Разные годы - Оскар Курганов

Но тишину эту нарушили наши пехотинцы, танкисты, минометчики. Они двинулись в атаку в районе Яхромы, Крюкова, Кубинки, Клина, Солнечногорска, Тулы — словом, на том огромном полукольце, которое так и не удалось врагам замкнуть, загнуть, закрыть под Москвой.

Западный фронт, 8 декабря 1941

НОВЫЙ ИЕРУСАЛИМ

В тот день, когда оккупанты отступили из Истры, они сожгли город и взорвали старинный русский монастырь, являющийся величайшим памятником архитектуры, известный под названием Нового Иерусалима. Всю ночь горел город, пламя застилало горизонт, огромное зарево, то ослабевая, то вновь разрастаясь, отражалось багровой полосой в ночном небе. Они двигались от дома к дому, эти тупые фашистские звери, обливали крыши керосином, не давая людям спасти даже вещи. На рассвете мы приехали в Истру, — но города уже не было, не осталось ни одного дома, мы увидели ровную поляну, заснеженную, кое-где изуродованную бомбами. Оккупанты истребили город, сровняли его с землей. Они запрещали тушить пожары, — всех приближавшихся к горящим домам фашисты расстреливали.

На широкой площади, где был садик, собирались люди из леса, из ближних деревень. Им не хотелось покидать родной город, от которого, в сущности, не осталось и следа. Женщины плакали, наши красноармейцы останавливались у площади, утешали разоренных и обездоленных людей.

Взрыв уничтожил купола и стены монастыря, рассыпались тончайшие изразцы, и в воздух полетели осколки фресок, мировой культуре был нанесен жестокий удар.

Ново-Иерусалимский монастырь принадлежит к числу крупнейших сооружений XVII века. Он построен на горе, — подъезжая к Истре, еще издали можно было видеть его купола. Монастырь с точностью воспроизводит знаменитый храм в Иерусалиме. Над сооружением Ново-Иерусалимского монастыря трудились целые поколения русских людей. Два знаменитых архитектора, чьи имена связаны с самыми монументальными дворцами и ансамблями России — Растрелли и Казаков, — принимали участие в восстановлении его после пожара в 1726 году. Ново-Иерусалимский монастырь занимал особое место в мировой архитектуре и долгое время был местом тщательного исследования, паломничества искусствоведов.

Возле монастыря есть могила Петра Заборского, «золотых, серебряных, медных и ценинных дел, и всяких рукодельных хитростей изрядного ремесленного изыскателя». С именем Заборского наши искусствоведы связывают внутреннюю отделку монастыря — чудесные изразцовые украшения. Как известно, изразцовое искусство в конце XVII века достигло в России расцвета. Изразцы, которыми были украшены порталы и иконостасы, совершенно исключительны по богатству форм, сложности палитры и блеску глубоких тонов. В монастыре были даже грандиозные изразцовые колонны, которые считались шедевром и вершиной этого древнейшего вида искусства.

Но не только монастырь представлял интерес для русской культуры. Здесь был так называемый скит патриарха Никона, по замыслу которого монастырь сооружен, скит, относящийся к архитектурным памятникам середины XVII века. Большую ценность представляли также грандиозные стены с башнями, сооруженные в 1694 году.

Мы были здесь два месяца назад, когда бои велись еще под Волоколамском. Нам показали монастырь, все величественные сооружения, сохраненные народом. В тяжелый и напряженный 1920 год, когда Советская власть только налаживала нормальную жизнь в России, сразу же после окончания гражданской войны началась реставрация Ново-Иерусалимского монастыря. Все здания, представляющие архитектурную и историческую ценность, охранялись. В последнее время здесь был создан музей.

В дни боев под Истрой наши летчики и артиллеристы получили приказ — оберегать Ново-Иерусалимский монастырь. Во время одного из ночных боев в Истру пробрались вражеские автоматчики, залезли в монастырь и оттуда обстреливали улицы. Но и на этот раз наши генералы, зная неповторимое архитектурное величие Ново-Иерусалимского монастыря, не разрешали уничтожать огнем засевших на колокольне врагов.

Заняв город Истру, фашисты превратили Ново-Иерусалимский монастырь в постой для своих солдат, а в здании скита поместили лошадей. Тут же, в монастыре, они создали склад боеприпасов — снарядов и мин. Это было наиболее безопасное место: они знали, что советские люди не тронут монастырь, не будут его бомбить, не подвергнут обстрелу артиллерии. Так они поступили и с могилой Льва Толстого, где установили свои батареи, зная, что там фашисты будут в полной безопасности.

Фашисты, засевшие в Ново-Иерусалимском монастыре, понимали, какие величайшие исторические и архитектурные ценности они попирают. И тем не менее они загадили, осквернили часовни, искрошили штыками и прикладами художественные изразцы, сотворенные кропотливым трудом таких мастеров, как Петр Заборский, еще в XVII веке. Он глумились над памятниками, которыми дорожит русская национальная культура.

Отступая под натиском советских войск, покидая город, фашистские варвары не успевали даже захватить автомобили и орудия. Но они все же не забыли взорвать монастырь, дворец, скит, все многообразие исторических и архитектурных богатств, которыми в течение трех веков славится этот холм на берегу реки Истры.

Пятнадцать веков назад вандалы и гунны предприняли страшные опустошительные походы, во время которых погибли крупнейшие памятники мировой цивилизации. С тех пор Аттила и его орды были синонимами дикости и презрения к духовной культуре человечества.

Отныне в мировой истории возникло новое понятие — гитлеризм, который соединяет в себе и людоедство, и разрушение культуры, и утрату всех основ человечности: любви, дружбы, веры. Теперь, пожалуй, сравнение Аттилы с Гитлером было бы даже оскорбительным для Аттилы — этого жестокого вождя гуннов.

Гитлер растоптал и разрушил домик-музей великого композитора Чайковского, чьими творениями гордится не только наш народ, но и вся мировая музыкальная культура. Но в те дни, когда враги бежали из Клина и тысячами гибли в снежных сугробах от советских пуль, от огня наших батарей, от морозов, бессмертная симфония Чайковского звучала в Москве, как торжествующая прелюдия к великой трагедии бесславной гибели армии, посягнувшей на священную советскую землю.

Истра, 1941

ДОРОГИ НАСТУПЛЕНИЯ

В маленькой полутемной избушке, где разместился штаб генерала Катукова, не смолкал многоголосый говор. Кто-то передавал приказания по полевому телефону, у окна сапер докладывал комиссару бригады о найденных минах, за столом начальник штаба уточнял обстановку, наносил на карту путь, пройденный танкистами и пехотинцами за последний час; в углу человек по фамилии Ястреб готовил обед, и в избушке уже распространился запах щей. У стены на соломе спал кто-то, завернувшись в шинель, не обращая внимания на шум людей и рев моторов за окном.

Мы вошли в эту избушку уже перед вечером. С трудом пробившись к столу, мы узнали, что штаб генерала Катукова через полчаса покидает село Деньково. Начальник штаба поглядывал на часы, намечал все детали движения колонн. Он подозвал к себе дежурного, тихо сказал: «Пора — будите!» Дежурный притронулся к руке человека, который спал на соломе, — он быстро поднялся, надел шинель, и мы узнали генерала Михаила Катукова, командира первой гвардейской танковой бригады.

Генерал выслушал донесения о бое, который идет уже второй час в селе Горюны. Катуков поторапливал свой штаб: «Темпы, друзья, темпы, ни минуты промедления!» В сумеречный час мы вышли из села Деньково. Бригада Катукова двигалась на запад. На всем своем пути танкисты и пехотинцы вступали в ожесточенные бои с арьергардами врага. Фашисты отступали, их путь был усеян брошенными автомобилями, орудиями, танками, пулеметами. Катуков подсчитывал трофеи, он знал, что, если враг бросает свое вооружение, он охвачен паникой, деморализован. Что ж, это хороший признак, но в нынешней войне нужен трезвый ум. Не терять голову не только в дни поражений, но и теперь, во время наступательного похода.

Враг отступает, но он еще силен, он пытается сохранить своих солдат, свою живую силу. Катуков напоминает танкистам: дело не только в занятии сел и городов, по и в уничтожении врага. Командир танкистов майор Черябкин хотел овладеть селом «ударом в лоб», Катуков отверг этот план: надо охватить с флангов, отрезать путь к отступлению, окружить врага.

Ночью бригада подошла к селу — перекрестку, откуда уходили дороги на запад и юго-запад. Нужно было, не теряя ни минуты, захватить село, овладеть дорогами и держать их под огнем. Катуков выбросил разведку — бронемашины, автомобили с лыжниками и автоматчиками. Вскоре вслед за разведкой поползли наши танки с десантом пехоты. Все это — небольшие части, главные силы генерал еще не вводил в бой. В ту минуту, когда разведка донесла о поспешном приготовлении фашистов к отходу, а танки заняли дорогу за селом, оказавшись в тылу врага, в ту самую минуту Катуков бросил бригаду в бой.