Восточный ветер - Чингиз Абдуллаев

И он в который раз задавал себе вопрос: что он должен сделать? И не находил ответа. Под вечер они вернулись в отель, чтобы переодеться и отправиться на ужин в ресторан, куда их пригласили. Он надел серый костюм, выбрал галстук. Она внимательно оглядела его и удовлетворенно кивнула. Караев был немного старомоден, но элегантен.

Они решили пройти пешком, отсюда было совсем недалеко до Сан-Кроче, рядом с которой находился ресторан. Выходя из отеля, он более всего боялся увидеть Сапронова, но на улице никого не было. Караев все время смотрел на выключенный мобильный телефон, понимая, что рано или поздно ему придется включить аппарат, и тогда он позвонит. И вполне вероятно, что позвонивший сделает ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

Элина надела светлый брючный костюм и повязала на шею бело-голубой шарф от Гермеса. В сочетании с ее небольшой сумочкой светло-бежевого цвета и обувью такого же цвета она выглядела красиво и модно для любого итальянского общества.

Когда они шли по улице, она взяла его за руку.

— Немного расслабься, — посоветовала она, — ты слишком напряжен. Там не будет никого из чужих. Ты их всех знаешь.

— Если ты полагаешь, что после первого знакомства я знаю всех твоих друзей, то ты ошибаешься, — пробормотал Тимур, — иногда человек может удивить и после многих лет знакомства.

— Возможно, — согласилась она, — ты меня уже удивляешь своим поведением в последние дни. Но очевидно, ты всегда ведешь себя так за рубежом. Наверно, привычка старого «шпиона».

Он невольно вздрогнул.

— Почему шпиона? — спросил Караев. — Я никогда не работал в разведке.

— Для обычных людей это слишком сложно, — ответила Элина, — разведка или контрразведка, а может, другое управление, какая разница. Если ты работал в КГБ, значит, был немного шпионом. И этот шпион в тебе остался на всю жизнь. Наверное, поэтому ты так нервничаешь в Италии. Может, ты боишься, что тебя могут похитить и узнать у тебя все тайны бывшего КГБ?

— Не боюсь, — улыбнулся он.

В ресторане их уже ждали. За большим круглым столом они разместились парами. Слева от них уселись Козимо и Джулианелла, справа Минкявичус и Линда. А напротив были Лучано и Амелия. Козимо был в каком-то вельветовом пиджаке немыслимого желтого цвета. Его жена была в длинном цветастом платье. Остальные были одеты более сдержанно.

Итальянская кухня по праву считается подлинным достижением культуры этой страны. А тосканская кухня считалась одной из лучших. Сначала подали жареные хлебцы с печеночным паштетом, натертые помидорами и оливковым маслом. Затем последовала очередь закусок, среди которых выделялись ломтики ветчины, завернутые в тонко нарезанный лист телятины, который в свою очередь был обмотан листом сухого шалфея. Все это тушилось в белом вине и легко обжаривалось. Римляне называли подобные закуски — «прыгни в рот». Затем принесли гриль из грибов, жаренных на углях. Интересно, что итальянцы едят обычно два вторых блюда, одно из которых может быть с макаронами. Но в тосканской кухне преобладают мясные блюда.

Когда официанты появились снова, Минкявичус что-то негромко сказал Линде. Она несколько удивленно взглянула на него, затем пожала плечами. Что-то переспросила. Затем снова спросила. Минкявичус кивнул. Наконец она обратилась к Элине.

— Извини, что вынуждены тебе об этом сказать, — несколько нерешительно начала Линда, — дело в том, что мы заказали «ариста» и теперь хотим отменить наш заказ. Мы с мужем считаем, что мы не совсем правильно заказали это блюдо и твоему другу оно может не понравиться.

— Почему? — удивилась Элина. — Я помню это блюдо. Говорят, что здесь его готовят особым способом.

— Да, запекают целиком в духовке с пряными травами, — улыбнулась Линда, — но возможно, твой муж не будет этого есть. Может, мы закажем ему другое блюдо?

— Но почему другое? — не понимала Элина.

— Оно из свинины, — пояснила Линда, — ты ведь знаешь, сколько лет я провела в Индии. Там есть очень строгие ограничения. Индусы не едят говядину, а мусульмане — свинину. Ни под каким видом. Йозас говорит, что твой друг мусульманин. И он не станет есть свинину.

Элина с улыбкой перевела свой разговор Тимуру. Он понял, что это тоже своеобразная проверка. С одной стороны, возможность продемонстрировать свой европейский менталитет, а с другой — показать, как он будет вести себя в сложной ситуации.

— Какая глупость, — добавила Элина, — ты ведь ешь колбасу.

— И тем не менее они правы, — неожиданно сказал Караев, — я просто не люблю свинину. Мой организм не привык к ней. Они могут заказать мне другое блюдо?

Элина нахмурилась. Потом взглянула на подругу.

— Давайте закажем ему «лапредотто», — вдруг предложила она, — если мусульмане не едят свинину, то они любят говядину.

— Что это за блюдо? — поинтересовался Караев.

— Ты же говорил мне про ваш хаш, — пояснила ему Элина, — это отварной коровий желудок, приготовленный с особыми травами и густо проперченный. Итальянцы считают, что это самое типичное тосканское блюдо.

— Согласен, — улыбнулся Тимур.

Оно пили элитное красное вино, которое изготавливалось из особого тосканского винограда — санджовезе. Караев вполне оценил терпкий вкус напитка. Женщины говорили о своих проблемах, когда Минкявичус неожиданно спросил его:

— Какой период истории вы преподаете?

— Советский, — ответил Караев, почти не задумываясь, — после семнадцатого года.

— И как вы его оцениваете? — поинтересовался его собеседник.

— Как безусловное достижение народов СССР, — ответил Тимур, — дважды восстанавливали страну, первыми вышли в космос, победили в тяжелой войне. Был подлинный расцвет культуры и науки, особенно в союзных республиках.

— Вам не кажется, что это пропагандистское клише, — усмехнулся Минкявичус, — вы же умный человек. Понимаете, что все достижения были на огромной крови и страданиях народов. Уничтожение крестьянства, голод на Украине, сталинские «чистки», ГУЛАГ, миллионные потери в первые годы войны, репрессии, всевластие партии и КГБ, полная экономическая несостоятельность, тотальный дефицит, отсутствие свободы слова и передвижений. Разве вы не видете, что минусов было гораздо больше?

— Не уверен, что вы правы, — ответил Тимур, — особенно если вы сейчас вернетесь в Россию. Все большее количество людей считает, что в прошлом все было не так плохо, как вам кажется. Они не хотят возвращаться в то время, но и не любят, когда все рисуют черными красками.

— Я бываю в Литве, — возразил Минкявичус, — там только эйфория после обретения независимости. И полное неприятие всех лет советского оккупационного периода. Неужели и здесь вы со мной не согласны. Ведь Советский Союз подписал позорный договор с Германией о разделе сфер влияния. Это уже научный факт. Пакт Молотова — Рибентропа. Второго повесили после Нюрнберга, а первый дожил до преклонных лет в Москве.

— Рибентропа повесили как пособника и активного проводника преступного фашистского режима, — возразил Караев.

— А Молотов был активным проводником преступного советского коммунистического режима, — парировал Минкявичус, — разве сейчас это не ясно?

— Не все так просто, — возразил Тимур, — давайте возьмем для примера вашу Литву. После обретения независимости, на которую так любят ссылаться литовские политики, вы получили небольшое карликовое государство без Вильнюсского края, который отошел к Польше. И все ваши попытки вернуть себе Вильнюс были заведомо обречены на провал. Против Польши вам было не выстоять. Когда Сталин отнял Вильнюсский край у поляков, он отдал его Литве, и это позволило вам сделать Вильнюс столицей своего государства. Каковой он является до сих пор. Если литовцы так принципиально не признают сталинских договоров и решений, что мешает им отказаться от Вильнюса в пользу соседей-поляков, с которыми они теперь вместе в единой Европе? Ведь именно Сталин вернул вам Вильнюс. Значит, когда он его возвращал, он не был ни палачом, ни преступником? Несколько натянутый довод? Вы не находите?

— Он восстанавливал историческую справедливость, — помрачнел Минкявичус.

— Что есть историческая справедливость? Ваше пребывание в течение стольких лет в составе единого Российского государства не считается, а ваша независимость без Вильнюса в течение двадцати предвоенных лет считается? Или возьмем Польшу. Конечно, у нее отняли большую территорию на востоке, прирастив не только Литву, но и Белоруссию с Украиной. Но взамен Польша стала одним из самых больших государств Европы, получив фактически треть прироста своих земель за счет исконных немецких территорий. Я даже не говорю про тевтонцев и пруссаков. Но Силезия? А Данциг? Бреслау? Вы помните, что эти города сегодня называются Гданьском и Вроцлавом. Значит, когда Сталин отнимал Западную Украину, он был плохой, а когда создавал огромное польское государство после войны, явно ущемляя права немцев в пользу поляков, он действовал правильно? Вам не кажется, что подобный избирательный исторический подход просто неприемлем?