Время жестоких чудес - Артем Лунин

Именовалось это странно и непонятно – Школа.

Там учили детей. Детей племен, в свое время подчиненных империей и племен всегда входивших в нее. Между ними не делали разницы.

Детей учили письму и счету.

Учили фейту и мечному строевому бою.

Учили явным и тайным путям духа.

Еще учили слагать стихи, петь и играть на музыкальных инструментах.

И больше они не были детьми племени. Они были детьми империи.

Учеников испытывали постоянно. Если они были слабы – плохо. Если сильны – хорошо. Если очень сильны – очень плохо.

Таких детей отлучали от Школы и от родных. Ломали волю и искажали рисунок человека темной мощью злых мыслей. Их селили отдельно и называли Избавленные. Избавленные от своей силы, от жизни и любви, от всего, что делает человека человеком…

Среди радоничей для таких отлученных было иное имя. Проклятые.

– Так половину пути ученика он прошел на стороне наших врагов. Потом священники Империи сочли, что Александра необходимо убить. Разве это не характеризует его с лучшей стороны?

– Вой говорил, что лучшую оценку может дать лишь враг, – улыбнулся в бороду Майнус.

Сборище одобрительно зашумело. Старшие войи переглядывались, один из них встал:

– «Если предки сего желающего стать войем слили свою кровь с кровью Фременов три поколения назад и раньше, тогда возможно разрешить ему Испытания» – Покон, пятнадцатый стих Слова о Сословиях.

– «Сии Правила могут быть умалены, изменены и вовсе отменены» – второй стих Покона, – с вызовом ответил Дерек.

– Это любимый стих молодых, и потому писан пятый стих Покона – «Пусть принимают решения зрелые и мудрые, у чьих детей есть дети», – ответствовал старший, у которого была дюжина внуков и внучек, старшие из которых уже сами завели семьи и детей.

Дерек поклонился:

– Зрелых и мудрых, у чьих детей есть дети, я, Дерек из воличей, прошу позволить умаление пятнадцатого стиха о Сословиях в пользу Александра, волича в первом поколении.

Он без запинки отбарабанил эту длиннющую фразу и перевел дух.

– Ты так уверен в своем младшем брате? – спросил один из старших.

– Я уверен в нем как в самом себе.

На второе утро после праздника людей разбудило разноголосое волчье завывание с игровой поляны. Вторя ему, отозвались собаки всей Мечты, со дней пришествия сюда воличей мешавшие кровь с дикими лесными собратьями. Люди бросали работу или безделье и спешили на Поляну.

В черных одеждах с багровыми вышивками стояли там войи.

Стояли неподвижно, в одинаковых позах ожидания боя, шейные платки повязаны ровно, на лицах тщательно сохраняемое непроницаемое выражение.

Люди высыпали на площадь, приветствуя своих защитников. Лишь осенью можно увидеть вместе всех войев округи. Только осенью… или в случае войны. Большинство войев ведут самый обычный образ жизни, изредка гуляя по лесам или устраивая военные игрища.

Войи у воличей в мирное время были прознатчиками, землечертниками, они постоянно несли дозоры на внешних границах владений племени, путешествовали ради познания и воинского совершенствования.

Вой… Это значит – ты обязан вечно носить меч. Значит, не будет тебе спокойной жизни.

Значит – самое страшное – на твоих руках может быть кровь человека.

Алек сидел один на холодных камнях у ручья, ожидая, когда его позовут. Где-то там, на игровой поляне, пятеро войев уселись в кружок. Судьи. Алек не знал их, средь решающих судьбу знакомцев быть не должно.

Ветер колыхнул ветви плакучей ивы, принес мысль Майнуса:

Алек

Юноша поднял голову.

Наставник

Совет дал согласие, ты можешь пройти испытание

Сколько их было, детей, ученых-мученых, тех, что пропадали летними днями на игровой поляне и уходили оттуда ночью в кровавых соплях, в синяках и в твердой уверенности, что больше никогда не вернутся к войям – но все равно возвращавшихся изо дня в день?

Да почитай, все младшее поколение воличей.

А сколькие просили испытать их осенью?

Один из десяти.

А скольким из них было разрешено пройти осенние испытания?

Одному из пяти просителей.

А сколько из допущенных проходили эти жестокие испытания?

Редко больше половины.

В тот год в Мечте испытывали семерых. Вот какие они были тогда – молоды, полны сил и желания применить эти силы. Слушайте же имена тех, с кем Александру Доражу довелось начинать свой путь.

Весельчак Дамир был признанным мастером меча и дэжкейди. Дим умел разрядить конфликт веселым словом, славился неистощимым оптимизмом и умением подшучивать над всеми – всего охотнее над самим собой.

Чернявая маленькая Алия, чертовка с невинным выражением лица. Слабая девушка обладала невероятной выносливостью, на полосе препятствий могла загонять любого. Ее изящные белые руки были мечены шрамиками и химическими ожогами – девушка была еще и подмастерьем в кузнечном цехе. Алии не было равных в умении обращать силу противника против его самого, а еще она могла спрятаться буквально на ровном месте.

Резкий и задиристый Джурай. Сильный боец, он был бы одним из лучших, если бы не увлекался так боем, забывая о защите. Старшие войи спорили, стоит ли допускать к испытаниям такого несдержанного юношу, и в конце концов порешили, что Дэвани либо научится вести себя, либо попросту вылетит на первом-втором туре.

Темноволосый и темнолицый Савед казался старше своих лет. Плотный и широкоплечий, с простым невыразительным лицом. Грузный и неповоротливый с виду, на игровой поляне он не казался серьезным противником. Немногие ровесники, вставая напротив него в круг, могли продержаться столько, чтобы полностью осознать, насколько они ошиблись в оценке – Молчун на редкость быстро думал мечом.

Луиса. Стройная красивая златовласка мало походила на войю. Она с удовольствием возилась с младшими, охотно делилась тем, что умела сама, будучи подмастерьем цеха лекарей, часто оказывала помощь пострадавшим на игровой поляне. Луиса отлично работала в команде, но придумывать и атаковать – это было не по ней.

Колин, крепкий рыжеволосый парень, отменный мечник, мог творить чудеса с луком и громобоем. Колин носил маску серьезности и меланхоличности, с ним надо было всегда держать ухо востро – парень был горазд на выдумки, каверзы и проказы. К чести юноши, он, умея всех завести своими идеями, в случае провала брал на себя все бремя ответственности. За что сверстники его любили и уважали.