Лунные драконы - Татьяна Корсакова

На краю вселенной, в охотничьем домике, в окна которого заглядывают нестерпимо яркие звезды, легко делать выбор. Перед Полиной стоял ее мужчина. И разница в возрасте не имела никакого значения...

...Им было жарко под толстым шерстяным одеялом. Им было бы жарко, даже если бы не было никакого одеяла, даже если бы не горел камин. Они сами горели...

Любопытные звезды заглядывали в окно. Медвежья морда смотрела на огонь стеклянными глазами и смущенно улыбалась...

Они не спали почти всю ночь, но Сергей проснулся задолго до рассвета. Полина лежала, уткнувшись лицом в подушку, и ему вдруг стало обидно, что она спит на краю дивана, а не у него под боком. Захотелось ее разбудить, подмять под себя, еще раз убедиться, что она его, что за те несколько часов, которые они провели порознь, ничего не изменилось.

Сергей приподнялся на локте, осторожно погладил Полину по щеке. Щека была горячей, такой горячей, что жар чувствовался даже на расстоянии.

– Полина, – позвал он.

Она застонала, перевернулась на спину. Губами, как когда-то в детстве мама, Сергей коснулся ее виска. Так и есть – жар. Еще ночью она показалась ему горячей, но тогда и его собственная кровь была готова закипеть...

Ультрамариновые ресницы дрогнули, Полина открыла глаза. Сергей напрягся – испугался, что увидит в ее взгляде раскаяние или, того хуже, разочарование.

– Привет, – она улыбнулась, ткнулась горячим лбом ему в грудь.

От сердца отлегло.

– Привет, – он поцеловал ее в макушку. – Как ты себя чувствуешь?

– У меня все болит, – пожаловалась она.

– Что болит?

– Все: руки, ноги, голова... Мне бы аспирина...

– У тебя жар. Купание в холодной воде не прошло даром, золотая рыбка.

– Почему золотая рыбка? – спросила она с вымученной улыбкой.

– Потому, что я выловил тебя из проруби.

– Ну, тогда я скорее щука.

– Нет, ты рыбка. И ты должна мне два желания.

– Почему только два? Обычно три.

– Потому что одно ты уже исполнила. – Сергей притянул ее к себе, погладил по спутанным волосам.

– В термосе еще что-нибудь осталось? – спросила Полина. – Очень хочется пить.

Сергей дотянулся до термоса, плеснул в чашку остатки остывшего кофе. Она выпила кофе залпом и зашлась тяжелым кашлем.

– Ты как? – Он боялся спрашивать, видел, что неважно.

Полина отставила пустую чашку, до самого подбородка натянула одеяло.

– Голова кружится, и холодно. Когда наша электричка?

– Мы не поедем на электричке, – твердо сказал Сергей. – Ты подождешь здесь, а я схожу на конезавод. У Степаныча есть «Нива», он не откажется отвезти нас в город.

– Нет, – Полина сжала его руку. – Не надо Степаныча! Я могу доехать электричкой. Мне уже лучше, честное слово.

– Полина, – Сергей накрыл ее руку своей ладонью. – Не бойся, Степаныч нормальный мужик. Он все поймет.

– Вот именно, он все поймет...

– Он поймет, что произошел несчастный случай, что ты чуть не погибла, что нам нужна помощь. И ничего больше. Все остальное касается только нас с тобой. Никто ничего не узнает. Я тебе обещаю.

– Хорошо. – Полина с трудом села, спустила ноги на пол. – Пожалуйста, помоги мне прибраться здесь...

Всю дорогу до города Степаныч ворчал и тревожно поглядывал на дремлющую под теплым овчинным тулупом Полину.

– Да что же вы, дети, такие бестолковые? Сережка, почему сразу не позвал меня?

Сергей молчал, сжимал горячую руку Полины, вслушивался в ее неровное, с присвистом дыхание.

– В больницу надо, – решил Степаныч на въезде в город.

– Я завтра врача вызову, – Полина открыла глаза.

– Дуреха! Ты еще доживи до завтра! Это же не шутки, в ледяной воде-то...

– Степаныч, езжай в больницу! – твердо сказал Сергей.

Из больницы Полина вышла только спустя три недели. Купание в ледяной воде вылилось в двустороннюю пневмонию. Неделю она провела под капельницами в полубессознательном состоянии и только на восьмой день смогла встать с постели.

Ее навещали. Почти каждый день прибегала Света. Приходила тетя Тося, приносила свои фирменные пирожки. Один раз заглянули коллеги во главе с Антипом Петровичем. Дважды ей приносили цветы от Полянского-старшего с пожеланиями скорейшего выздоровления. Единственным, кому она запретила приходить в больницу, был Сергей. Она взяла с него обещание еще в тот самый первый их день.

– Я приду? – Он смотрел на нее так, что любому постороннему, окажись он рядом, все сразу стало бы ясно.

– Нет, я запрещаю тебе приходить. Слышишь?

– Почему?

– Потому!

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, но я не хочу, чтобы об этом знали все.

– Никто не узнает.

– Не узнает, если ты будешь вести себя благоразумно. Обещай.

Он пообещал и сдержал свое обещание.

Когда Полина наконец вышла из больницы, наступила весна. Еще лежал снег и по ночам прихватывал морозец, но в воздухе уже сквозило что-то неуловимое, что-то такое, от чего хотелось беспричинно улыбаться. Тетя Тося заскочила к ней на минутку с кастрюлькой горячих котлет.

– Отъедайся, Поля, а то совсем исхудала на казенных харчах. Вечером пирогов с капустой испеку. Приходи – чайку попьем.

Тетя Тося пробыла у нее недолго, уехала кормить свою скотинку, а Полина отправилась в ванную. О горячей воде, такой, чтобы едва терпеть, она мечтала все эти недели.

Звонок в дверь вырвал ее из блаженно-расслабленного состояния, заставил испуганно вздрогнуть. На ходу наматывая на мокрую голову чалму из полотенца, Полина подошла к входной двери.

Сергей стоял, прислонившись плечом к стене. За те дни, что они не виделись, он осунулся и повзрослел.

– Можно?

За рукав она втащила его в квартиру, прижалась щекой к холодной, пахнущей весной куртке.

– Откуда я на сей раз тебя выловил, золотая рыбка? – Он поймал губами выбившуюся из-под чалмы влажную прядь.

– Из ванны.

– А ты, как я погляжу, любительница водных процедур.

– С некоторых пор.

Целоваться в крошечной прихожей было неудобно, но дойти до комнаты у них никак не получалось. А когда наконец получилось, то выяснилось, что Полинин диван так хорош, что лежать бы на нем и лежать. Полина проявила решительность первой, высвободилась из объятий Сергея, набросила халат, вышла на кухню, поставила на огонь турку с кофе.

Они пили кофе и молчали. Не потому, что не знали, о чем говорить, а потому, что понимали друг друга без слов. Почти понимали. Оставалось кое-что, самая малость...

– Сережа, ты не должен был сюда приходить. – Полина отставила пустую чашку.

– Почему? – Он беззаботно улыбался. Глупый мальчишка.

– Потому что я твоя учительница.

– Это ничего не меняет, мы же знаем.

– Мы знаем, – она кивнула, – а остальные знать не должны. Ты еще несовершеннолетний, понимаешь?