весь мир покатился куда-то.

Ник был в шоке. Он сказал всего лишь, что она ему нравилась, но, может, на самом деле эти слова означают нечто большее? Может, именно потому его так задевают ее реплики о том, что она не намерена ни с кем иметь серьезные отношения? Потому, что это лишает его, Ника, чего-то желанного? Да нет, все это вздор. Ему было с Холли хорошо, как никогда ни с кем, но что из того? Он сам никак не мог разобраться в себе. Одно он знал твердо: если у него с языка сорвалась глупость, которая ее отпугнет, он ни за что не простит себе это.