Фаза боя - Владимир Добряков

— И где эта резиденция?

— Возле аэродрома, ближе к городу, есть небольшой курган… — начинает объяснять Мирбах.

— Хватит! — обрываю я его. — Ты поедешь вместе с нами и приведёшь нас туда.

— С какой стати?

— А с такой, что после того, как ты достал из стола эту игрушку, я тебе больше не доверяю. Без тебя мы далеко не уйдём. Значит, пойдём вместе. Понятно?

— Понятно. Только как мы туда доберёмся?

— Очень просто. На крыше должны быть пришвартованы дирижабли. Полетим на одном из них.

— А как до крыши доберемся? Вы же взорвали все лифты.

— Один оставили. Пошли. И без фокусов. Первая пуля будет твоя.

Поняв, что время, когда можно было тянуть кота за хвост и заговаривать зубы, прошло, Мирбах безропотно направляется к дверям. Я иду вплотную за ним. В холле вроде бы всё спокойно. Но при нашем появлении каратели дружно берут оружие на изготовку.

— Не стрелять! — поспешно командует Мирбах. — Полковник, пусть подготовят один из дирижаблей. Я полечу на нём с нашими друзьями к хозяевам.

А хорошо владеет собой, сукин сын! Полковник быстро оценивает обстановку и делает правильный вывод. Он снимает с пояса портативную радиостанцию и отдаёт соответствующие распоряжения.

— Вас будет ждать дирижабль номер тридцать три, милорд. Вам выделить сопровождение?

— Ни к чему. Каждый из наших друзей стоит десятка человек. Это самое надёжное сопровождение.

Но едва мы делаем первые шаги по коридору, образованному расступившимися карателями, как происходит непредвиденное. Этого не мог ожидать никто. Даже мы с Леной.

Мой «вальтер» по-прежнему лежит на журнальном столике. Лолита, стоявшая до сих пор безучастно у стены, делает всего один шаг, хватает мой пистолет и приставляет его ствол к уху Лены.

— Только дёрнись, убью! А ты, — кричит она мне, — бросай оружие! Руки за голову! И вы все, — обращается она к нашим товарищам, — тоже! Ну! Считаю до трёх и стреляю! Раз!

А молодец всё-таки эта Лолита! Никто бы из присутствующих здесь не догадался, что заложником следует брать именно Лену. А она сообразила. Ребята растеряны, они не знают, что предпринять. Лена в ускоренный ритм войти не успеет, я — тоже. Решаю: сначала бросить пистолет, а потом войти в ускоренный ритм, и будь что будет.

Но Лена вдруг смеётся. Смеётся весело, искренне. Лолита бледнеет. С ума она сошла, что ли? А Лена спокойно говорит ей:

— Дура ты, Лола! Сколько времени со мной провела, сколько разговаривала, и так и не поняла, с кем дело имеешь. Это — первое. А второе: никогда не наводи на таких, как мы, людей пистолет, если не уверена, есть ли в стволе патрон. В этом пистолете его нет.

Произнося последние слова, Лена протягивает руку к «вальтеру». Сухо щелкает курок, но выстрела нет. Лена быстро завладевает пистолетом, достаёт из кармана магазин и заряжает оружие.

— А вот теперь патрон в стволе есть. Можешь убедиться.

Гремит выстрел, и Лолита падает навзничь. У неё аккуратная дырочка с левой стороны груди. Прямо над сердцем. Никто не успел не только ничего предпринять, но даже слова сказать. А Лена подаёт мне автомат.

— Держи! Это понадёжнее «кольта» будет. Пошли! А вы, — она обращается к карателям, — стойте, как стоите. Иначе, — она наводит свой автомат на полковника, — первыми будут господин Мирбах и господин полковник. Дальше — ваша очередь.

Каратели и не пытаются что-либо сделать. Видимо, Мирбах должен им настолько огромную сумму, что они предпочитают иметь его живым. В любом качестве. С мёртвого что возьмёшь?

Мои друзья выходят из холла. Я с Мирбахом иду последним, провожаемый тяжелыми взглядами карателей. В коридоре напоминаю:

— Мы сюда уже не вернёмся, надо захватить снаряжение.

— Всё уже готово, — успокаивает меня Лена. — Мы с Наташей уложились, чтобы всё было под рукой.

В самом деле, в соседней комнате лежит семь упакованных ранцев и столько же комплектов навесного снаряжения. Там лежит и наша походная одежда. Быстро переодеваемся.

— Господин Мирбах, — говорю я, — вам придётся временно нести этот ранец и это снаряжение.

Из снаряжения я, разумеется, извлекаю нож, гранаты и всё прочее в том же роде. Только сейчас наши подруги замечают, что с нами нет Дмитрия.

— А где Дима? — спрашивает Наташа.

— Погиб, — коротко отвечаю я. — Подробности потом. Мирбах безропотно взваливает на себя ранец, а я помогаю ему повесить на себя всё остальное.

Бой перед особняком уже кончился. Как и следовало ожидать, кончился он победой карателей. Но какой ценой! Тела погибших лежат вдоль забора в два ряда. Хотя каратели и пропускают нас беспрепятственно, мы, пока идём сквозь их строй, пальцев с пусковых крючков не снимаем.

Неподалёку от оставленного целым подъёмника сложена поперёк улицы баррикада, которую обороняют пять гвардейцев и два десятка даунов. При нашем появлении оружие берется на изготовку. Но кто-то из даунов узнаёт меня или Петра, и защитники баррикады успокаиваются. Приглядевшись, я замечаю среди даунов человека из окружения Джорджа. Я подзываю его к себе.

— Где Джордж? Он жив?

— Они обороняются на соседней улице.

— Мы уходим. Как только мы уедем на лифте, беги к нему и передай мой приказ: пусть заканчивает всё и спускается в даунтаун. С карателями вам всё равно не справиться.

Дирижабль удерживается только одним швартовом, и двигатели работают на холостом ходу. Мы быстро поднимаемся по штормтрапу в гондолу, швартов отдаётся, и дирижабль, развернувшись, медленно движется в сторону аэродрома.

— Зачем ты убила Лолиту? — спрашиваю я у Лены.

— Я давно собиралась это сделать. Момента подходящего просто не было.

— Не понял.

— А что тут понимать? Ты же с ней практически не общался. А я достаточно насмотрелась и наслушалась, чтобы понять, что имел в виду Старый Волк, когда говорил: «Это уже не люди. Так что оружие применяйте без колебаний». Знаешь, какое было любимое развлечение у этой красотки? Её доля в охоте была до пяти пленных рэфов. Она содержала их в специально оборудованном помещении. Время от времени она выпускала одного или двух в лабиринт коридоров и охотилась на них с малокалиберным ружьём. Это чтобы жертвы подольше держались на ногах. А иногда забирала кого-нибудь в специальную камеру, где собственноручно пытала до смерти в течение нескольких часов.

— Никогда бы не подумал!

— Ты просто плохой психолог. А я с первого взгляда поняла, что в этой томной красавице скрыто нечто страшное. И заинтересовалась, что именно. Лучше бы не интересовалась. Мне открылась такая бездна мрази, что, мне кажется, я сама в ней изгадилась от пяток до макушки. Да ты сам видел, с каким азартом она строчила на охоте из пулемёта. А как привычно и хладнокровно она нажала на спуск пистолета, приставленного к моей голове!

— Вот это-то и не понятно. Она, как я понял, с оружием обращаться умеет. Как она не заметила, что пистолет не заряжен?

— А она и не могла заметить. Ей некогда было замечать. Когда она вошла в холл, я сразу поняла, что она пришла не любопытства ради. Когда ты ушел к Мирбаху, я подмигнула Петру, и он уронил на пол пулемёт. Пока все смотрели на него, я быстро разрядила пистолет и положила его на место. Ну, поговорили об этом, и хватит. Давай займёмся делом.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что ты сейчас пойдёшь к альтам. Что они могут творить с человеческой психикой, ты знаешь. Надо тебя подготовить, иначе никакого разговора у тебя с ними не получится. Я не Кора Ляпатч, но кое-что умею. Да и в биологической Фазе кое-чему в этом плане получилась. Конечно, я не смогу сделать тебя равным по силе альтам, но часа три ты их пси-атаки выдержишь. Расслабься.

Лена берёт меня одной рукой за шею, а другой — за левое запястье. Её пальцы медленно и мягко движутся, отыскивая нужные точки, она непрерывно и внимательно смотрит мне в глаза. Когда она завершает свои манипуляции, дирижабль зависает и начинает снижаться.

Мы спускаемся на землю. Точнее, на вершину небольшого кургана. В его склоне я вижу вход наподобие входа в погреб. Только он перекрыт стальной плитой. Никакой охраны. Мирбах прикладывает правую ладонь к светлому прямоугольнику с левой стороны плиты, и плита беззвучно опускается.

Перед нами открывается бесконечный тоннель, уходящий с небольшим уклоном вниз. Мы проходим внутрь, и плита позади нас так же бесшумно поднимается на место. Тоннель освещен тусклым призрачным светом, неизвестно от каких источников. Через сотню метров начинают попадаться боковые проходы, но Мирбах ведёт нас прямо, пока мы не приходим в круглый зал, из которого имеется только один выход: обычная филенчатая дверь.

— Тебе сюда, — указывает на дверь Мирбах. — Я своё дело сделал. Могу уходить?

— Не глупи, Пол. Ты останешься с нами до конца. Как мы отсюда выйдем? Прикажешь нам взрывать плиту на главном входе? Значит, нас ждут здесь?