Проклятье Пустоты - Александр Лиграс

Ничего не оставалось, лишь бежать тем же маршрутом. Девушка изо всех сил бросилась к дыре в стене. В спешке, пытаясь просочиться в небольшой проём, она ахнула: кроссовок предательски зацепился за шляпку старого гвоздя, торчавшего из каркасной доски. Дёргая ногу, безрезультативно пытаясь освободиться, Кристин раз за разом повторяла эти попытки. И вот ступня начала нехотя освобождаться от обуви. Оставалось немного, ещё пара секунд, и девушка максимально быстро уберётся прочь, но было уже поздно…

Блестящее лезвие ножа пронзило плоть. Мрачный попутчик воткнул клинок прямо в икроножную мышцу испуганной Кристин. Раздался громкий крик – смесь боли, ужаса и беспомощности. Воспоминание о вчерашнем вечере, казавшемся прекрасным и теплым, окончательно растворилось. Иллюзия о сказочном исходе отношений и самом хозяине была уничтожена и, более того, могла обернуться возможной смертью.

Кристин кричала и стонала, крутилась из стороны в сторону… В какой-то момент ей даже удалось избавиться от проклятой кроссовки, однако теперь рукоять ножа, торчавшего в плоти, не позволяла просунуть ногу. Пережив первую волну страданий и немного даже свыкнувшись, Кристин замолкла на несколько секунд, пытаясь прислушаться… И громом вновь из её рта вырвался нечеловеческий крик. Чудовище под личиной человека схватилось за рукоять своего инструмента и принялось шатать его из стороны в сторону. Садист, уперев кончик лезвия ножа в кость, круговыми движениями разрывал плоть, расширяя рану. Повторяя движение раз за разом, он, как пультом от телевизора, регулировал громкость визга бедной девушки…»

Теперь Диане сходство с героиней не казалось столь забавным, как в самом начале текста. Она продолжала жадно поглощать его. Каждое прочитанное слово, каждое предложение полностью погружали в мрачную атмосферу фантазии Фримена, отдаляя журналистку от реальности. Диана настолько прониклась чтением, что не заметила, как уже здесь, в этом мире, в дальней части комнаты раздался реальный звук. Не глухой, а тот самый звук скрипучей двери, которую она ранее заперла. Перед этим она прочитала:

«…Кристин сидела на полу спиной к стене с жгутом из ремня на ноге и раной, обмотанной легкой хлопчатобумажной рубашкой. Несмотря на повязку, кровь продолжала сочиться из большой раны. Девушка постоянно повторяла себе:

– Главное не вырубайся. Не вырубайся… – с интонацией, сходной с истерикой, она вновь и вновь твердила себе.

Находясь в замкнутой комнате, молясь Богу и всем святым, Кристин надеялась, что в запертую дверь, заваленную стеллажом и стульями, скоро постучат полицейские, которых ей удалось вызвать несколькими минутами ранее. Этот кошмар закончится, а жизнь не оборвётся в незнакомом и не гостеприимном доме. Сильная усталость и большая кровопотеря делали всё возможное для отключения сознания бедняжки. Веки наливались тяжестью и медленно прикрывали мокрые глаза, в которых тухло пламя жизни. Но громкий удар в дверь тут же вызвал приток адреналина и привел в чувство Кристин…»

Реальный мир окончательно растворился в буквах на мониторе новенького яблочного ноутбука. Теперь Диана находилась по другою сторону экрана, во вселенной, где бедняжка Кристин боролась за свою жизнь, пытаясь спастись из лап обезумевшего психопата. Журналистка сопереживала героине, чувствуя её боль и ужас, ставя себя на её место. Да что говорить… Диана как будто стала Кристин, она вселила свой разум в героиню, которая всем походила на неё. Внешность, повадки, мысли – все это казалось очень знакомым и даже родным. Воображение Дианы как будто крутило страшное кино, в котором она – главный актёр.

С каждым погружением в глубь текста более частые сходства начинали пугать Диану все сильнее и сильнее. Момент, как героиня нашла в старом столе револьвер, подчистую списанный с реального оружия, находившегося на столе, привёл к тому, что девушка незаметно для самой себя взяла его в руки. Как это обычно бывает, к примеру, при просмотре сериала. Ты смотришь развязку сезона, взволнованный и увлечённый, не замечая, как в руке уже пару минут крутишь пульт от телевизора. Такие невольные движения – это признаки раздражительности, а в некоторых случаях – волнения. Ситуация с Дианой была идентичной:

«… редкий кулон, украшенный россыпью блестящих самородков, бился об роскошную грудь в одном ритме с дрожавшим телом бедняжки…»

– У меня тоже есть похожее украшение, – вздрогнув, прошептала она.

Витиеватый медальон с золотыми самородками и сейчас висел на её шее. Он практически полностью совпадал с описанным. По крайней мере, воображение Дианы рисовало именно такой предмет. Весьма редкая вещица была уникальной. Когда же Макс успел прописать такие детали – не могла понять. Во время вечерних посиделок он упомянул, что с момента, как проводил её, и до её возвращения, занимался лишь домашними делами. Конечно, Фримен мог просто банально соврать, но описание внешности в начале текста, повадок и словечек в середине, и мелких деталей в конце вызывали смешанные чувства.

Но самое главное – внушительное количество листов. Диана прочитала уже десять, и до конца оставалось двадцать семь. Трудно было поверить, что за такое короткое время можно написать такой объём не более чем за восемь часов. Конечно, есть писатели, способные за неделю придумать и запечатлеть на бумаге целый роман, но какова вероятность, что Макс был именно таковым? Девушка не знала ответа на этот вопрос, да и вряд ли бы смогла узнать. Борьба за жизнь Кристин навела на мысль о самом создателе этой истории.

Макс Фримен – успешный богатый чудак, социопат по своей сути, скрытный и весьма таинственный. Про детство его практически ничего не известно, да и, честно говоря, про нынешнюю жизнь тоже, в частности… личную. Если хорошенько вдуматься, Диана почти ничего не знала о человеке, с которым прошлой ночью делила постель, застланную дорогим и приятным постельным бельём. Друзей у Фримена также не водилось, по располагавшейся информации девушки. Особенно интересно дела обстояли с соцсетями. В двадцать первом веке они – неотъемлемая часть жизни людей, а, когда вопрос касается знаменитостей, так и вовсе очень важная.

Макс Фримен совсем не присутствовал в виртуальном мире. Конечно, его фотографию можно найти на просторах интернета: фото с презентаций книг и фильмов, селфи фанатов-счастливчиков… Но личных аккаунтов у него нет. Социальные сети популярность, узнаваемость и гонорары наверняка бы приумножили. Но писатель сторонился всего этого.

Возможно, та цель, та книга, о которой упоминал Макс, имела колоссальную важность, и он шагами, размером в годы, уверено шёл к ней. Это звучало очень громко, даже слишком амбициозно для человека, который наверняка уже оставил глубокий след в писательской истории… тем не менее, все равно грезил вечностью и революцией.

«Каждый творец пишет про себя», – вспомнила она часть фразы Макса. Она как раз