Исчезнувшие без следа - Владимир Гриньков

Глава 47

– Вот этот провал, о котором ты говорил, – лишь кажущийся, – решился продолжить разговор Удалов. – Уже год прошел… Тебя как звать, кстати?

– Александр.

– Так вот, Саша, уже целый год прошел, как ты расстался с Дмитрием Григорьевичем. Ты провел этот год в спецгруппе «Антитеррор», и тебя все знали под именем Андрея Дружинина.

Воронцов взглянул на него недоверчиво. Удалов кивнул на Смирницкого:

– Вот он тебе подтвердит, что еще час назад ты был Дружининым. В твоих мозгах, Саша, кто-то с непонятной нам пока целью основательно покопался, так что ты забыл все – и имя свое, и своих родных…

– Что с моей матерью?

– Жива и здорова, – ответил после секундного замешательства Удалов.

Не надо пока никаких подробностей, решил он. Еще неизвестно, как будет вести себя Воронцов.

– Ты еще встретишься с ней, Саша, но пока это нежелательно.

– Почему?

– Я не могу сейчас сказать тебе всего. Некоторое время ты должен оставаться в тени. История, в которой ты оказался замешан, приобрела какой-то странный оборот, она, можно сказать, еще совсем не закончилась.

– Что вы имеете в виду?

Удалов помолчал, размышляя, как лучше все объяснить.

– Эти деньги, пятнадцать миллионов долларов, – их так и не нашли. Их все еще ищут, Саша. И мне кажется, что кому-то выгодно все представить так, что их похитил ты.

– Деньги присвоил Стас.

– Какой Стас? – нахмурился Удалов.

– Я не знаю всех подробностей, но он, как я понял из его разговоров с Хельгой, некоторое время служил в «Антитерроре».

Удалов с сомнением покачал головой и извлек из кармана блокнот, в котором у него был записан весь первый состав «Антитеррора». Он внимательно просмотрел весь список, хотя и так помнил его неплохо, и сказал, глядя Воронцову в глаза:

– Человека по имени Станислав или Стас в «Антитерроре» не было.

– Возможно, я что-то не так понял. Но я слышал, как он сказал, что преподаватели у них были одни. И еще – что если бы его не выгнали…

– Так его выгнали из группы?

– Я так понял, – пожал плечами Воронцов. – Они вместе – и он, и Хельга – были в этой спецгруппе. Потом его за какие-то прегрешения отчислили, он стал вольной птицей и, как мне представляется, не очень-то чтил закон. Он нашел нас на этом чертовом острове и явно хотел с нами расправиться.

– Зачем?

– Я же говорю – он каким-то образом получил доступ к тем самым деньгам.

– К пятнадцати миллионам долларов?

– Да. И мы становились ненужными свидетелями.

– Но у него ничего не получилось, – подсказал Удалов.

– Хельга его перехитрила, – кивнул Воронцов.

Удалов уже знал, что будет делать дальше. Надо выяснить, все ли личные дела бойцов «Антитеррора» ему предоставили. Возможно, документы тех, кто был отчислен по самым разным причинам, ему в руки не попали. И если в конце концов удастся отыскать следы человека по имени Стас, это будет бесспорным доказательством того, что Воронцов говорит правду.

– Где они сейчас? – спросил Воронцов.

– Кто? – не понял Удалов.

– Стас, Хельга, остальные. Они ведь оставались там, на острове.

Конечно, ему ничего не сказали.

– Он все погибли, Саша, – ответил Удалов, не представляя, какую страшную для Воронцова новость сообщает. – Вертолет, который вывозил их с острова, упал в океан…

Он оборвал фразу, увидев, как лицо Воронцова внезапно пошло пятнами. Смирницкий даже привстал с дивана.

– Что случилось? – наклонился к Воронцову Удалов.

Тот закрыл лицо руками и замотал головой.

– Ничего! – пробормотал он. – Ни-че-гo!

Он будто сам умер в эту минуту. Закрыл лицо руками и раскачивался из стороны в сторону, словно его рассудок помутился. И испытываемая им боль была столь зрима, что ни Удалов, ни Смирницкий не смели сейчас его потревожить. Это продолжалось очень долго, потом Воронцов неожиданно резко отнял руки от лица, в котором не было ни кровинки, и коротко сказал:

– Простите меня!

– То, что я вам сообщил, для вас трагедия? – с состраданием спросил Удалов.

– Да, – ответил Воронцов. – Я любил Хельгу.

Подумал и поправился:

– Мы любили друг друга.

Его голос был бесцветен и сух. Словно с этой самой минуты в нем умерли все чувства.

Глава 48

К утру Удалов все просчитал и принял решение. Воронцова он оставил у Смирницкого – здесь было самое безопасное место. От Смирницкого же созвонился со своей знакомой и договорился о встрече. По телефону опасался что-либо обсуждать.

Они встретились на Арбате. Знакомой Удалова было около сорока, и она была еще весьма привлекательна. Удалов увлек ее в одну из подворотен, потому что хотел быть уверен, что никто не услышит даже обрывка их разговора.

– Важное дело, Тамара. Ты передавала мне личные дела «антитерроровцев». Помнишь?

– Ну конечно.

– Ты мне их все отдала?

– Да.

– Точно?

– Федя, ты что, мне не веришь? – Она заглянула Удалову в глаза.

В ее взгляде были любовь и преданность.

– Верю, – поспешно кивнул Удалов. – Скажи, а личные дела тех, кто был отчислен из «Антитеррора», хранятся отдельно?

– Отдельно.

– Так, значит, они есть – эти бумаги! – взволновался Удалов. – Тамара, они мне нужны! Вот так! – Он провел ребром ладони по горлу – для наглядности. – Боже мой! Эти бумаги существуют. Их много?

– Десяток папок.

– Ты сможешь их вынести?

– Думаю, что смогу.

Женщина покусывала губы, размышляя, как наилучшим образом выполнить его просьбу.

– Я могу подождать тебя здесь, – предложил Удалов.

– Нет, не надо. Мы встретимся с тобой у метро «Свиблово». Там есть универсам, знаешь?

– Не знаю, – сказал Удалов. – Но найду.

– Сегодня в три. Ты будешь с машиной?

– У меня «Форд», ты его помнишь.

– Значит, договорились.

Пора было расставаться.

– Ты не сильно рискуешь? – спросил Удалов.

Женщина улыбнулась:

– Если я скажу, что рискую, разве все отменится?

– Мне очень нужны эти бумаги, – признался Удалов.

– Вот видишь.

Она привстала на цыпочки и поцеловала Удалова в щеку, оставив на ней след от помады. Засмеялась:

– Не забудь вытереть помаду, Феденька. Увидит жена – будет скандал.

Удалов вздохнул. Женщина развернулась и пошла прочь, чуть сутулясь. Она ждала уже десять лет и, наверное, уже смирилась с тем, что Удалов никогда не будет полностью принадлежать ей. Но все равно ждала.

До трех часов Удалов еще успел заехать на базу, где он не появлялся уже почти сутки. Увидев командира, дежурный вскочил и вытянулся в струнку.

– Вольно! – сказал Удалов. – Какие новости?

– В расположении группы все нормально, Федор Иванович. Но вокруг базы бродят какие-то подозрительные личности.

– Это ты о чем? – изогнул бровь Удалов.

– Да вон, например, тех двоих у машины видите? – показал рукой в окно дежурный.

На противоположной стороне улицы двое крепких ребят меняли колесо у «жигуленка».

– И что же? – осведомился Удалов.

– Третий час не могут с колесом справиться, бедолаги.

– Та-а-ак! – протянул Удалов. – Кроме них, еще кого-то заметил?

– Их здесь таких с десяток будет.

– Плотно обложили, – посмурнел лицом Удалов. – Слушай мою команду! В расположение никого не пускать. Никого! Пусть это будет даже сам президент. Понял?

– Так точно!

Пройдя в расположение группы, Удалов поставил дежурного офицера в известность о том, что сегодня возможны любые неожиданности, и приказал усилить караулы. Чутье подсказывало ему, что надвигаются серьезные события. У него за плечами было десять лет спецназовского стажа, и он еще ни разу в своей жизни не ошибался.

Когда Удалов вышел с территории базы, двое неумех возле «Жигулей» оставили непослушное колесо в покое и принялись бесцеремонно разглядывать Удалова. Они нисколько не таились, и это был плохой признак. Удалов, сохраняя невозмутимое выражение лица, сел в свой «Форд». Прицепившийся за ним «хвост» он заметил сразу же. Два квартала валял ваньку, демонстрируя полнейшую беспечность, после чего, усыпив бдительность преследователей, внезапно для них проскочил на красный свет и, в мгновение набрав скорость, исчез, растворившись в транспортном потоке.

Он попетлял по Москве и без трех минут три вынырнул в условленном месте. Справа были универсам и жилые дома, слева высились сосны. Двигатель Удалов глушить не стал. Ровно в три к нему в машину села Тамара. Она бросила на заднее сиденье черную сумку.

– Ты молодец, – признал Удалов.

– Я знаю, Федя, – ответила Тамара и поцеловала его. – Извини, я спешу.

Удалов даже не успел ничего ответить, а Тамара уже была за дверцей. Прежде чем ее захлопнуть, она сказала с улыбкой:

– У тебя на щеке опять моя помада. Извини.

Удалов поколесил по городу и, только убедившись, что «хвоста» за ним нет, приехал на Малую Грузинскую.

Воронцов, уже выспавшийся и немного посвежевший, чаевничал в компании со Смирницким. Когда Удалов вошел в комнату, Воронцов отставил в сторону чашку и сообщил: