Наследник для шейха (СИ) - Анна Гур

— Не будем об этом, Мелина. Ты и так погрязла в моих проблемах с головой, не стоит и в это вляпываться…

Слова, которые говорит, и то, как именно их говорит, какие акценты ставит, уже наталкивает меня на мысль, что Каролина переживает.

— Я не хочу говорить об этом. Я совершила фатальную ошибку, но… тогда я даже и помыслить не могла, что шейх Макадум укажет на меня и захочет взять в жены. Ты понимаешь, что мы и близко не того сословия, которое могло претендовать на подобный союз? — вновь задает вопрос, и у меня на миг сердце сжимается.

— Может, он увидел тебя и влюбился?

Спрашиваю, а у самой… у самой тьма перед глазами, и мне хочется обнять себя за колени, свернуться калачиком и скулить… скулить от непереносимой боли, которую ощущаю каждой клеткой.

И в сознании рождается вопрос:

Почему мне так больно?

Почему так мучительно вспоминать об этом мужчине?

И отчего мысль, что он влюбился в мою сестру, полоснула ножом по внутренностям?

— Пфф… — фыркает сестра, — такие как Аяз аль-Макадум, не знают, что значит любовь.

Киваю, оставляя реплику сестры без ответа. А у самой под ребрами болит. Сильно так. Но…

Где-то в глубине души я понимаю, что… время должно вылечить. И я… вылечусь. Просто… не знаю… возможно… у меня все было с Аязом впервые, поэтому и так…

Хотя…

Что-то мне подсказывает, что не смогу я больше ни с кем, что таких мужчин нет и эту рану я еще очень долго буду зализывать, прежде чем однажды, возможно, спустя долгое время она превратится в шрам…

— Послушай, Мелина. Я все понимаю. Знаю, что… ты… ты вместо меня… за семью, но… нам нужно поговорить. Мне нужно все знать, иначе… твоя жертва будет напрасной, а шейх уничтожит всех, кого любим и кто дорог…

— Я… понимаю… — отвечаю с трудом и смотрю в глаза сестры.

Мне даже думать об Аязе больно, не говоря уже о том, что прямо сейчас она пытается заставить меня вспомнить все, что происходило со мной, чуть ли не посекундно.

— Мне нужно все, Мелина, — выговаривает с нажимом, — что делал, что говорил, абсолютно все… а еще… как трогал… где трогал, что было между вами во время интима, как он тебя брал…

Окидывает внимательным взглядом голые участки моей кожи.

— Такие отметины непросто получить. Скажи, Мелина, он был жесток с тобой?

Вопрос сестры обескураживает:

— Что?!

— У тебя на коже много следов, — задумчиво отвечает сестра, — нужно их повторить…

В ужасе открываю глаза и на сестру смотрю…

— Ты про что сейчас?!

До меня не слишком доходит, что именно говорит Каролина, сестра же прикрывает глаза и отмахивается:

— Неважно, сестра. Просто сейчас ты расскажешь мне абсолютно все, что происходило, пока ты была у Аяза. И запомни, всю информацию даешь. От этого зависит наша жизнь!

Я киваю и сажусь на постели, упираюсь спиной в изголовье и смотрю в одну точку на противоположной стене.

Мне сложно. Мне очень и очень сложно…

Слезы катятся по щекам, потому что, когда дохожу до момента, как я оказалась с шейхом в спальне… я словно язык прикусываю и… не знаю, как объяснить… сложно открыть эту тайну, сложно вообще открыть эту сторону своей жизни…

Очень сложно… Это настолько интимное, личное, настолько «мое», что я не могу впустить сестру на эту территорию.

Пусть я исполняла ее роль, пусть я была ею, но… вот это вот… оно мое!

И мне больно, мне просто непередаваемо тяжело начать рассказывать о том, как я стала женщиной в постели шейха аль-Макадума…

— Мелина! Хватить рыдать! Ты… должна… понимаешь?!

Сестра дергает меня за руку и заглядывает в мои глаза, пытается поймать взгляд, но я не хочу ей в лицо смотреть.

— Что он говорил?! Как называл?! — продолжает давить сестра, и тут меня будто ударяет воспоминаниями, и я понимаю, что ни разу… ни одного раза… шейх не назвал меня Каролиной…

От понимания этого факта слезы еще горше начинают по щекам струиться.

— Джамиля… — выдыхаю дрожащими губами.

— Что, сестра?! — не понимает меня Каролина. — Кто это еще такая? Что за Джамиля?!

В глазах Каролины вспыхивают какие-то странные искорки, она подползает ближе ко мне, и вдруг у меня ассоциация проскальзывает, что сестра тоже похожа на змею, только это не королевская кобра, как шейха, а гадюка помельче.

Прикрываю веки, отгоняю свои эмоции, не хочу думать об этом.

— Шейх называл меня Джамилей. Не Каролиной…

— Он дал имя своей жене, то есть мне?! — выгибает бровь сестра и выпрямляет спину.

— Да, он называл меня Джамилей…

— Надо же…

Каролина прикусывает губу и вновь на меня смотрит. Кивает каким-то своим мыслям.

— Значит, Джамиля…

Вновь повторяет, будто примеряя это имя на себя, а мне становится совсем тяжело. Я себя чувствую какой-то проклятой обманщицей, которая сейчас лишает себя последних крох своей «реальности».

Так как это имя… я воспринимала его «своим», а теперь и его отдаю Каролине, хотя… я ведь не имею прав ни на Аяза, ни на это обращение, которое он использовал в беседе со мной…

— Ладно, про постель поговорим потом, раз тебе так сложно, но я по тебе вижу, что мужчина там с темпераментом, учитывая, сколько на тебе следов, то… думаю, не один раз он тебя раскладывал…

Слова сестры бьют словно по щекам. Мне больно становится от того, как похабно и пошло это все звучит.

Потому что для меня с Аязом это был не просто секс, это было что-то другое… я боюсь назвать это «занятиями любовью», потому что права не имею.

Не имею!

Хочу повторять себе это как мантру, чтобы не забыть, что это я не настоящая, а Каролина — реальная!

Что это я в ее роли была, а не наоборот.

— Что еще было? — вскидывает бровь сестра, и разговор плавно переносится к моему общению с шейхой Мозиной.

Эту встречу мне удается описать в деталях, также делюсь именами слуг, которые успела запомнить, рассказываю обо всем.

— Ты шейхе понравилась?! — с нажимом спрашивает Каролина. — В руках этой женщины сосредоточено много власти, и отец Аяза, говорят, очень ее ценит… нельзя с такими врагами становиться…

В принципе Каролина подтверждает мои мысли относительно того, что с Мозиной мне не стоило ссориться, и то, что я пропустила мимо ушей пару ее колких замечаний, тоже правильно, Каролина сделала бы так же.

Все же мы с сестрой очень хорошо