Дети сумерек - Виталий Сертаков

Гризли задышал ртом. Под ногами катались бутылки, и чавкало что-то мягкое. Овчарка трусила следом. Миг спустя к ней присоединилась лайка в блестящем ошейнике, с медалью на белой груди. Гризли ошарашенно глядел на потерявшихся собак в заднее стекло, и только после нескольких крутых виражей до него дошло, что водитель так и не спросил адрес. Водитель даже не обернулся, зато врубил музыку.

— Мне надо на правый берег! — прижимая к животу сумку, прокричал физик.

— Берег левый, берег пра-авый! — раскатисто пропел шофёр.

И наступил на акселератор. Ближайший перекрёсток проскочили на красный, там моргали огнями две машины неотложной помощи и дымил перевёрнутый маршрутный автобус. По тротуару бежали две девушки, одна была без юбки. Шофёр, не снижая скорости, бросил руль, всем корпусом повернулся назад и подмигнул пассажиру. Для этого ему пришлось снять солнцезащитные очки.

— Зацепим красоток?

— Не надо, я очень опаздываю!

— Доставим в лучшем виде! — гаркнул шофёр и молодцевато подкрутил ус.

Гризли намеревался спросить, не сложновато ли водить машину по ночам в тёмных очках, но вопрос застрял у него в глотке. Потому что у шофёра были зелёные глаза и вертикальные зрачки. Ещё до того, как Гризли успел это осознать, весельчак за рулём снова нацепил очки и очень вовремя вернулся к управлению. Задержись он на секунду — и «мерседес» с шашечками на борту протаранил бы припаркованный грузовик.

Водитель чудом выровнял машину, Гризли швыряло на заднем сиденье, как мячик. Единственное, чего он хотел, — выйти из «мерседеса» живым. Он упирался руками и ногами, стараясь не удариться головой. Взывать к состраданию не имело смысла, усатый безумец за рулём выкрутил звук магнитолы до предела. Гризли казалось, что каждый зуб в его челюсти и каждый нерв вибрирует в такт песням Эминема.

На мосту машина попала в затор. Краном вытаскивали из реки опрокинувшийся автобус. В мелькающем свете маячков белая туша экскурсионного «хюндая» повисла на стальных канатах, как пойманный кит, из щелей под напором хлестала вода. На брезенте, прямо на тротуаре, в ряд выкладывали утопленников.

— Опа, опа, Америка-Европа! — весьма к месту забормотал таксист, объезжая заграждение и регулировщика с жезлом. — Эй, камрад! Водила бухой, что ли, был?!

— Двадцать семь китаёз утопил, придурок! — замахал жезлом мокрый полицейский. На миг из мрака выплыло молодое смеющееся лицо. Гризли при виде зубастой улыбки передёрнуло. — Надоело, видать, экскурсии возить, умора…

Водитель такси явно намеревался вылезти и поболтать с крановщиком, но сзади отчаянно засигналили, и он нехотя взялся за баранку. Гризли слегка перевёл дух. С каждой минутой на улицах становилось всё больше транспорта, разогнаться до сотни вряд ли бы получилось, но теперь учитель заметил кое-что, напугавшее его больше, чем смертельные автогонки.

У шофёра были слишком волосатые руки и слишком волосатый затылок. Счётчик он не включал вовсе. А переднее пассажирское сиденье и пол под ним превратились в свалку пищевых отходов. Там дребезжали и катались упаковки из заведений фаст-фуда, пустые пластиковые бутылки, тубы от чипсов и недоеденные куски хот-догов…

Однако машина шла ровно. Гризли решил, что дотерпит.

Утренний город походил на плоскую декорацию, в которой кто-то пробил чёрные жерла переулков. После моста усатый шофёр еле спас машину от ярко-красного грузовика «кока-колы». Непрерывно сигналя, занося зад на поворотах, грузовик пронёсся по тротуару, с диким скрежетом толкая впереди себя будку автобусной остановки.

Таксист выругался и захохотал. Из переулка наперерез бросилась щуплая человеческая фигура.

Завизжали тормоза микроавтобуса, едущего впереди в левом ряду. Такси дважды подпрыгнуло на чём-то мягком. Гризли ударился головой о потолок, вцепился в сиденье. Больше всего в эту минуту ему хотелось скрестить пальцы, ущипнуть себя и проснуться. Очкарик со смехом выровнял машину, затем полез рукой под сиденье, опустил спинку и до предела отодвинулся назад. Гризли с замершим сердцем следил, как шофёр играет в гонщика. Каким-то образом, почти лёжа, коротышка ухитрялся, чуть ли ни обнимать руль. Его волосатые руки почти по локоть торчали из укоротившихся рукавов курточки. Стальной браслет на запястье лопнул, циферблат часов отлетел Гризли на колени.

«Ни слова, не скажу ему ни слова! — повторял себе Гризли — Только бы доехать, только бы».

Минуту спустя таксист снова заложил вираж под красный сигнал светофора, затем повторил манёвр, при этом срезав через газон и бордюр высотой в двадцать сантиметров.

Крепления глушителя оторвались, колпак отскочил в сторону, будто камень из пращи, защита картера заскребла об асфальт. Позади развевался шлейф искр. Шофёр захохотал и показал пассажиру оттопыренный большой палец.

«Мы только что задавили человека, — сказал себе учитель физики — Мы только что запросто переехали человека».

— Ещё чуток, и ушла бы бабка! — весело произнёс шофёр.

13

КОМАНЧИ

Добрые у нас детишкиПодрастают там и тут:Раньше рвали только книжки,А теперь друг друга рвут!

— Это всё команчи, — сказал Белый Джо и плюнул на стенку салуна. Плевок вышел удачным, попал в левый глаз намалёванной там грудастой красотке. Билли-Большой Шмель прицелился и плюнул в свою очередь, но опять не точно.

— Почему команчи? — удивился Гарри-Огурец. — Все команчи давно свалили отсюда…

Гарри уже битый час швырялся ножом в барную стойку. Нож втыкаться не желал, упорно разворачивался в полёте рукояткой вперёд.

— Ну и что? — Белый Джо хлебнул из горлышка, звякнул бутылкой о стол. — Кто-то свалил, а много осталось. Мой старик говорит — этих змей ещё полно. А он-то соображает получше тебя…

— Твой старик вечно пьяный! — засмеялась крошка Лу. — Что он может соображать?

— Подумаешь, пьяный. Зато он всегда при заказах, не то, что другие.

— Что толку с его заказов? — Билли-Шмель переставил табурет поближе к окну, чтоб держать под контролем водокачку. — У вас дома жрать всё равно нечего. Поехал бы лучше на фабрику…

— Заткнись! На фабрике пускай гробятся всякие придурки вроде тебя. Там, один чёрт, ни гроша не заработаешь. Мой знаешь что говорит? «Пусть дураки пашут на эту говённую власть, а я им копейки не дам!».

— А твой, зато, в тюряге сидит. Ты вообще своего старика хоть помнишь?

— А вот и помню, — обиделся Билл. — А, между прочим, твой новый дружок, сосед Рыжий, тоже команчи!

— Это какой Рыжий? — поинтересовался Огурец.

— А тот, что за дорогой раньше жил, братана его ещё зарезали, помнишь?