В ад с «Великой Германией» - Ганс Рефельд

11 октября 1944 г. Город Мемель горит во многих местах. Это последствие обстрелов и бомбардировок с воздуха. Ночью иван постоянно атакует; ему удается вторгнуться в Подссейт-Станкус. Однако его очень быстро оттуда вытеснили. Это в нескольких километрах к юго-востоку от нас. Мы напряженно вслушиваемся в грохот артиллерии. Так как русские здесь очень сильны, мы должны быть всегда готовы к мощным массированным налетам, постоянно укрепляя окопы и землянки. Таким образом, мы все время заняты здесь даже в короткие промежутки между боями. Наша землянка пока цела. Чтобы защитить ее от дождя, мы сняли с разрушенного дома железную крышу, положили на брусья, закопанные на полметра в землю, и прикрыли толстыми бревнами. Погода стала промозглой, и сидеть в землянке не особенно приятно. В то же время и иван не дает нам покоя. В течение первых дней обороны он пытался уничтожить наши укрепления мощной артиллерией и танками. Но не принял в расчет хозяев. Мы сумели «заботливо» его принять! Это были длинные часы грома и треска с обеих сторон. Мы почти оглохли от этого шума. Когда же в дальнейшем убедились, что противник не в состоянии нас отсюда вытеснить, то стали мужественнее и нахальнее! Да и артиллерия нам здорово помогала! Для нас это большая радость! Наконец-то у нас вполне достаточно боеприпасов. Мои минометчики довольны, у них есть что опускать в трубу! Даже со своими танками враг не проходит! Часть их превратилась в горящие обломки, брошенные на основной линии обороны. Некоторые бомбардировщики удается сбить. Так, известный полковник Рудель сбил одного из них со своего «штукаса» из 3,7-см пушки. Он установил на своем самолете две такие пушки. Так как танки плохо защищены от авиации, Рудель со своими пушками расправлялся с ними довольно удачно. У него было явное преимущество. Танкисты противника не ожидали атаки на них с воздуха. (Официальная информация: Рудель провел 2530 операций против авиации врага! Он и его эскадрилья уничтожили около 500 танков противника на Восточном фронте. Единственный солдат вермахта, кто за свою храбрость получил Рыцарский крест с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами и Железный крест с бриллиантами, который вообще стал единственной наградой в рейхе.

12 октября 1944 г. Во время жестоких оборонительных сражений я и мои люди оказались счастливее многих других, так как до сих пор еще не имели никаких потерь, хотя никто из них не впадал в панику и боролся до последнего. Мои огневые позиции противник не засек, иначе мы подвергались бы уже часто целенаправленному обстрелу.

На днях меня посетил СС-офицер НСФО со связным, оба в плащ-палатках, поэтому я не мог определить их звание. Я спросил их, откуда они прибыли и что им здесь надо. До сих пор прошлый визит к офицеру СС НСФО не выходил у меня из головы. Он оказался полковым офицером СС. Гость спросил у меня, какие участки противотанковой обороны в нашей части самые слабые. На это я ответил, что он должен был бы лучше прийти с инспекцией во время боя. Тогда бы ему стало ясно, где у нас слабые места. Офицер коротко ответил, что постарается побывать в расположении 6-го батальона во время боевых действий. Вечером на оперативном совещании на батальонном командном пункте я спросил у присутствующих, были ли и у них с инспекцией офицеры СС? Лейтенант 6-го батальона сообщил, что у него были два таких офицера, которые задавали подобные же вопросы. Это порядком удивило его. «СС здесь, в предмостном укреплении, — это совершенно невозможно. Сейчас же звоните в штаб!» После звонка выяснилось, что у них нет никаких офицеров СС! «Немедленно объявите тревогу и ищите этих парней!» Быстро организуется оперативная поисковая группа, и уже на следующий день находят обоих офицеров. Они, оказывается, явились к нам от «Национального комитета Свободной Германии»! Это бывшие немецкие военнопленные, которых так обработали русские, что теперь они борются против своих бывших товарищей и через динамики на фронте агитируют немецких солдат и офицеров переходить на сторону русских. В наших глазах это предатели и дезертиры. Они имеют в предмостном укреплении слабые группировки, занимаются шпионажем и сообщают русским по радио добытые сведения. Их радиостанция спрятана в дупле дерева. И то, что враг кое-что от них узнал по радио, мы сразу почувствовали на собственной шкуре. До сих пор наши огневые позиции были неизвестны русским, и их артиллерия не действовала целенаправленно. Однако теперь иван внезапно произвел огневой налет из 15,2-см «черных свиней». Однако, к нашему счастью, снаряды разорвались от 50 до 100 м впереди наших окопов и справа от нас. И все-таки появилось какое-то неприятное чувство, когда мы узнали, что иван ищет нас. К нашему счастью, обстрел не нанес нам никакого ущерба. Это прекрасно, но мы сразу же изменили наши огневые позиции и значительно укрепили землянку. Кроме того, мы проявляем максимум внимания, когда русская батарея начинает нас обстреливать, и осматриваем, по возможности ночью, покрытие землянки. И я наблюдаю за стариками ландсвера, чтобы они сразу же после огневого налета поднимали свои носы от земли и быстро готовили оружие к бою: «Иван, — говорю я, — не стреляет так долго, чтобы не поднимать головы из окопа!»

13 октября 1944 г. Сегодня мы узнали, что каждая рота должна откомандировать двух солдат на командный пункт батальона, чтобы выступить в качестве свидетелей на допросе обоих предателей. Расстрел должен стать устрашающим примером. Это довольно обидно для старых солдат. Поэтому желающих не нашлось. Таким образом, пришлось откомандировать туда солдата, которого мы иначе как Проститутка не называем. В последующие дни к нам прибывает командир батальона со своими офицерами для проведения инспекции. Ну, теперь ясно, придется опять укреплять позиции. Глубже рыть окопы, оборудовать новые огневые позиции, пополнив их стволами и засыпать землей крыши землянок. Вояки, конечно, дуются, но все же понимают: что ни делается, все к лучшему. Группа унтер-офицера Рамма, который лежит в окопе справа от меня, уже и так имеет отличную позицию. Наконец прибывает наш командир роты, капитан Пфайль, и подтверждает, что все сделано образцово. Кроме того, вместе с нами на наблюдательный пункт приходят и морские офицеры. Это артиллерийские корректировщики, которые должны руководить отсюда огнем обоих больших крейсеров — «Принц Евгений» и «Лютцов». Затем раздается команда: «Все, кто находится на позиции, в окопы и носом в землю!» Вскоре мы слышим громкие выстрелы обоих крейсеров, снаряды с которых разрываются прямо у наших окопов! «Мои дорогие солдаты! Пристрелка прошла отлично! Теперь к вам на помощь придут эти прекрасные чемоданы!» Над позициями русских высоко поднимаются земляные фонтаны! Дым вздымается высоко в небо. Трещит несколько коротких выстрелов. Правда, и мимо нас пролетают осколки. Ивана, по-видимому, хорошо проучили. А потом огонь перенесли на расположенный немного дальше аэродром Кроттинген, откуда днем и ночью стартуют «швейные машинки» и Ил-2, которые представляют серьезные испытания для наших нервов. Мы в восторге: задали ивану головомойку! И в дальнейшем ему достанется еще больше! После этого обстрела противника корабельными орудиями нам стало намного спокойнее. Противник, видимо, такого не ожидал! Я использую эти спокойные часы, чтобы посетить зубного врача, так как сильная боль после моей поездки по железной дороге Румынии и по прибытии в Мемель так и не прекратилась. Итак, я шагаю в город, сняв шляпу перед корабельными артиллеристами, так как они остановили пока постоянный обстрел русскими окружающей местности. Впрочем, летчики противника активизировались. Они усиленно бомбят город и гавань. Наше тяжелое зенитное орудие стреляет беспрерывно. При налетах в городе становится опасно, и я вынужден искать по дороге несколько раз укрытие. Город сильно разрушен! Поэтому я должен сориентироваться, чтобы к нему попасть. Он имеет «практику» на набережной, непосредственно в гавани. Там у него постоянные клиенты. Здесь на корабли сажают беженцев и раненых, выгружаются оружие, танки и боеприпасы. Все происходит в большой спешке, так как снова и снова прибывают самолеты. Русские, кроме того, упрямо обстреливают порт тяжелой артиллерией. Так что я должен был несколько раз бежать и прятаться за угол дома. Выстрелы тяжелого зенитного орудия закладывают уши. Наконец я нашел дом, который мне назвали. На втором этаже эркера здания работает зубной врач. Там у него светло. В углу сидит солдат («ассистент»), который беспрерывно крутит педали велосипеда без колес, чтобы работала бормашина. Я стараюсь на него не смотреть. Когда наконец я взгромоздился на «кресло мучения», в оба угла рта врач заложил мне толстые комки ваты и начал свою работу. Но он очень нервничал, и я это сразу почувствовал на себе. Дело в том, что стал слышен гул приближающихся штурмовиков! Появились проклятые Ил-2, которые стреляли из пулеметов и пускали ракеты. Они прилетают с севера и выходят на берег моря. Я сижу у врача с открытым ртом, в то время как мой врач и «машинист», а также и все посетители укрылись в задних комнатах. Толстые ватные комки остались во рту. Я иду к окну посмотреть на набережную. Однако очень быстро скрываюсь в комнате, так как вижу подлетающих «птиц», слышу свист ракет и тарахтение бортовых пушек. Кто в таких обстоятельствах вообще ходит к зубному врачу? Здесь у него твоя жизнь явно подвергается опасности. Нет уж, спасибо! В гавани проклятые летчики всегда находят себе цели. Поэтому все вокруг горит и дымит, как, кстати, и на прилегающих улицах. Однако когда штурмовики улетают, возвращаются мой зубной врач и «машинист». У побледневшего врача слегка дрожат руки. Я радуюсь, когда он наконец вырвал мой больной зуб. При этом доктор дрожал больше, чем я! Получаю таблетки и очень быстро ухожу из пределов порта. И вовремя, так как появляется уже следующая волна штурмовиков. Когда я ехал на поезде через Румынию, то мой товарищ в Гумбиннене бросил стоящей на насыпи девушке спичечную коробку с моим именем и номером полевой почты. Между тем она писала мне уже однажды и попросила, чтобы я осведомлялся об ее родном доме, в здании одной из типографий Мемеля, если это, конечно, вообще было бы возможно. Ее имя — Рут Прекшат. Адрес она сказала, и я решил поискать эту типографию. Нашел улицу довольно быстро. В жилом доме в здании типографии все окна были плотно забиты досками. Поэтому разбито было их совсем немного. А сами здания вообще не были разрушены! Я ответил девушке, которая уехала с родителями в Померанию, в каком состоянии находится их дом. Но боюсь, что он вряд ли сохранится. Город обстреливают почти непрерывно. Итак, мне ничего не оставалось, как броситься прочь отсюда назад, на мои «родные» позиции. Я хорошо понял, насколько мал этот «мемельский котел»! На юге на побережье от устья «канала императора Вильгельма» до северной стороны, где вплоть до Балтийского моря тянутся наши позиции, всего 18 км. От центра города до нас в Кункен-Гёрге едва ли 6 км! Зона обстрела гавани просматривается в радиусе от 5 до 8 км. «Стреляющая крепость Мемель», сообщается в сводках фронта. В окрестностях поспокойнее. Не так громко трещат пулеметы, иногда только раздается жесткий короткий щелчок зенитного орудия или гром противотанковых пушек. Слышатся выстрелы нашей собственной и русской артиллерии и взрывы разорвавшихся гранат. Я подхожу к улице 132. В последних домах на городской окраине я вынужден из-за налета авиации искать убежище в доме. Когда летчики улетают, я осматриваюсь. В этом доме когда-то жил интеллигентный мужчина. В комнате стоит большой книжный шкаф и другая ценная мебель. Стекла разбиты, и дождь уже заливает ковры. Я подумал про себя: «Как ужасно, что война все разрушает! Уже выгнаны из домов жители, которые могут теперь и погибнуть. Чертова война!» Я осматриваю книги и беру с собой «Мою борьбу» Адольфа Гитлера и сборник стихотворений Агнес Мигель, известной восточнопрусской поэтессы. Еще сегодня обе эти книги стоят в моем книжном шкафу, но тогда я взял их, возвращаясь к себе. У высокого здания кофейни я должен сворачивать налево, к Коллатену, потом по железнодорожным рельсам далее, мимо Рунд-Гёрге к моей огневой позиции перед Дзодейкен-Йонелл. Там, на небольшом холме, наш наблюдательный, а также командный пункт 6-го батальона. Я вижу, что наше положение не изменилось. Но если иван отбросит нас назад примерно на 1200 м к озеру Коллатер, то мы будем к этому готовы. Мы уже несколько раз проводили подобные упражнения на случай реальной опасности. Но, к счастью, этого не случилось!