Заговор призраков - Екатерина Коути

– Не волнуйтесь, мисс Тревельян, и держитесь естественно. Хотя случай, что и говорить, необычный. Первый такой случай на моей памяти.

– Что такое, сэр? – заранее испугалась девушка.

– Не припомню, чтобы ее величество соизволили принимать визитеров в своей личной гостиной.

На негнущихся ногах Агнесс проследовала за лакеем и не расслышала, как он объявил ее имя. Но не топтаться же в коридоре? Она вошла.

2

Если бы Агнесс не знала, что это покои королевы, то приняла бы их за еще одну парадную палату. Массивные, в полстены зеркала удваивали размеры гостиной, алые же обои с золотыми арабесками придавали ей величие тронного зала. Агнесс выдохнула. Хорошо, что не придется сидеть с королевой нос к носу!

Виктория расположилась на диване с резной позолоченной спинкой. Перед ней стоял дубовый столик со стопками бумаг и пюпитр, на котором лежало незаконченное письмо. Одета государыня была по-домашнему, в белое муслиновое платье с высоким горлом и узкими рукавами. На корсаже переплетались вышитые серебряной нитью узоры. Волосы королева убрала под чепец из невесомого хоттинтонского кружева.

Привстав, королева обернулась к гостье и посмотрела на нее пристально, как голубь на неизвестного вида насекомое, возможно даже съедобное.

– Как вы поживаете, мисс Тревельян?

Агнесс заверила ее, что поездки в Виндзор как раз и не хватало для того, чтобы жизнь стала блаженством. Королеву ее слова удовлетворили. Она вытянула руку, нетерпеливо шевеля пальчиками, и гостья запечатлела поцелуй на младенчески нежной коже. От руки пахло шоколадом и свежей сдобой.

Выпрямившись, Агнесс не могла не отметить, что они с королевой почти одного роста. Это обстоятельство не укрылось и от августейших глаз. Видимо, птичий рост служил ей источником неиссякаемых огорчений, и королева с чрезмерной поспешностью опустилась на диван. Гостье было предложено кресло напротив. На пути к нему Агнесс пришлось обогнуть стеклянный шкафчик, заставленный фарфором, а затем двух скайтерьеров. Собаки разлеглись у камина, точно два бурых коврика, и впитывали тепло. Они покосились на Агнесс глазами-бусинками, но ее щиколотки оставили их равнодушными.

– Значит, вам уже удалось осмотреть замок? – защебетала королева. – В субботу не бывает экскурсий, иначе вам оттоптали бы подол платья все эти несносные туристы. Иногда им удается пробраться даже в мои покои, где им бывать не должно. Такие докучливые!

– Смею вас заверить, мадам, что мне никто не мешал. Я смогла все отлично разглядеть.

– И каким же вы находите Виндзор?

– Он прекрасен.

– Я тоже так думаю, – улыбнулась королева, приоткрыв мелкие зубки, – хотя Альберт жалуется, что воздух здесь не хорош. Будто бы от таких миазмов и зарождаются болезни, вроде холеры и тифозной лихорадки, и рано или поздно это всех нас погубит. Ведь вы так не думаете, мисс Тревельян? Вам же не кажется, что здесь нездоровая атмосфера?

– Нет, не кажется, – сказала девушка, тем более что в гостиной приятно пахло березовыми дровами. – Что же до его королевского высочества, он так и пышет здоровьем. И всех нас, конечно, переживет.

Год назад был принят закон, назначавший Альберта регентом в случае кончины королевы. Агнесс же не могла не заметить, что там, где плиссированный низ лифа смыкался с пышными складками юбки, выступал холмик. Королева опять беременна, а роды – всегда тяжкое испытание. Повитуха играет в карты со смертью, говаривала миссис Крэгмор, и неизвестно, кому попадется туз. Месяца не проходит, чтобы мистер Линден не служил по роженице панихиду…

– Да, что Альберту какие-то там испарения, – воспряла духом королева. – Выходит, во время осмотра государственных палат вы не увидели ничего неприятного?

– О чем вы, мадам?

Королева вскинула голову, досадуя на непонятливость гостьи.

– О чудовищах, разумеется. О чем же еще.

Агнесс порозовела. Так вот зачем ее позвали в Виндзор! Не в гости, как она уже возомнила, а по делу. Чтобы она произвела осмотр помещений и запротоколировала потусторонние явления, если таковые встретятся на ее пути. Хорошо, что один из скайтерьеров вовремя тявкнул, и королева потянулась к вазочке, чтобы угостить его бисквитом. Агнесс успела обмахнуть пылающее лицо. Она чувствовала себя горничной, которая прикорнула на хозяйской кровати, вместо того чтобы взбивать перину.

– Никаких чудовищ я не заметила, мадам, – пролепетала девушка. – А что, в замке происходит что-то странное?

Королева резко встала. Белые юбки взвились снежным вихрем. Несмотря на полноту, движения ее были упругими, энергичными, как у истинной наездницы. Агнесс тоже вскочила и неловко топталась, теребя шелковую розу, пока королева мерила шагами ковер. Вид у Виктории был грозный. И напоминала она уже не откормленную голубку, а пустельгу, чьи скромные размеры с лихвой искупаются свирепостью нрава.

– Да! Происходит! Странное и нехорошее! – выкрикнула королева. Ее пухленькие, налитые младенческим жирком щеки пошли красными пятнами. Рот некрасиво искривился.

Оба терьера стряхнули истому и, скользя когтями по паркету, удрали за каминный экран, где, как завистливо подумала Агнесс, третьему не хватило бы места. Пришлось замереть соляным столбом, чему весьма способствовал цвет ее лица.

– Взять хотя бы письмо, что само собой возникло в моей спальне! Я с содроганием вспоминаю угрозы, написанные на том жалком клочке бумаги. А потом письмо вспыхнуло в моих руках, да так внезапно, что я едва не обожглась. Естественно, я решила, что готовится что-то очень нехорошее, возможно, какой-то устрашающий акт во время парада. Мы с Альбертом поспешили в Лондон и, видимо, попали в расставленную чудовищами ловушку. А после… на дне рождения Берти мама жаловалась на сквозняки, хотя камины полыхали так, что я едва не сомлела. На следующий день леди Литтлтон учуяла в детской явственный запах серы. Да и Альберт его учуял, но сослался на миазмы. Тем же вечером Дэнди, – один из терьеров выглянул из-за экрана, – забился под диван в Белой гостиной, зато Ислей надрывался от лая, причем лаял на пустое место. Все это не могло меня не обеспокоить.

– Вы совершенно правы! – с жаром подтвердила Агнесс.

Среди людей встречается немало скептиков, чей разум всегда готов отвесить затрещину их воображению. Увидев, как уголь взмывает из ведра, образуя в воздухе пентограмму, а пламя за каминной решеткой собирается в оскаленную пасть, они бросаются проверять барометр на предмет шквальных ветров. Но животных так просто не проведешь. Им все равно, кто разгуливает по гостиной – незнакомый ли господин в маске или боггарт с близлежащего болота. Главное, что его сюда не звали.