Вечность продается со скидкой - Антон Леонтьев

– Я не могу утверждать, но, судя по всему, это не исключено, – сказала Лиза. – Во всяком случае, шприцы для инъекций идентичны тому, что мы нашли в комнате Татьяны. Сами понимаете, для окончательных выводов нужны данные вскрытия.

– Понятно, что телеведущую не чайной содой отравили! – воскликнул Сколышев. – Ну, мерзавка, это ты, оказывается, решила нас запугать.

Ирэн Аристарховна ощерилась и закричала:

– Это инсинуация, у меня и в помине не было никаких шприцев и ампул со снотворным. Оно мне не требуется! Мне его подложили!

– Вы думаете, мы этому поверим, – ровным голосом произнес Енусидзе. – Значит, злобный и подлый убийца подкинул вам изобличающие улики, а сам находится рядом и втайне ликует. Вы верите этому?

– Конечно же, нет, – произнес Гончаров. Его супруга усмехнулась. А вот Саша Гончаров сказал:

– А я верю. Я сам видел, как он, – подросток указал на отчима, – выходил из комнаты Ирэн Аристарховны полчаса назад. Он думал, что его никто не видит, озирался по сторонам, и вид у него был, как у преступника.

Гончаров с каждым произнесенным пасынком словом покрывался бордовыми пятнами гнева, словно переспелый помидор.

– Чего ты несешь, щенок! – закричал он и ударил подростка. – Ты что сочиняешь, маленькое отребье! Ничего я такого не делал, это все прекрасно понимают. И в комнату к Костандилли не заходил.

– Ну почему же все? – заметил астролог. – Я мальчику верю. Ирэн Аристарховна, думаю, тоже.

Енусидзе уставился на подростка:

– Ты говоришь правду? Если ты нас обманываешь, то…

– То что вы сделаете? – спросил подросток. – Как и мой папаша – изобьете меня? Он это часто практикует, когда напьется.

– Саша! – воскликнула шокированная Ольга Евгеньевна. – Как ты можешь обвинять отца в таких глупостях!

– Он мне не отец! – заявил подросток.

Обстановка накалялась. Енусидзе изрек:

– У нас есть улики, которые изобличают Ирэн Аристарховну, но в то же время имеются показания Саши. До выяснения всех обстоятельств я предлагаю подвергнуть двух подозреваемых, так сказать, домашнему аресту, а именно: запереть их в комнатах.

– Неслыханно! – закричала Ирэн Аристарховна. – Никто не посмеет меня удержать! Я буду делать все, что пожелаю!

– У себя в номере. – Виктор Антонов преградил ей путь. Костандилли забарабанила кулачками по массивной груди чемпиона мира.

– Вы что, все с ума посходили! – закричала она. – Немедленно пропустите меня! Вы не имеете никакого права!

– Это ненадолго, – сказала Вика Богатырева. – И Гончарова тоже нужно запереть.

– Ну, попробуйте, – сказал с ухмылкой Сергей Леонидович. – Кто посмеет это сделать, будет долго жалеть.

– Я это и сделаю. – Антонов, который на голову был выше субтильного Гончарова и весил килограммов на пятьдесят больше, надвинулся на него.

– Неужели вы не понимаете, что мы похожи на умалишенных, – сказала Лиза Татаренко. – Мы начинаем подозревать каждого. Как медик говорю вам: еще немного, и мы тронемся по фазе.

– Лиза, тебя никто не спрашивает, – отрезал Енусидзе. – Ты ничего не понимаешь. Мы поймали убийц. Это или Костандилли, или Гончаров. А может, они вместе.

– Не подходите к моему мужу! – завопила Ольга Евгеньевна и бросилась на Виктора Антонова. Чемпион с легкостью отодвинул ее в сторону, но женщина, изловчившись, впилась ему в руку зубами. Виктор от неожиданно резкой боли взвыл.

– Ну вот, у нее проявились первые симптомы бешенства, – расхохотался Петр Сергеевич. Его веселило нарастающее общее безумие.

Общими усилиями Ольгу Евгеньевну оттащили от Антонова. Женщина брыкалась и выкрикивала ругательства.

– Оля, прекрати, – сказал Гончаров, – я подчиняюсь воле большинства, хотя в который раз говорю – мой пасынок врет. Он ненавидит меня, поэтому и сочиняет всякие небылицы. Вы что-нибудь нашли в моей комнате? Ничего. Никаких улик нет. Я знаю, почему вы это делаете. Вы хотите верховодить всеми в кемпинге. Вам не нужны конкуренты.

Енусидзе ответил:

– Это совершеннейшая чушь. Мне не требуется никем руководить. Посидите, остыньте, придите в себя. Ничего с вами не случится. А показания вашего пасынка я проверю. Кстати, где мальчик?

Саши Гончарова уже не было в комнате. Сергея Леонидовича проводили в его номер и заперли на ключ. Та же участь постигла и Ирэн Аристарховну. Жена плененного Гончарова немного пришла в себя. Тяжело дыша, она со злобой смотрела на полковника Енусидзе.

– И как прикажете мне пользоваться нашей общей спальней? – задала она ему вопрос. – Вы там заперли моего мужа. Когда все это прекратится? Если я скажу, что видела, как вы, Николай Кириллович, вынимали топор из погреба и перепрятывали его в гостиной, вас тоже под домашний арест возьмут?

– Вам никто не поверит, – сказал Енусидзе. – Но хватит об этом. Ключи останутся у меня. Ваш супруг и дражайшая Ирэн Аристарховна в полной безопасности. Если они никак не связаны с происходящими в кемпинге убийствами, то просто отдохнут, отоспятся. Не беспокойтесь, кормить их будут на общих основаниях.

Когда все остальные спустились вниз, историк Сколышев с лукавой улыбкой подошел к Ольге Евгеньевне.

– Видите, какая несправедливость, – произнес он. – Енусидзе изо всех сил стремится захватить контроль над людьми в кемпинге.

– Точно, точно, – пробормотала Ольга Евгеньевна. – Жалкий тип, ничего собой не представляет.

– Вы же согласны, что от него нужно избавиться, – вкрадчивым голосом продолжил историк. – Он и есть настоящий убийца.

Гончарова, округлив глаза, уставилась на Петра Сергеевича:

– Вы так думаете?

– Я в этом уверен, – ответил Сколышев. – Посудите сами, он сразу начал всеми командовать. Можно списать на многолетнюю привычку, но я сомневаюсь в этом. Он объявил себя вождем местного племени, так сказать, и многие безропотно доверили ему бразды правления. А зачем ему всем верховодить? Я думаю, с одной целью: контролировать ситуацию. Он уверяет, что четкие и осмысленные действия спасут нас. Вы ему верите?

Гончарова отрицательно покачала головой:

– Нет и еще раз нет. Он производит на меня отвратительное впечатление. Сразу не понравился. Солдафон, к тому же слишком часто прикладывается к рюмке.

– Не верьте этому обманчивому образу, – произнес Сколышев. – Это маска, под которой скрывается расчетливый и алчный убийца. Теперь он отдает приказания, запирает людей, как в тюрьме, у него ключи. Кто ему дал на это право? Никто. Горстка безвольных личностей наподобие двух очарованных его манерами и седым чубом дурочек и бабки с сомнительным прошлым.

– Но зачем он затеял все это? – прошептала Гончарова. – Я не вижу смысла.

– Его и не надо искать, – возразил Сколышев. – Кто знает, что происходит у него в голове. Может быть, Енусидзе давно свихнулся. Вообразил себе, что вокруг полно нераскаявшихся убийц, и затеял этот кровавый спектакль.

Ольга Евгеньевна отвела глаза. Она-то знала, что совесть у ее мужа нечиста. Ну и что из того, если он однажды стал виновником гибели человека? Это совсем ничего не значит. Гончарова вдруг подумала: а что, если полковник все-таки прав? Что ей известно про собственного мужа? Сергей был для нее всем, и она часто, практически всегда, действовала, ослепленная любовью к нему.

Историк продолжал разглагольствовать, но Ольга Евгеньевна уже не слушала Сколышева. Если ее подозрения верны, то Сергей – убийца? Нет, не может быть. Ее муж слишком рационален и прагматичен, чтобы убивать. Хотя тот случай… Это была единственная возможность разрешить проблему. А вдруг не единственная? Но Сергей отнюдь не склонен к абстрактному правосудию. Предположим, ему захотелось покарать людей, виновных в убийствах. Стал бы он собирать их в кемпинге и убивать по очереди? Разумеется, нет. Сергей – человек рациональный.

– Вы меня слушаете, Ольга? – прервал поток ее размышлений историк. Он заметил, что она углубилась в собственные мысли, и замолчал.

Чертова баба, для кого он распинается и очерняет Енусидзе? Именно для нее. Целью Сколышева было посеять вражду между гостями. Они задержатся в кемпинге еще на три-четыре дня, и когда буран стихнет – а это рано или поздно произойдет, прояснится небо и станет возможным покинуть обитель зла, как он окрестил «Серебряную поляну», – все будет кончено.

Сколышев не спал предыдущей ночью. Но он ничего не помнил. Ему казалось, что он покидал комнату. Такое с ним происходило не в первый раз. Врач сказал, что это тревожные, но еще ни о чем не говорящие симптомы. По взгляду медика он понял, на что тот намекает: на сумасшествие. Петр Сергеевич был уверен, что он нормален, даже более нормален, чем все остальные люди. Просто везде враги. Они не дают хода его научной карьере, они подсиживают его в школе. Даже в кемпинге собрались враги. Кто-то затеял игру в смерть, и он – или она? – они! – желают добраться до Петра Сергеевича. Не получится. Он будет осторожен и хитер. Как волк. Он их всех победит. Сколышев пока что не знал, кто стоит за всем этим ужасом. Вряд ли Енусидзе. Кто-то старательно ведет игру так, чтобы полковник вышел на первый план. Николай Кириллович слишком туп для столь коварной затеи. Все здесь тупы – за исключением убийцы и его, Петра Сколышева. Настанет момент, и весьма скоро, когда они встретятся в одиночной схватке.