Двойной капкан - Андрей Таманцев

Это само собой. Но что он будет делать после пары-другой спусков? Устроить ему ночное шоу со стриптизом? Так этими стриптизами он уже по горло сыт. Что же ему остается? Сидеть в баре и нагружаться пивом и виски? Нет, господа, так мы сразу провалим дело. В «Лапландии» должна быть изюминка. И она есть. Это — культурная программа. Кстати, мэр, эта вот ваша загородная резиденция в нее войдет. Ля рюс.

А натюрель. Я у вас ее арендую.

— Эта база отдыха принадлежит станции, — поправил мэр.

— Значит, я арендую ее у станции. Но этого мало. Вокруг — нетронутые места.

Значит, есть охота? На что?

— Да на что хотите, — ответил мэр. — Хоть на медведя.

— Шарман! Сафари на медведя, а? Рыбалка для любителей тоже наверняка есть?

— И еще какая! Таймень, сиг, щуки по полтора метра! А охота из скрадков на перелетных гусей? — подсказал начальник милиции, сам страстный рыбак и охотник.

— Прекрасно, — одобрила Люси. — Но главное все-таки другое. В свое время здесь были сталинские лагеря, не так ли? Какой-нибудь из них можно восстановить?

— А чего их восстанавливать? — ответил начальник местного ФСБ. — Многие пожгли, а многие сохранились. Ну, колючка повалилась, конечно, вышки покренились, но бараки целые. Из лиственницы делались, на века.

— Это еще лучше. Городской музей ГУЛАГа — неплохо. Но только как вступление в тему. Мы пойдем дальше. Мы приведем один из лагерей в порядок. И будем привозить туда наших туристов. Не только показывать. Нет — селить. И чтобы все было, как тогда: охрана, овчарки, баланда. Спецура с номерами. «Два дня в ГУЛАГе» — вот как будет это называться. И оплата — как в «Хилтоне». И ничуть не меньше!

— Да кто же на это согласится? — не поверил мэр.

— Кто? Ха! — парировала Люси. — Будут записываться в очередь! Для западников такое — впечатление на всю жизнь! Только одна просьба, мужики. Все это пока должно оставаться между нами. Это мое ноу-хау. Я не слишком боюсь конкуренции, но не стоит раньше времени разглашать свои планы. Меня только одно останавливает — ваша АЭС. Не лучшее соседство. Ее нельзя закрыть? Или хотя бы сдвинуть километров на сто в сторону?

— Как?! — изумился главный инженер.

— Ну, понимаю, понимаю, нельзя, — успокоила его Люси. — Но она хотя бы безопасна?

— Вы можете прислать экспертов с самыми совершенными дозиметрами, — обиделся главный инженер. — У нас одна из самых безопасных станций в России. И даже в Европе! Да, мадам! Даже в Европе!

— Обязательно пришлем, — пообещала Люси. — И проверим. После этого и подпишем контракт. Станция, кстати, тоже может войти в ознакомительную программу. Вполне могут найтись любители. А почему нет? А теперь выпейте водки, мужики, а то у вас челюсти отвалятся!

Мужики дружно последовали ее призыву и после этого долго закусывали, обдумывая ее предложение.

— А что, твою мать! — сказал наконец мэр. — Может, и получится!

— Вполне, — подтвердил начальник милиции. — Если это дело по-умному раскрутить, даже наши потянутся.

— На станцию? — недоверчиво переспросил начальник ФСБ.

— Да нет, в лагерь! Точно говорю. Из новых. А что? Вот он хапнул куш и сидит ночью, не может уснуть. Представляет, как попадет на нары и все такое. А тут и представлять не надо — плати и садись. А когда выйдешь — счастья-то сколько, а?

Не дура баба. Нет, не дура.

— Не дура, — подумав, согласился мэр. — Но сволочь.

— Не улавливаю системы в ваших иерархических ценностях, — счел я возможным вмешаться в беседу начальствующих лиц. — Сучка. Сука. Сучара. Это понятно. Вроде как лейтенант, капитан, майор. А что значит сволочь? Полковник? Или сразу генерал-майор?

— Сволочь — это и значит сволочь, — неохотно ответил мэр. — У меня в этих лагерях отец погиб. А она хочет превратить их в ревю.

— Вы не совсем правы, — возразил я. — Напомнить ожиревшему Западу, что совсем недавно существовали и такие формы жизни, — дело нелишнее. Да и нашим освежить память — тоже не помешает.

— Занимался бы ты, парень, своим делом, а? — посоветовал мне капитан. — А с этим мы и без тебя разберемся.

— Извините. Просто к слову пришлось, — повинился я. — Я и намерен заниматься только своим делом.

Знал бы ты, капитан, какое у меня дело!

На следующий день мы отправились на турбазу «Лапландия». О том, чтобы Люси ехала двадцать с лишним километров по разбитой дороге на машине, и речи не было. Она потребовала вертолет. И ей немедленно предоставили «Ми-1». Вместе с ней вылетели Генрих и мурманский деятель. На другом вертолете, «Ми-8», полетели мы. Вертолеты были заранее арендованы Генрихом то ли в мурманском, то ли в каком-то другом аэропорту. И с экипажами были проведены, видимо, какие-то предварительные переговоры. Не знаю какие, но никто даже не обратил внимания, как мы устанавливаем в люках съемочную аппаратуру.

Соответственно мы и подлетели к посадочной площадке «Лапландии» не в лоб, а долго делали круги по окрестностям.

Места были лесные и озерные, большая часть озер уже вскрылась, снег лежал лишь в проталинах и на склонах сопок. Иногда чистую лесотундру уродовали отвалы каких-то рудников, однажды в стороне мы заметили словно бы зарницы. Штурман объяснил, что там металлургический комбинат «Североникель» и идет спуск руды или выброс шлака.

Мы с Доком, честно сказать, плохо представляли себе, как нам придется исполнять обязанности экспертов по оборудованию. Тем более спортивных комплексов, с которыми ни он, ни я никогда не имели дела. Но Генрих только отмахнулся: справитесь, там и не нужны специалисты. Он оказался прав. И сама гостиница турбазы «Лапландия», и все подсобные сооружения были в таком состоянии, что особых затруднений оценка не представляла.

Ее сделала сама Люси Жермен, обойдя туркомплекс, заглянув в пару номеров, в столовую и на кухню базы.

— И вы хотите сказать, что эта помойка стоит триста пятьдесят тысяч долларов? — обратилась она к мурманчанину. — Вы можете объявлять сто тендеров, но больше двухсот тысяч вам никто не даст. Сюда нужно вкладывать миллионы, чтобы превратить базу в приличное место. И на это способна только одна идиотка. Это я.

Передайте своим боссам, что я готова заплатить за базу двести пятьдесят тысяч, и ни цента больше.

— Но речь шла о трехстах пятидесяти тысячах, — напомнил представитель фирмы.

— Генрих, что можно оставить от гостиницы? — обратилась Люси к своему шеф-менеджеру.

— Только стены, мадам. И некоторые перекрытия.

— Что можно оставить от подъемника? — спросила она Дока.

— Только несущие фермы. Все остальное требует замены, — ответил Док.

— Вы можете что-нибудь добавить, Ковбой? — обратилась она ко мне, почему-то переведя мою фамилию на американский лад.

— Ничего, мадам, — ответил я. — Практически все здесь нужно начинать с нуля.

Плюс дороги. Плюс вертолетная площадка или аэропорт для гидросамолетов. Туристы будут прилетать в Мурманск. Не тащиться же им сюда три часа на поезде. Я считаю, что вам не следует ввязываться в это дело. Оно требует слишком много капитальных вложений.

— Слышали, что сказал мой эксперт? — обратилась Люси к представителю Мурманской турфирмы.

— Я должен обсудить ситуацию со своим руководством, — заявил мурманчанин.

— Но не затягивайте это дело, — посоветовал Генрих.

Этой же ночью, в номере Генриха, мы внимательно изучили все данные аэрофотосъемки. «Аэрофотосъемки» — это я сказал по привычке. Никаких фотопленок и близко не было. Кассеты из камер вставлялись в мини-компьютер, который привез с собой Генрих, и он лишь выплевывал из лазерного принтера листы распечаток, на которых каждое дерево и каждый озерный или речной изгиб выделялись так, будто были нарисованы тушью старательным китайским художником.

Северная АЭС — два действующих энергоблока на берегу озера и один строящийся — располагалась километрах в шести от города и километрах в двух в сторону от дороги, которая соединяла Полярные Зори с «Лапландией». От города к проходной станции ходили полуразбитые рейсовые автобусы. В пересменки, которые происходили три раза в сутки, они были обвешаны пассажирами и двигались чуть ли не боком. По субботам и воскресеньям народу было намного меньше — строители и ремонтники отдыхали, на станции оставались только дежурные смены.

Станция была обнесена по всему периметру пятиметровым забором из металлической сетки с изоляторами и какими-то проводами сверху. Но вряд ли сетка была под напряжением. Во-первых, дежурившие у главных ворот охранники пропускали грузовики с металлом и бетоном, отводя створки ворот голыми руками. А во-вторых, часть сетки со стороны подстанции уходила в воду, тут напряжение не подашь.

Поверх сетки крепились мощные осветительные галогены. Но и в темноте они не рисовали контур ограды — горели то там, то тут. Понятное дело: перегорали, а новые где возьмешь, их же покупать нужно.