Метаморфозы вампиров (сборник) - Колин Уилсон

Глубинной, подсознательной своей сущностью Сельма Бенгтссон уяснила, что он делает. Шевельнувшись, она приоткрыла глаза и мурлыкнула что-то вроде: «Тебя люблю». Карлсен прижал ее к себе и почувствовал, как она снова погружается в сон. В ту же секунду он понял: вампирша ушла, и он опять наедине с собой.

Лунный блик на столике сместился. Слышно было, как под слабым ветром тихо плещется вода озера. Карлсен лежал, уставясь в потолок. Вытянувшаяся рядом Сельма заставляла его встревоженно задуматься. Теперь все прояснялось, и он был удручен собственной недогадливостью, неумением прислушиваться к посылам подсознания. Вампирша сидела в нем уже на протяжении стольких дней, высасывая энергию из Джелки и детей. Подспудное его сопротивление делало это затруднительным. Когда нынче вечером девушки втроем поместили на него ладони, вампирша встрепенулась и принялась сосать вытекающую из них энергию. Девушки невольно опешили: это было все равно что доливать водой бездонную бочку. Одновременно Карлсен их невольно околдовал. Потеря энергии усугубляла мужское влияние. И немка, и француженка охотно бы сделали то же, что и Сельма Бенгтссон, хотя, как и она, знали, что Карлсен — вампир. Он полонил их своей загадочностью, наполнял желанием уступить. Позови он их сейчас, используя свою очнувшуюся силу — и они пришли бы в спальню, и предложили бы себя. Он испытал трепет желания, который сейчас же подавил (вампир реагирует на него, как акула на кровь).

Карлсен проснулся, когда уже заметно рассвело. Сельма склонилась над ним, трогая ему губы языком. Карлсен с удивлением понял, что энергетика у нее восстановилась. Уровень хотя и низкий, но не так близок к опасному. И теперь ей хотелось, чтобы он снова ею овладел. Карлсена одолевало странное чувство. В основном, он испытывал к Сельме нежность — но именно ту, трогательную, какую приберегал обычно для жены и детей. Ему показалось как-то вдруг, что ее тело и есть тело Джелки. Обе они — воплощение вечной женственности, лежащей вне их и проявляющейся, подобно свету в окне, в теле всякой земной женщины.

Он нежно обнял ее за плечи.

— Тебе пора идти к себе. Светает…

— Хочу к тебе, еще разок…

Она прижалась к нему и поцеловала. Он легонько тряхнул головой.

— Когда ты летишь в Лондон? — спросила она.

— Сегодня.

— Хочу тебя… сейчас…

— Послушай меня — приляг.

Она опустилась на подушку. Карлсен нежно погладил ее по плечам, груди, вдоль тела. Его энергия вливалась в нее. Она со вздохом закрыла глаза, словно успокоившийся ребенок, и задышала все глубже и глубже. Он начал покрывать ее тело поцелуями. Передаваясь ему, в ней разливалась сладость успокоения; затем стало ясно: она засыпает. Олоф прилег рядом, чувствуя, что ослаб, но доволен. Он ничего не взял от нее — лишь вернул немного жизненной силы, отнятой ранее. По крайней мере, вампиром его пока не назовешь…

В дверь постучали; ручка повернулась. Карлсен сел и спросил:

— Vem ar dar? — девичий голос спросил что-то насчет кофе.

— Поставьте у двери, пожалуйста.

— Который час? — сонно спросила Сельма.

— Без четверти восемь.

— Что?! — Она моментально села. — Ой, мне же бежать надо!

Когда девушка исчезла в ванной, Карлсен принес из коридора поднос с кофе и снова забрался в кровать. Озеро блистало в утреннем свете. Потягивая кофе, он закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Да, усталость чувствуется, но нет той неестественной вялости, которая донимала по возвращении на Землю.

Сельма вышла из ванной полностью одетая — внешность такая же безупречная, как будто собралась к обеду. Она наклонилась и поцеловала Карлсена.

— Ты не выглянешь посмотреть — там, в коридоре никого нет?

Он выполнил ее просьбу; в коридоре было пусто. Прижавшись на мгновенье к нему, она выпорхнула из комнаты. Карлсен тихонько закрыл за ней дверь. Оставшись один, он почувствовал странное облегчение.

Он едва успел одеться, как в дверь постучали.

— Stig in! — позвал Карлсен.

Это был Фаллада.

— Утро доброе, — поприветствовал его Карлсен. — Когда угомонился?

— Примерно в половине третьего. Знаешь, я ошибался насчет графа. Он далеко не чудак.

— А что я тебе говорил?!

Фаллада стоял, глядя в окно.

— Мы беседовали о тебе. Он считает твою встречу с той женщиной… словом, это могло сказаться на тебе сильнее, чем ты думаешь.

Карлсен раскрыл было рот, но вновь ощутил глубокое нежелание говорить — то, что испытывал и прежде. Видя, что Фаллада молча дожидается ответа, он пересилил себя.

— Мне надо кое-что тебе сказать.

Вверху на лестнице ударил гонг.

— Это может подождать до после завтрака? — спросил Фаллада.

— Да, пожалуй. В общем-то, надо, чтобы граф тоже присутствовал.

Фаллада с любопытством и как-то сбоку глянул на него, но ничего не сказал.

Остальные, включая Сельму, уже сидели за столом. Столовая окнами выходила на восток, и солнечный свет был нестерпимо ярким.

— Доброе утро, — поднялся Гейерстам навстречу гостям. — Спалось, надеюсь, хорошо?

— Тяжело, — сказал Карлсен, довольный своим ответом: и четко, и искренно.

Он сел между Сельмой и Луиз. Заговорил Гейерстам.

— Мы все надеемся уговорить вас остаться, по крайней мере, еще на денек.

Карлсен взглянул на Фалладу.

— Все зависит от Ганса. Я-то свободен, а у него работа.

— Ой, пожалуйста, останьтесь еще хоть ненадолго, — жалобным голоском попросила Аннелиз Фрайтаг.

Протягивая руку за поджаренным хлебцем, Карлсен случайно коснулся руки француженки. Моментально и без тени сомнения он понял, что ей известно все о Сельме Бенгтссон. Ее осведомленность удивляла. Вместе с тем он почувствовал, что желает эту девушку. Но это не было естественное мужское желание раздеть привлекательную девчонку. Оно было связано с жизнью и теплом, ключом бьющими в ее юном теле. Хотелось раздеть ее донага, прижаться к ней всем телом и по капле выцедить весь ее жизненный запас. Секундой позже до него дошло, что то же он испытывает и к Аннелиз, и что желание наделяет его способностью проникать в их мысли. Обе девушки знали, что Сельма провела ночь в его спальне. Он даже понял, каким образом они это проведали: Сельма оставила свою дверь незапертой и не выключила свет. А утром в семь пятнадцать мимо комнаты проходила Луиз, заглянула и увидела заправленную постель.

Очарованный новым своим даром, Карлсен ел с отсутствующим видом, односложно отвечая на вопросы. Нечто подобное он ощущал во время интимной близости с Джелкой: чувство слитности, когда эмоции одновременно разделяются обоими. Он чувствовал это, как чувствовал души своих детей, когда те были младенцами. А теперь еще вспомнилось, что как-то раз он ощутил это в детстве, стоя однажды летним утром у дерева в саду. Основой всего было глубоко подсознательное движение, никогда не достигающее пределов явного восприятия. Теперь оно проявлялось более внятно. Почти не напрягаясь, Олоф мог уловить, что Луиз Курель тесен лифчик, и бретелька режет левое плечо. А Аннелиз скинула под столом туфли, потому что ей нравится ощущать босыми ногами толстый, мягкий ковер. Обе они завидовали Сельме Бенгтссон. Аннелиз просила, чтобы он остался, поскольку ей хотелось быть рядом с ним. Луиз полагала, что он находит ее привлекательной как женщину и переспит с ней, если будет такая возможность. А вот чувства Сельмы его настораживали. Ее буквально лихорадило; она с трудом перебарывала желание протянуть руку и коснуться его под столом. Она видела фотографию Джелкй с детьми, но ей было все нипочем. Сейчас она подумывала: а не переселиться ли в Лондон? Не попроситься ли к Фалладе на работу? Ее устраивало быть любовницей, на большее она не претендовала. Но про себя она таила мысль со временем разлучить их с Джелкой. В этом отрешенном упорстве было что-то жестокое, непреклонное, настораживающее.