Проблема для некроманта - Наталья Шнейдер

– Прости, я вовсе не хотела тебя обидеть! Просто столько всего произошло… – попыталась я исправить ситуацию, но, кажется сделала только хуже.

– И заговорила-то как. А я-то, дура, обрадовалась… – Она поджала губы. – Ладно, Предвечная все видит. И то, как я для тебя ту тетрадку с приворотом стащила, и как прочитать помогла. И как ты теперь на меня посмотрела, точно на чужую. – Она смерила меня презрительным взглядом. – Только платье-то он тебе новое купил, а серьги не надел. И не наденет, а как обрюхатит – вышвырнет! Вот тогда и вспомнишь, как знаться со мной не пожелала, только будет поздно!

Она фыркнула и устремилась прочь.

– Погоди! – я дернулась было следом. Догнать, наплести с три короба про потерю памяти – дескать, так перепугалась, что упала в обморок, а как очнулась – все забыла. Может и поверит… Но тут к прилавку сунулся толстый мужик, отпихнув меня, и пока я восстанавливала равновесие, девушка растворилась в толпе, добрую половину которой составляли женщины в поношенных платьях разных оттенков серого и коричневого. Все же я попыталась – но тут меня схватила за руку Кэри, про которую я на миг успела забыть.

– Потом языки почешете, как господин профессор разрешит выходной взять. А сейчас мы тут по делу.

– Да. – Я в последний раз посмотрела вслед исчезнувшей девице и, конечно же, никого не увидела. Не повезло. Или, наоборот, повезло – кто теперь скажет?

За рыбным рядом последовал овощной, потом фруктовый, где, впрочем, не нашлось ничего, кроме прошлогодних груш и яблок. Корзина, которую я тащила, постепенно тяжелела. Потом в воздухе повис густой хлебный дух, и я снова вспомнила, что с утра во рту не было ни крошки. Но в моих карманах не водилось ни медяка, по правде говоря, на этом платье и карманов-то не было, так что оставалось только принюхиваться. Кэри проигнорировала прилавки с ржаным хлебом, а когда я замешкалась, пояснила, что за черный хлеб господин профессор оскорбится наверняка. Черный – это для простонародья, вроде нас с ней.

Вряд ли человек, выросший на улице, ни разу не пробовал черного хлеба, но, опять же, Винсент едва ли делился подробностями своей биографии со всеми подряд. Так что я не стала спорить, молча ждала, пока поденщица покупала десяток булочек, по форме напоминающих бублики, но куда пышнее, и пару круглых хлебов. Все это торговец сложил в отдельную корзинку, да еще и чистым полотном накрыл. Кэри понесла ее сама, мне не доверила.

На обратном пути людей на улицах стало меньше – зато появились кареты и всадники. Похоже, начала просыпаться знать, а прислуга и прочее простонародье то ли закончили дела вне дома, как мы с Кэри, то ли убрались с улиц, чтобы не мозолить глаза господам. Этот район отличался от квартала, прилегавшего к рынку – шире тротуары, больше окна, почти нет мусора. Мы прошли мимо вывески, изображавшей поросенка на вертеле, названия я прочесть не смогла, но вспомнила, что те вывески, которые я видела возле рынка, были вовсе без букв, или как их тут называют. Зато рисунки там казались крупнее, ярче, хотя и грубее. Интересно…

– Кэри, а ты грамотна? – полюбопытствовала я.

– Зачем это мне? – Она смерила меня изумленным взглядом. Подозрительно прищурилась. – Думаешь, из господ кто оценит? Мордашку свежую, может, и оценят, да сиськи тугие. Слышала я, о чем ты с подружкой трещала. Кого приворожить собралась?

– Никого.

Когда же я научусь не лезть не в свое дело?

– Брось ты это, – не унималась поденщица. – Возмечтала курица о соколином полете! – Я промолчала, и она сбавила тон: – Ты морду-то не криви, я тебе добра желаю. Сколько я таких повидала, а сколько в подоле принесли!

Говорить сейчас о том, что Винсент на мне женился, пожалуй, не стоило – решит, что я над ней смеюсь, и оскорбится. Потому я молча слушала, и Кэри быстро притихла, поняв, что спорить с ней я не собираюсь.

Мысли сами собой вернулись к встреченной на рынке девушке. Может, зря я все-таки не попыталась догнать ее и расспросить? Кем была та девица, чье тело мне досталось? Кто ищет ее, кроме злюки-хозяйки? Были ли у нее родители, братья или сестры? Наверное, нет, если подружка не упомянула. И все же – что осталось в ее прошлом, и не всплывет ли оно, подпортив мне жизнь? Да, Винсент знает, что я – не Агнета, или как там ее, но мы же с ним не в вакууме живем, а среди людей. Или все-таки не стоит мне лезть в чужое прошлое, меньше знаешь – крепче спишь? Да и поздно я спохватилась, где сейчас искать подружку – девушку, имени которой я не знаю?

Так ничего и не решив, я добралась до дома. У крыльца Кэри сунулась в кошелек и достала медную монетку.

– Держи. За помощь.

Я растерянно моргнула. Женщина поняла мое замешательство по-своему.

– Господин профессор сказал, что я могу оставлять всю сдачу себе. Я никогда не беру больше двух медяков, он и без того платит щедро. Ты мне помогла, значит, заслужила.

– Спасибо. – Я покрутила монетку в пальцах, не зная, куда сложить.

Кэри сунула руку под косынку, закрывавшую вырез платья, вытащила медную цепочку. Похоже, она носила ее не снимая: медь была тусклой, отливала зеленью. Но на цепочке висело золотое кольцо. Тонкое, можно пальцами согнуть, но все же золотое.

– Не пялься так, – проворчала поденщица. – Господин профессор дал. Целое состояние: и на себе носить страшно, и снимать еще страшнее: не ровен час закатится куда, за всю жизнь не расплачусь.

Она коснулась кольцом двери, та приотворилась. Вслед за Кэри я зашла в дом и застыла под ледяным взглядом Винсента. Муж был полностью одет, увешан артефактами и даже вооружен.

– Ко мне в кабинет, – бросил он и направился к лестнице, кажется, совершенно уверенный, что я подчинюсь.

Я опустила корзину на пол, двинулась за ним, спиной чувствуя внимательный взгляд поденщицы. Вот ведь, до всего есть дело, шла бы лучше на кухню, пирог сам себя не испечет! Я бы тоже сейчас с удовольствием занялась кухней вместо того, чтобы разговаривать с Винсентом.

Я мотнула головой, отгоняя липкий страх, попыталась на себя разозлиться. В самом деле, почему я его испугалась? Ну да, взбесился из-за чего-то, я уже успела понять, что чем сильнее он злится, тем холоднее становится взгляд и голос. Но я-то уж точно ни в чем не виновата, так какого