Лунные драконы - Татьяна Корсакова

– Это ничего не меняет, мы же знаем.

– Мы знаем, – она кивнула, – а остальные знать не должны. Ты еще несовершеннолетний, понимаешь?

Он все понимал, но не желал с этим мириться.

– Я уже не ребенок, Полина!

– Я это знаю. – Она прижалась щекой к его ладони. – Давай подождем, пока ты закончишь школу.

– Слишком долго. – Он не хотел ждать, он хотел все и сейчас. Беда в том, что она тоже этого хотела.

– Мы будем видеться. Просто надо быть осторожными.

– Мне мало только видеться. – Сергей сжал ее подбородок, заглянул в глаза. – Ты моя, и мне мало только видеть.

Кажется, она покраснела, потому что он вдруг усмехнулся и сказал:

– Знаешь, иногда мне кажется, что это я сплю с несовершеннолетней. Ты такая... – он замолчал, подбирая правильное слово, – ты необычная.

– Я обычная! – Полина встала из-за стола, отошла к окну.

Необычная! Никто и никогда не называл ее необычной, и не смотрел на нее так по-мужски, и не совершал ради нее никаких безумств. Никто, кроме Сергея Полянского, ее ученика...

– А у меня для тебя подарок, – он тоже встал, подошел вплотную, перекрыл пути к отступлению.

– Не нужны мне никакие подарки. Лучше веди себя как взрослый. – Не получалось у нее на него злиться, никак не получалось.

– А у меня очень взрослый подарок, честное слово.

Ей на ладонь лег кулон на тонкой цепочке – крошечная клетка с золотой рыбкой внутри.

– Я думала, рыбки живут в аквариумах.

– А эта предпочитает жить в клетке. – Сергей смотрел настороженно и испытующе одновременно. – Это специальная клетка для золотой рыбки.

– Это что-то значит? – спросила Полина.

– Да, это значит, что я тебя люблю.

– Она, наверное, дорогая. – Цепочка приятно холодила шею, золотая рыбка маленькой молнией металась в золотой клетке. – Ты не должен дарить мне такие дорогие подарки.

– Почему? Потому что я еще несовершеннолетний?

– Потому что это неправильно.

– Полина, она тебе нравится?

– Нравится.

– Вот и все. Я хочу, чтобы ты носила ее и не снимала. Можешь быть спокойна, деньги я заработал сам. Никого не грабил, ничего не крал.

Полина так никогда и не узнала, что Сергей потратил на цепочку все деньги, которые два года откладывал на мотоцикл...

Это была сумасшедшая весна: необычайно ранняя, непривычно теплая, пьяняще-беззаботная. Этой весной они поняли, что давать обещания намного легче, чем их выполнять...

Весь мир был у их ног, и ждать до лета, чтобы взять то, что и так уже твое, не было сил. Они старались сохранить в тайне свои отношения. Для окружающих ничего не изменилось. Он умный и перспективный парень с безоблачным будущим. Она серая мышь с туманным прошлым. Об их настоящем никто не знал. До поры до времени...

На дворе стоял не по-весеннему жаркий май. Им осталось продержаться всего один месяц. И они бы продержались, если бы не этот сумасшедший май. Если бы птицы не пели так громко. Если бы сирень под Полининым окном не пахла так одуряюще сладко. В какой-то момент они утратили бдительность...

Первой неладное заподозрила тетя Тося. Однажды утром она зашла в гости к Полине, окинула цепким взглядом две чашки с остатками кофе и, скрестив руки на груди, сказала:

– Ранние у тебя гости, Поля.

– Это Света. – Врать было неловко, но и сказать правду она не могла.

– Видела я твою Свету, – тетя Тося вздохнула. – Поля, что ты творишь?! Он, хоть и вымахал под два метра и морду свою глупую уже бреет, все равно ведь пацан еще. Если я заметила, что он к тебе шастает, значит, скоро весь дом заметит. Ты хоть знаешь, чей он сын? Поля, тебе неприятности нужны? Мужиков вокруг полным-полно, а ты щенка выбрала. – Тетя Тося опустилась на табурет, сказала устало: – Ну вот что, дочка, ты брось ерундой заниматься, гони от себя мальчонку, пока не поздно.

Гони. Легко сказать – гони...

– Я не могу, тетя Тося. Я его люблю. – Вот и сказала правду. Сказала, и словно камень с души упал.

– Любит она! – Тетя Тося всплеснула руками. – Ну и любились бы себе на расстоянии.

– Как? – Полина неожиданно для себя расплакалась. – Думаете, я не пыталась? Мы оба не пытались?

– Эх, молодое вино, неперебродившее, – тетя Тося погладила ее по волосам. – Что, такая любовь, что никак? Ну так хоть поберегитесь, свет в глазах погасите. Не играйтесь с огнем...

Они возвращались с конной прогулки. Уставшие от быстрой скачки лошади лениво брели по лесной дороге. Эти субботние прогулки остались единственным, что они могли себе теперь позволить. Они решили не играть с огнем, месяц можно потерпеть.

– Я должен буду уехать в следующий четверг, – сказал Сергей, срывая на ходу веточку липы. – Ненадолго, до воскресения.

– Куда? – спросила Полина, придерживая рвущегося вперед Ворона.

– В Москву. В первом медицинском день открытых дверей. Я хочу разобраться, что к чему, осмотреться.

– Ты поедешь с отцом?

– Один. Отец и так совершил невероятное – позволил мне поступать вместо военной академии в медицинский. Представляю, как он переживает, что многолетняя муштра прошла даром.

– А что ты называешь муштрой? – спросила она осторожно.

– Что? Да все. – Его взгляд потемнел. – Знаешь, я с пяти лет занимался самбо. Не с профессиональными инструкторами, а с настоящими бойцами, мужиками, прошедшими все круги ада. Такими, как Степаныч. Они были хорошими учителями, но иногда забывали, что перед ними не враг, а всего лишь ребенок. Мне два раза ломали руку, один раз вывихивали плечо. Я все время ходил в синяках и шишках.

– А отец? – Полина погладила Сергея по руке.

– А отец продолжал лепить из меня идеального солдата. – Он сжал кулак – липовый прутик хрустнул и упал под копыта лошади. – Пятикилометровые пробежки по утрам в любую погоду, неважно, здоров ты или болен. Сто обязательных отжиманий вместо просмотра «Спокойной ночи, малыши», ежедневные тренировки, безоговорочное подчинение. Зато теперь я настоящая боевая машина, меня даже Лоб боится... – он невесело усмехнулся.

– Сережа, не надо, – попросила Полина. – Ты поступишь в свой медицинский, уедешь отсюда. Все будет хорошо.

– Да, все будет хорошо. – Лед в его глазах растаял. – Я уеду и заберу тебя с собой. Ты согласна стать женой студента?

– Я согласна стать женой студента.

Лошади нетерпеливо гарцевали на месте и недовольно всхрапывали. Им достались неправильные наездники. Они все время останавливались и целовались...

...Вот уже месяц Аллочку Скворцову терзали смутные догадки и подозрения. То, что Полянский ее бросил, она кое-как пережила, но хотела знать, ради кого он ее бросил. Теперь то, что у него есть другая, не вызывало сомнения. Любая женщина чувствует такие вещи. Оставалось вычислить соперницу.