Сплетающие сеть - Виталий Гладкий

И все-таки люк я не запер.

Едва я вошел в избу, как кто-то постучал в окно. Каролина! Я метнулся в сенцы и, не спрашивая, как это положено в глухомани (и не только) "Кто там?", рывком отворил дверь.

Во дворе стоял Зосима. Он почему-то кряхтел и массировал правый бок.

– А, это ты, – сказал я разочарованно. – Заходи…

Зосима, полусогнувшись, потопал в горницу. Что у него там, прострел? – подумал я с удивлением. На моей памяти Зосима никогда на спину не жаловался. Израненные в войну ноги ныли, это да, чаще всего осенью, в сырую погоду. Но остальные части тела работали как часы. Пусть старые, изношенные, иногда скрипучие, а все-таки безотказные.

– Как насчет свежей ушицы? – спросил я, когда Зосима уселся возле стола и достал кисет с табаком и трубку.

– Насыпай…

Я быстро накрыл на стол и достал бутылку водки. При виде благословенного напитка тусклые глаза моего приятеля будто зажглись изнутри. Мы быстро выпили по рюмке и принялись за уху.

– Что с тобой стряслось? – спросил я, когда мы выпили по второй. – Эхо войны?

– Какой там войны! – с негодованием воскликнул Зосима. – Кто-то шалит в деревне.

– Это как понимать? – Я насторожился.

– А так и понимай. Зашел я где-то час назад к Никифору, смотрю, на подворье никого, дверь открыта, а свет не горит. Я позвал – никто не откликается. Испужался, думал что-то с соседями стряслось. Я на порог, а из двери мне между глаз как засветит кто-то… Я навзничь и кувырком. Ударился. Пока пришел в себя и поднялся, он сбежал. Я слышал топот. Теперь вот бок болит… и колено.

– Даже не спрашиваю, узнал ты этого сукиного сына или нет…

– Дык, и ежу понятно. Не узнал. Темно уже было. Но молодой он, это точно.

– Почему так думаешь?

– Шибко шустрый.

– Что-нибудь украдено?

– Нет. Пока я бока чесал, Федора домой заявилась. Я ей рассказал. Крику было… Потом вошли в избу. Все на месте.

– Ну, это еще как сказать… – буркнул я себе под нос.

– Что? – спросил Зосима, приставив к уху ладонь.

– Мысли вслух, – ответил я раздраженно. – Чтобы узнать, все ли на месте, нужно потратить не менее двухтрех часов. Тем более в избе Коськиных, где царит форменный бедлам.

– Радиоприемник на месте.

– А, ну да… Главное сокровище. Тогда не о чем беспокоиться.

– Дык, непорядок. Раньше такого не случалось.

– Приедет майор, твой лучший друг, заявишь.

– Сивому мерину он друг, – сказал Зосима, стараясь не встречаться со мной взглядами.

После того, как под нажимом Усольцева он выдал "большую" тайну – назвал майору меня, как главного своего советчика в деле с найденышем – Зосима ходил, словно в воду опущенный. Он просто зациклился на своей мнимой вине. Я потратил немало времени и усилий, чтобы убедить его в обратном. Это мне удалось, но не до конца.

– Ты до завтра выздоровеешь? – наконец решился я привести в исполнение свой план противостояния неизвестному противнику.

– А что, это очень нужно? – осторожно поинтересовался Зосима.

– Не то слово… Жизненно необходимо.

– Зачем? – не сдавался Зосима, в котором мгновенно проснулся патентованный лентяй.

– Поедем в райцентр.

– Ну-у… – недовольно протянул мой приятель. – Прошло всего два дня, как я там был.

– А я почти год назад. Уважь мою просьбу, свези на экскурсию.

– Ежели так… – согласно кивнул, смирившись с неизбежностью Зосима. – Тогда плесни чуток – и на боковую.

Завтра нужно встать очень рано.

– Это мы мигом. Только не забудь взять ружье и патроны, снаряженные картечью.

Зосима промолчал. Лишь посмотрел на меня очень внимательно и сокрушенно покачал головой. В ответ я так же молча развел руками.

Иногда мы понимали друг друга без слов.

Глава 22

Лесная дорога по болотистой низменности – очень неприятная штука. Даже если тебе известны все ее колдобины и повороты. Это только в фильмах герой, дыша полной грудью свежим лесным воздухом, любуется великолепными пейзажами, бегущими по сторонам телеги.

На самом деле и возчик, и пассажир заняты лишь одним, весьма важным делом: пытаются определить, как сильно их тряхнет на очередной ямине, чтобы поберечься, и куда прыгать, если подводу начнет засасывать трясина. Такое вот получается веселенькое путешествие.

Я попросил Зосиму, чтобы он положил на телегу побольше сена. У меня были на этот счет свои соображения.

– Зачем столько? – ворчал мой приятель, которому лень было лишний раз сходить к стожку. – Мы что, собираемся ехать на Северный полюс?

– Не бухти. Я помогу, – ответил я, и направился за сеном.

В дальнейшем мои манипуляции нужно было видеть. Доставив охапку сена к подводе, я начинал заботливо ее укладывать – не абы как, а словно сооружая укрытие в виде шалашика. И все это проделывал, демонстративно изображая большую степень осторожности. Со стороны могло показаться, что я готовлю тайник.

Зосима, которому вдруг срочно захотелось покурить, пыхтел трубкой и с недоумением наблюдал за моими манипуляциями. Но помалкивал. И только когда я, перетащив на телегу полстожка, завел Машку в конюшню и на некоторое время закрылся в ней, Зосима не выдержал.

– Ты чего это творишь!? – спросил он, недоуменно хлопая ресницами.

– Что, стало интересно? – ответил я вопросом на вопрос не без самодовольства.

– Дык, понятное дело. Думается мне, что ты затеваешь какой-то шахер-махер.

– Правильно думаешь.

– И что именно?

– Тебе приходилось охотиться на уток с приманкой в виде резинового селезня?

– Ну…

– Аналогичный случай.

– Хочешь сказать, что сено в телеге – это приманка? Для кого? Если для сохатого, то здесь ты, паря, маненько начудил. Это зимой его можно взять на корм из засады. А сейчас для него еды полно.

– Ошибаешься, водитель кобылы. Сено действительно является приманкой, но только не для лося. Есть звери, которые просто мечтают попробовать сено на зуб. Несмотря на то, что они плотоядные.

– Загадками говоришь, – обиженно надулся мой приятель.

– Никаких загадок. Ты ружье снарядил?

– А то как же. – В глазах Зосимы вдруг появилось понимание. – Ну, ты даешь…

– Не дрейфь, – ответил я с преувеличенной бодростью. – По моему уразумению, только так можно решить некоторые деревенские проблемы. Или хотя бы попытаться найти верные пути к их решению. Все, едем.

Ружье держи под рукой. И вообще – не зевай, Фомка, на то ярмарка…

Они должны были клюнуть на мою хитрость. Даже обязаны. Такая у них работа. Если, конечно, топтуны следили за деревней, и моей избой в частности, с надеждой заполучить Каролину. Они просто не могли позволить ей беспрепятственно покинуть контролируемую зону. А что еще могло быть под сеном на нашей телеге, как не беглянка?

Так что наше маленькое путешествие в райцентр никак нельзя было назвать приятным. Мы в прямом смысле этого слова сидели на мягкой сенной подстилке как на ножах.

Зосима вообще измаялся в ожидании небезопасного приключения. Он почему-то сразу и безоговорочно поверил, что его нам не избежать.

И теперь мой бедный приятель, согнувшись в три погибели и нервно ерзая, неустанно передвигался с одной стороны телеги на другую и обратно. Сразу видно старого солдата; такими ухищрениями Зосима старался затруднить прицеливания, если где-нибудь в кустах сидит засада.

– Сороки, – вдруг сказал Зосима и для верности приставил ладонь к уху. – Да, трещат…

Я тоже услышал сорочий гам впереди и кивнул. Несомненно, там кто-то был. Сорока в лесу – что дворовой пес. Все увидит, услышит и всех обругает. Спасу от нее нет, если намереваешься пройти лесом без шума.

– Смотри в оба, – сказал я, поглаживая приклад ружья, прикрытого дерюжкой. – В случае чего – сигай под телегу.

Зосима был дальнозорким и вполне мог разглядеть то, что мне было недоступно.

– Думаешь, пальнут? – спросил он с дрожью в голосе.

– А фиг его знает, кто они и что у них на уме.

– Ядрена вошь… – обречено выругался вполголоса Зосима, и прикипел взглядом к пригорку, где попрежнему раздавалась сорочья трескотня.

Мы так и не заметили их, пока подъезжали к месту предполагаемой засады. И это при всем том, что Зосима был опытным лесным следопытом, способным по сломанной веточке определить, что за зверь прошел, в какое время суток и куда он направлялся.

Но те, кто нас поджидал (если мы, конечно, не ошибались; ведь у страха глаза велики), замаскировались отменно. Возможно, они даже прошли школу выживания в каком-нибудь секретном подразделении. (Естественно, это были мои домыслы).

Наши ощущения нельзя было отнести к разряду приятных. Лично мне казалось, будто я совершенно голый и стою, обвеваемый леденящим ветром, на вершине горы под обстрелом многочисленных глаз. Паскудное чувство. А что поделаешь?

Они выросли перед телегой словно из-под земли. Да, методам маскировки парни обучены и впрямь неплохо, подумал я отстранено.