Неслучайная встреча (сборник) - Лариса Райт

– Это Петр Романыч, мой коллега, – мама уже сумела побороть стыд и говорила ровным, спокойным тоном. Петр Романыч же ничуть не смущался. Сделал шаг вперед, протянул Лесе руку и, пожимая ее ладонь, искренне сказал:

– Очень приятно.

– Чай будешь? – спросила мама.

– Буду, – одновременно откликнулись и Леся, и Петр Романыч.

Пили как-то нервно, не глядя друг на друга и практически не разговаривая. Мужчина пытался спасти ситуацию: то начинал рассуждать о погоде, то о пробках, то о ценах. Мама хихикала невпопад, Леся же реагировала вяло и невнятно, темы не поддерживала, и они затухали одна за другой, отчего все три собеседника ощущали еще большую неловкость. Наконец Петр Романыч, не без сожаления, как показалось Лесе, принял единственное правильное решение: ретироваться – и, откланявшись, отбыл восвояси. Мама о чем-то долго шепталась с ним в коридоре, а когда захлопнулась дверь, никак не решалась вернуться на кухню к дочери. Каждая женщина раздумывала бы, стоит обсуждать происшествие или сделать вид, что ничего не произошло. Леся решила не прятать голову в песок и обойтись без сантиментов. Как только мама снова села за стол, спросила без обиняков:

– И давно это у вас?

Лесе казалось, что она готова ко всему, но услышанное едва не заставило ее свалиться со стула.

– Лет тридцать, – мама тоже не стала увиливать от ответа.

– Сколько?!

– …

– То есть… Я не понимаю… Ты все это время… А как же бабушкины рассуждения о вашей неспособности любить?

– Бабушкины рассуждения – это всего лишь бабушкины рассуждения. К тому же каждый человек, по-моему, может решать только за себя.

– А почему ты никогда с ней не спорила?

Мама пожала плечами:

– А какой смысл? Рассказывать, что я много лет увлечена женатым человеком? Зачем? Чтобы ее вера в могущество родового проклятия стала еще сильнее?

– По-моему, это как раз очевидное доказательство того, что проклятие существует.

– Нет. Это доказывает только то, что каждый человек сам вершит свою судьбу и не обязан подчиняться кем-то установленным правилам, чужим убеждениям и дурацким суевериям. Никто меня не держал на поводке возле этого мужчины, никто не заставлял тратить на него время. Это мой и только мой осознанный выбор. Да, возможно, если бы не эта связь, я могла встретила кого-то другого и даже стать более счастливой, но я так не думаю, потому что несчастной себя никогда не чувствовала. Он дает мне ровно то, чего я хочу: заботу, восхищение, теплоту и ласку, а брюзжание, недовольство и пресловутые грязные носки пусть достаются жене. Это моя жизнь и мои желания. И никакое проклятие здесь совершенно ни при чем.

– Но как же мечты всех влюбленных о том, чтобы постоянно быть вместе?

– Знаешь, когда тебе уже хорошо за… все эти рассказы о хождении за ручку и ежесекундных поцелуях кажутся не более чем романтическим бредом двадцатилетних. Жизнь гораздо сложнее любовного угара.

Леся долго молчала, обдумывая услышанное. Потом задала только один вопрос:

– Почему ты никогда не рассказывала о нем бабушке?

Мама недоуменно вскинула брови и ответила с нескрываемой иронией:

– Разве ты не понимаешь? «Приличные девушки не встречаются с женатыми мужчинами».

Молчание было еще более продолжительным, но в конце концов Леся медленно кивнула и сказала:

– Кажется, понимаю. – Еще секунду подумала, потом решительно произнесла: – Пойду позвоню.

Скомканную визитку она быстро отыскала в кармане, номер набрала, не успев подумать, что же станет говорить, но едва сказала «Алло!», ее узнали.

– Вы та, кто отказался со мной знакомиться? Меня зовут Сергей.

– Леся.

Через полгода он подарил Лесе кольцо и сделал официальное предложение, не забыв спросить, когда же она познакомит его с родными. Леся предложение приняла, а вот на просьбу познакомить с близкими ответ был заготовлен заранее. Она чмокнула любимого в щеку и делано безразличным тоном предложила:

– Знаешь, давай лучше после свадьбы.

– Почему? Ты чего-то боишься?

– Боюсь, – кивнула Леся со вздохом. В голове молнией промелькнул ответ: «Родового проклятия», но она только рассмеялась и сказала: – Боюсь снова оказаться приличной.

Осенний сон

Москва плыла за окном трамвая серым облаком. Туман полностью подчинил себе город и его жителей. Казалось, что машины, и без того ползущие в пробках, стоят на месте, а постоянно спешащие куда-то прохожие чинно и медленно прогуливаются по улицам. Трамвай нервно дернулся в последний раз и остановился на круге у памятника Грибоедову. Лиза спрыгнула с подножки и, несмотря на то что рисковала опоздать, поддалась общему сонному ритму. Она остановилась и начала оглядываться по сторонам, вместо того чтобы броситься опрометью назад по бульвару в сторону театра, который проехала. Проехала не из-за погоды, конечно, а из-за того, что в Москве жила всего третий месяц. Девушка спросила, где «Современник» – прохожие сказали: «На Чистых прудах». А откуда ей знать, что это не только метро, но и название бульвара. Придумают же: один довольно грязный пруд назвать не только прудами, не только Чистыми, но еще и бульваром. Да и подружка тоже хороша. Надо было не ее слушать, а идти к метро, в котором Лиза уже худо-бедно, но научилась ориентироваться. Наташа спросила, куда Лиза едет, когда они вышли из библиотеки иностранной литературы (обе учились на третьем курсе педагогического университета по специальности «английский язык», только Наташа, москвичка, третий год, а Лиза поступила после ярославского колледжа сразу на третий курс и страшно этим гордилась). Девушка ответила на вопрос подруги:

– Тетя билеты купила в «Современник». Будет меня ждать у входа, так что пойдем быстрее. – Она привычно повернула налево к переходу через Никольскую, чтобы потом долго и тяжело идти по Верхней Радищевской к Таганке.

– Эй, погоди, – остановила ее Наташа. – Тебе метро ни к чему. Видишь колокольня?

– Ну.

– Чуть дальше перекресток.

– Ага.

– Дуй туда. На светофоре направо – попадешь на бульварное кольцо. Садись в трамвай и минут через семь ты у цели.

– Прямо до Чистых прудов доеду? – усомнилась Лиза. Она с утра тщательно изучила схему метрополитена и запомнила, что ехать совсем недалеко, но с двумя пересадками. А тут всего один трамвай. Странно как-то.

– Доедешь. Ручаюсь. Я когда маленькая была, у меня мама в Лялином переулке работала.

– В чьем? – Лиза прыснула.

– В Лялином. Да не смейся ты! Просто название такое. Короче, он там рядом. Мы все время от метро ходили, там площадка была деревянная с горками, качелями и домиком. А еще раньше, лет тридцать назад, там лебеди плавали.

– На площадке?

– На прудах. И каток был. Его, по-моему, теперь опять заливают. Ты «Покровские ворота» смотрела?

– Кажется, да.

– Во. Он там был.

– Пруд?

– Каток! – Наташа схватилась руками за голову и театрально воздела глаза к небу: мол, что с вас – провинциалов – возьмешь.

Лиза не обиделась и послушно пошла в указанном направлении. На остановке спросила у пяти человек, доедет ли до метро «Чистые пруды», и, получив только утвердительные ответы, успокоилась. В полупустом трамвае стала с любопытством смотреть в окно.

За три месяца Лиза не так уж много успела увидеть. Иногда ее посещала мысль, что если бы она не поддалась на уговоры родителей и настояла на общежитии, то было бы больше свободного времени. Конечно, жизнь с одинокой теткой по-своему хороша. Тетя Нина была двоюродной сестрой отца, и хотя прежде родственники не общались слишком тесно, но, узнав о Лизином переезде в Москву, тетя тут же предложила остановиться у нее, а родители девушки с удовольствием приняли приглашение. Конечно, Лиза уже не маленькая и с головой дружит, но в большом городе так много соблазнов, которые эту самую голову могут вскружить, что очень даже неплохо иметь рядом кого-нибудь, способного в нужный момент водрузить ее обратно на плечи.

Тетя оказалась человеком очень легким и приезду племянницы на самом деле обрадовалась. Она не имела собственных детей, зато обладала глубокими познаниями в литературе и искусстве, которыми принялась щедро делиться со своей постоялицей. Каждую пятницу объявляла программу на выходные, и Лиза с неизменным восторгом поддерживала все предложения. Они уже успели побывать по меньшей мере в десяти музеях и восьми театрах, на трех концертах классической музыки и на двух вечерах русского романса. Тетя была великолепным сопровождающим и блестящим рассказчиком. После ее экскурсий Лизе казалось, что теперь она сама сможет провести любого по Третьяковской галерее, детально описывая сюжет и композицию каждой картины, или по музеям Кремля, углубляясь в историю правления Рюриковичей. У этих вылазок оказался только один недостаток: все перемещения по городу осуществлялись исключительно под землей. Машиной тетя не располагала, а такси для обеих было бы непростительной роскошью. В связи с этим Лиза никак не могла составить более или менее полное представление о Москве. Просить тетю пройтись чуть больше, чем надо, до ближайшей станции, она не могла – довольно полная женщина даже после семиминутной прогулки от метро до дома начинала задыхаться. Она и на Красную площадь с Лизой пойти отказалась, хотя Исторический музей, в котором они были в тот день, как раз там и расположен.