Дом с химерами - Инна Бачинская

Они смотрели на меня как на диво. «Эко закрутила!» – читалось в глазах капитана.

– А потом он ушел, – продолжила я. – Постоял в прихожей, прислушиваясь, открыл дверь и выскользнул на лестницу. Про свет в прихожей он забыл, или не придал значения, или растерялся – старался поскорее уйти. Вот так, я думаю…

– А мотив?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Она мешала ему. Он пришел и деловито убил. Это было спланированное убийство – не спонтанное, во время ссоры, а хладнокровное. Возможно, месть. В пользу этого говорят танцы – что-то он пытался ей сказать, оставить последнее слово за собой, понимаете?

Наступила тишина.

– Да-а, Екатерина Васильевна… – протянул Кузнецов. – Признаться, удивили вы меня… Уже в который раз.

– Я бы еще раз поговорила с соседями – может, его видели. И в «Сове» поговорила бы, их там могли видеть вместе.

– Вокруг Андрейченко всегда крутились компании – и женщины, и мужчины, – сказал капитан. – Она была популярной личностью. У меня целый список ее поклонников, завсегдатаи в основном. Похоже, в отсутствие Дронова Лара не терялась. Проверим. Кстати, она жила в Театральном переулке, восемь, квартира двадцать два.

Кузнецов кашлянул.

– Лара была необыкновенная! – сказала я. – Самая красивая девочка в классе и в школе.

– Она занималась танцами? – спросил Кузнецов.

– Не помню. Может, потом уже, после школы.

Мы помолчали.

– Нужно попытаться восстановить те дни, когда показывали конкурс бальных танцев… До четырнадцатого, – осторожно начала я – мне не хотелось, чтобы они думали, будто я считаю себя умнее, и тем самым задеть их мужское и профессиональное самолюбие. – То есть я думаю, что-то произошло у них двенадцатого или тринадцатого июля, потому что четырнадцатого он пришел убить.

– А ключ? Откуда у него ключ?

– Если он из Лариной компании, то мог вытащить из ее сумочки… Нет! Тогда она не смогла бы открыть дверь, когда вернулась домой. Он мог взять запасной ключ, когда был у нее, то есть двенадцатого или тринадцатого…

– Там был запасной в ящике тумбочки, – заметил Коля.

– А четырнадцатого, уходя, положил на место, и никто ничего не заметил. И отпечатки стер.

– А насчет мотива никаких озарений? – спросил Коля, помолчав. – Может, хотите посмотреть остальные фотографии? Кстати, в квартире не было выявлено ни денег, ни драгоценностей, в то время как Дронов утверждает, что подарил Андрейченко серьги. Допускаю, что там находились и другие украшения. – Он смотрел на меня испытующе.

Я пожала плечами. Озарения меня не посетили, но я обещала подумать и, если что-нибудь еще придет нам обеим в голову, немедленно дать знать. Галка с готовностью кивнула – конечно! Как надумаем чего, так сразу дадим знать. Фотографии смотреть мы отказались и стали прощаться.

– Как она это делает? – спросил капитан Астахов своего начальника полковника Кузнецова. – Нашего философа Федю Алексеева иногда заносит, но у него хоть логика присутствует, да и оперативный опыт со счетов не скинешь, а тут… Даже не знаешь, что и сказать. Во сне ей привиделось, что ли?

– Женщины были и остаются загадкой для всего человечества, – заметил Кузнецов. – Но версия интересная – надо проверить лампочку. Что по «Сове»?

– Лара там свой человек, часто бывала, как я уже сказал. Она у них работала года два с перерывами – танцы и стриптиз. Так что танцами она занималась профессионально. Там же знакомилась с клиентами… В общем, девица без комплексов. Там с ней и познакомился Дронов, влюбился, снял квартиру, наобещал с три короба и поставил условие: или я, или стриптиз! Она выбрала его, что говорит о серьезности ее намерений. И подала на развод. А Дронов не спешил. Допускаю, что одумался. Взвесил все и понял, что не надо. Для любви годится, для серьезных отношений – нет. Он не дурак. Между прочим, она подрабатывала там, когда жила с Андрейченко, а он нам ничего не сказал. Вот и приходится узнавать про источник доходов жертвы от посторонних людей. Не понимаю я таких мужиков! Жена стриптизерша, полно любовников, ушла из дома, шляется неизвестно где, а ему хоть бы хны. Оформляет себе витрины и в ус не дует. Кстати, до Дронова она снимала квартиру вместе с подругой, тоже девицей без комплексов, а четыре месяца назад переехала к любимому человеку. Повезло мужику. Огребает теперь по полной. Я позвонил подруге, зовут Даша Тканко, телефон дал бармен… имечко такое нездешнее – Эрик Гунн. Пока не отвечает. Но я ее из-под земли достану. Узнала, что подругу убили, и от греха подальше залегла на дно. Бармен говорит – этот Эрик Гунн, – они выпивали вдвоем, и вечно толпа самцов вокруг. С кем она ушла четырнадцатого, он не знает, так как в тот вечер не работал, а Валдиса, который работал, убили. Теперь перепуган до смерти и хочет увольняться. Боится, что и его достанут. Причем сказать толком, за что, не может, заикается, мямлит, несет всякую чушь о предназначении и нехороших предчувствиях. Как я понимаю, на совести много чего накопилось. Кстати, это он сунул Екатерине записку с адресом Валдиса. Прохиндей тот еще. По-моему, сутенер по совместительству. Оба сутенеры. Надо бы присмотреться к этой «Сове». Какой-то притон, честное слово! Он принял Екатерину за ночную бабочку – лопухнулся, одним словом. А Екатерина… Надо же уметь так шифроваться! А на вид не скажешь – скромница, воспитанная, иностранные языки знает. Сколько, интересно, она приняла, если опытный профи так пролетел? – Коля задумчиво покачал головой. – То есть я хочу сказать, что, возможно, и не Дронов убийца. Мужиков там крутилось немерено. Не исключаю грабеж – кое-что у нее было: и Дронов дарил, и клиенты, а ведь мы ничего не нашли! Ни единой цацки. Если грабеж, то картина могла быть такая: он пришел ограбить, а она его застала, и он ее… – Коля щелкнул пальцами. – И тогда понятно, почему он использовал подручное средство – шарф жертвы. Кстати, бармен не помнит, носила ли она шарф. Он не собирался убивать, а когда она вернулась – перепугался, запаниковал, выключил свет и набросился на нее.

– А телевизор почему работал? Убийца смотрел бальные танцы?

Капитан задумался. Потом признал с досадой:

– Не лепится. И если Екатерина права насчет выкрученной лампочки, то он пришел убить. И ждал ее в квартире.

– А ключ у него откуда?

– Это проще всего, – сказал капитан. – Он мог вытащить ключ из ее сумочки, сделать слепок. Это человек из «совиной» тусовки. Я пройдусь по всему списку; кроме того, поговорю со скупщиками ювелирки. Из-под земли достану подругу убитой, Дашу Тканко. Она должна его знать. Если повезет, найду фотографии тусовки – сейчас щелкают все что ни попадя. Дронов всячески подчеркивает, что их связь не носила серьезного характера. А мы ему очную ставку с Дашей! И она покажет, что жертва собиралась замуж и хвасталась золотишком от жениха. Так что, как ни крути, он у нас главный подозреваемый… Пока. А вообще у нас на сегодня две версии: первая – грабитель и случайное убийство и вторая – убийство с заранее обдуманным намерением. В первой мотив в наличии, а со второй еще работать и работать.

– Нужно проверить лампочку, – напомнил Кузнецов.

– Однозначно, – кивнул капитан. – Проверим.

…А мы с Галкой после допроса отправились бродить по городу – прогуливать так прогуливать! Тем более причина уважительная. В «Охоте» уже забыли, как я выгляжу.

– Ты запомнила адрес Лары? – спросила я.

– Театральный переулок, восемь, квартира двадцать два, – немедленно ответила Галка. – Хочешь допросить соседей?

– Как, по-твоему, зачем он сообщил нам адрес?

– А зачем он показал нам фотографии? – сообразила Галка. – Они же в тупике! Не мог же он тебе прямым текстом – идите, мол, туда и расспросите соседей. Не мог? Не мог. И как бы по рассеянности слил инфу – упомянул адресок. Сунул втихаря, как твой бармен. Они все одинаковые, эти мужики, никакого креатива! Пошли, допросим соседей.

И мы отправились на улицу Театральную, оттуда свернули в Театральный переулок, нашли дом номер восемь и направились во двор – большой, тенистый, какой-то провинциальный – и не скажешь, что центр в пяти минутах.

Мы уселись на скамейку и попытались вычислить окна квартиры двадцать два.

В беседке в глубине двора сидела группа подростков с музыкой. После бабушек у подъезда и соседей по площадке подростки – самые наблюдательные свидетели. Не в силу самой наблюдательности, а в силу того, что вечно на посту, и, хочешь не хочешь, все видят. Тут главное – вытащить из них это увиденное.

– Пошли к ребятам, – сказала Галка, поднимаясь.

– Подожди, Галюсь, давай обдумаем, о чем спрашивать.

– Не смеши меня! – фыркнула Галка. – У меня четверо своих по лавкам, если помнишь. Я этих, извините за выражение, тинейджеров знаю как облупленных. Вставай!

Мы подошли к молодняку. Они подняли на нас скучающие глаза. Ничего хорошего от нас они не ждали, а ждали то ли очередной выволочки за ненормативную лексику, дурную громкую музыку, лень, зеленые ирокезы и дырки на джинсах, то ли ценных указаний насчет того, как жить дальше.