Гаврюша и Красивые - Андрей Белянин

– Ого, – нахмурил брови Егор Красивый. – Как же это получилось?

– Да вам-то зачем знать? Ну, в общем, повёрнутый он на лошадях. Я не хотел отдавать, а он заладил «приданое, приданое!» и всё подливает. Утром встаю, а ни коней, ни внучки…

Толик важно прошагал к Морозу Колотуновичу, резко повернулся перед ним и показал на скромно сидящего в уголке Гаврюшу.

– Вот в него верю! – ухмыляясь, заявил второгодник и исподтишка дёрнул старого за белую бороду.

– Ай! – вскинулся Дед Мороз.

– А в тебя – нет!

Домовой встал, скрестил руки на груди и стоял чернее тучи. Верный рюкзак лежал рядом, и фарфоровый Маркс взирал на детей с немым укором. Каждый из Егоркиных одноклассников считал своим долгом дёрнуть хозяина за бороду.

– Всё! – топнул ногой Гаврюша. – Надоело! На отправку по домам ста-на-вись!

– Нет-нет, – запротестовал дедушка, увернулся от очередного бородовыщипывателя и бросился к окну. – Я ещё с козырей не заходил!

– Гаврюша, что он делает? – перепугался Егор и кинулся спасать самоубийцу.

Окно распахнулось, дед высунулся в него почти по пояс, но ничего страшного не произошло. Мороз Колотунович просто заорал изо всех сил:

– Обама! Оба-ма! Кам хирэ! Кам сюды!

С ближайших сосен рухнул снег. Дед повернулся в комнату и с надеждой в голосе объяснил:

– Это олень! Санта в подарок прислал, за моральный ущерб! – И снова закричал во двор: – Оба-ма-а!

– Да-да, ребята, это правда! Смотрите, вон олень! По двору ходит! – подтвердил Егор, приглашая одноклассников засвидетельствовать.

Дети дружно сгрудились около окна, оттеснив деда.

Один противный Толик с места не сдвинулся.

– Оба-ма! – закричали дети уже хором. – Кам сюды!

Однако северный олень, подарок американского друга, повернулся к ребятам белым хвостом и важно ушёл в сторону леса. Широкий двор опустел.

– Обиделся! – вздохнул Мороз Колотунович. – Зря я ему про Санту напомнил. Они там все обидчивые, с самомнением…

Толик торжествовал победу, и хотя большинство детей уже было готово переметнуться на Егоркину сторону, но терпение у дедушки лопнуло. В один хлопок ладоней он отправил всех малышей обратно, за исключением Красивого-младшего. Которому, между прочим, было очень стыдно за своих. С другой стороны, если дети не верят в Деда Мороза, так это не потому, что у него доказательств нет. А потому, что их родители сами забыли веру в сказку…

– Знаешь что, Гаврила, – медленно произнёс Мороз, садясь на край лавки перед заваленным крошками и грязной посудой столом. – Пора мне в дорогу собираться. Не волнуйся, Егор, подарки мы уложим. Они и сами до санок долетят, если как надо попросить.

– Я думал… я надеялся, что ребята… Что они поверят и помогут! Простите, дедушка…

– Да брось, мальчик, ты-то в чём виноват? Уж ежели тебя сюда Гаврила привёз, значит, он тебе доверяет. – Дед Мороз приобнял совершенно расстроенного Егора и придвинул ему уцелевший медовый пряник. – Вы уж не подумайте чего, просто расстроили меня родственнички своим поведением, ничего делать не хотелось…

– Всяко бывает, – кивнул домовой.

– Только не знаю, как с санями быть. Починить не проблема, шут с ней, со страховкой. А вот кого впрягать-то? Уж больно далеко коней моих завезли, не могу их оттуда вернуть. Да вы уже всё знаете…

– А мы снегоход впряжём, на котором прилетели! Чем тебе не конь? К тому же вместе и веселее будет! – придумал Гаврюша, нахлобучивая шапку.

– Добро! Если уж ни коней, ни оленей, так хоть на современной технике прокатиться, – согласился Мороз Колотунович и подмигнул ободрившемуся Егорке. – Тогда чего ждём, друзья-приятели? Айда на улицу!

Меж тем из бани, пристроенной к первому этажу, доносились страшные крики:

– Ай! Спаситя-я! Ай! Памагитя-я! Ай!

– Кто это? – испугался мальчик.

– А, энто Кондрашка вопит, – спокойно отреагировал рыжий домовой. – Его медведи-банщики в парилку отнесли. Видать, для размораживания веничками охаживают.

– Это не больно?

– Не, это приятно, – задумчиво решил домовой и уточнил на всякий случай: – Скажи-ка, дедушка, а меру твои помощники знают?

– Лентяи они, Гаврила, – пожаловался дед, – вечно у них то недохлёст, то недожар… Вот вернусь, на белых заменю, те посуровее будут.

– А-а-а, ну и ладно. Тады пойдём сани смотреть.

Хозяин самолично проводил друзей до навеса, под которым стояли волшебные сани. Вид их был ужасен – оглобли сломаны, полозья покорёжены, передок всмятку, сиденья прям хоть сейчас на свалку! Егорка округлил глаза, представляя себе, какая же страшная, должно быть, произошла авария над Алеутскими островами, когда столкнулись сани Деда Мороза и Санта-Клауса. Хорошо ещё обошлось без жертв…

– Один момент. – Дедушка размял руки, потряс пальцами и скороговоркой пробормотал нужное заклинание.

В один миг перед друзьями стояли новенькие замечательные сани! Высокие, красивые, с мягкими одеялами на пассажирских местах. Загляденье да и только!

– Мастерство не пропьёшь, – гордо похвалился Дед Мороз и тихо добавил: – Прощай, страховка…

Запряжка снегохода заняла не более пяти минут. Подарки, как и было сказано, прилетели сами и завалили собой половину дедушкиного транспорта. Они бы не уместились ни в один мешок! Мороз щёлкнул пальцами и накрыл дары брезентом, чтобы не рассыпались.

Перед вылетом, когда Егор Красивый пытался оседлать снегоход, а Гаврюша с рюкзаком за спиной активно помогал ему, в поле зрения фарфорового Маркса попала баня.

Из трубы валил молочный дым. Вдруг дверь со скрипом распахнулась, и на снег в облаке пара выскочил абсолютно голый, тощий старикашка. Он с довольным фырканьем зарылся в сугроб, повозился в снегу и поскакал куда-то в лес. Два рослых бурых медведя догнали его и, ласково уговаривая, вернули в баню. Дверь с грохотом закрылась.

Экспериментальная модель новогоднего кортежа Деда Мороза поднялась в воздух. Егор бросил взгляд вниз и заметил, как из лесочка на них, задрав морду, смотрит одинокий олень Обама. Выражение морды у него было слегка отупевшее, видимо, такого он от русских не ожидал…

В Москве пробило одиннадцать дня. Светлана Васильевна, довольная покупками, решила не откладывать в долгий ящик их вручение соседкам. Она заставила дворника посторожить сумки, а сама поднялась по лестнице, втиснулась в квартиру и, не снимая обуви, крикнула:

– Глаша, надеюсь, ты встала?!

– Кнешна, – ответило заспанное лицо сквозь приоткрытую дверь комнаты.

– Вашей бабуле надо съездить домой, это быстро. Последи за Егором и закрой кладовку, нечего ему там делать.

Заперев квартиру на ключ, бабушка спустилась вниз, абсолютно уверенная в том, что оставила за дверью двух внуков и одного кота.

Возвращение в Москву было таким же стремительным, как и перелёт в Устюг. Снегоход на скоростях разрезал синее небо и легко тащил за собой сани с Дедушкой Морозом и подарками. На горизонте сверкали россыпи столичных огней.

– Слышь, Гаврила, – позвал дед. Домовой за рулём снегохода обернулся. – Обязательно надо посох у Борьки отнять.

– Отнимем! – кивнул Гаврила.

– На раз-два, и не у таких отнимали! – подтвердил Егор, сроду ни у кого ничего не отнимавший.

Баюн промолчал, трудно говорить, когда ты фарфоровый. Хотя сам факт экспроприации был ему идейно близок.

– Это, ребятки, надо перво-наперво сделать! – взволнованно твердил Дед Мороз. – Волшебная сила моя только дома ключом бьёт, а в поездках я без посоха как без рук. Однако ж где Борьку, племянника моего беспутного, искать – не знаю! Он хоть мне по Интернету и писал на «собака. мейл.ру», а по какому адресу в Москве живёт, не признался.

– Беда, – обернулся домовой. – А что насчёт подружки евонной?

– Знаю тока, что подруга из музучилища. Может, и живёт там же?

– Найдём, обоих найдём, – обнадёжил Гаврюша и помахал волшебной палочкой Козлюка. – Это на что? Главное, пользоваться по назначению.

Перед носом снегохода возникла птица сокол, громко свистнула и, расправив крылья, ушла на бреющем вниз.

– Как вам мой навигатор? – не без хвастовства крикнул рыжий похититель чужих волшебных жезлов.

Егорка и дедушка, не сговариваясь, подняли вверх большой палец.

Белая птица действительно показывала дорогу. Хотя откуда она могла знать, где в огромнейшем городе прячется родственник Деда Мороза?

Над дальними кварталами Выхино сокол выбрал цель и спикировал на ничем не приметную многоэтажку. Выбрал балкон третьего этажа и уселся на перила. Когда подоспел снегоход с санями, пернатый «навигатор» строго взглянул на Гаврюшу и рассыпался, словно был слеплен из обычного снега. Свою работу он сделал.

– Ты уж тут посиди, подарки постереги, можешь Маркса погладить, – домовой перепрыгнул в сани, снял рюкзак и поставил его рядом с дедушкой, – а мы с Егоркой пойдём посох твой возвращать.