Крестная мать - Владимир Ераносян

— Ты рождена для другой жизни! Ты королева! Твою красоту рано или поздно судьба заточит в золотую оправу. Так будет, я люблю тебя! — воскликнул Борис.

— Опять ты за свое, — вздохнула Лена. — Все в этом мире уже расписано и расчерчено. Каждому свое. И я не стану тянуться за звездами в небе, мне их не достать. Я больше не желаю. Каждый станет тем, кем уготовано стать. А ты увлекся игрой на моем самолюбии. Я себя уже не люблю, я себя презираю. И мне тяжело с тобой общаться. Давай мы больше не будем этого делать. Прости меня за все… — Лена медленно удалялась от застывшего с потупленным взором Бориса.

Борис поднял глаза. Лена отвергла его любовь. Ее красивые ноги неумолимо отсчитывали метры, отдаляя ее навсегда. За ней было последнее слово. "Я сдался, я проиграл. — По телу промчался озноб. — Не может быть". Он выпалил с горечью. И слова догнали Лену:

— Ты будешь королевой! Я сделаю тебя королевой!

Симеон, изрядно покружив по городу на общественном транспорте, добрался до желанной окраины. Но как только он вышел из автобуса, на остановке его сковала нерешительность. В автобусе он мало-мальски знал, куда ехать, но теперь он абсолютно не ведал, куда идти. В квартале Либенштайн было темно и страшно. И настолько ли желанна эта окраина, чтобы сейчас не взять и бросить все к чертям? Может, действительно, вернуться, чем искать приключений в этом бандитском квартале, в этих неудобных джинсах и свитере не по размеру? И все же Симеон зашагал навстречу опасности в паре со своим страхом, полагая, что у него нет выхода, что все равно никто за него не решит его проблем, а перепоручать такое дело — рыть самому себе могилу. Да и не доверил бы он свою тайну никому.

В слабом освещении единственного уцелевшего от рогаток детворы фонаря Симеон разобрал надпись на табличке, небрежно прибитой к углу дома —"Морген-штрассе". Улица была пустынной и захламленной мусором. Симеон застыл на перепутье. Вряд ли кого он отыщет в этом закоулке. Симеон вздохнул. Выходит, он заблуждался, посчитав, что в квартале эмигрантов без труда сможет встретить отчаянных парней, готовых за приличное вознаграждение осуществить его план. Симеон насторожился… Две тени шмыгнули из закоулка. Он прижался к стене. "Какой я тупица, — раскаивался в собственной опрометчивости Симеон. — Интересно, как я себе это представлял. Да они скорее меня самого прикончат, чем станут выслушивать байки о каком-то вознаграждении".

Тени остановились на тротуаре с противоположной стороны улицы и стали о чем-то переговариваться. "Заметили!" — сжался Симеон, и в данную секунду никто не убедил бы епископа, что тот оказался на этих задворках именно для того, чтобы встретиться с готовыми на все ребятами.

— Эй, ты чего там стену подпираешь! — вопрос застрял в ушах епископа. Он не ответил, теням это не понравилось. — Чего, воды в рот набрал?

— Да нет, ребята… Я… просто заблудился, — задребезжал голос Симеона.

Тени подошли. Опасения Симеона были не напрасными. Перед ним стояли настоящие головорезы. Как раз такими он представлял уголовников. "Сейчас они воткнут* в меня нож", — посетила епископа тревога, он еле сдержался, чтобы не закричать "караул!"

— Чудило! Ты не заблудился, — сказал один из уголовников. — Ты запутался в своей козлиной бороде. Ты что, хиппи? А ты знаешь, что я с моим братаном поклялись до конца дней своих истреблять хиппанов. А?

От удовольствия, связанного с тем, что жертва легко поддается запугиванию, уголовник вошел в раж, Он сгорбился и вытянул шею, принял еще более угрожающий вид. Тон его голоса становился более угрожающим:

— Ты, дядя, никак, в штаны наложил? Ты чего, хочешь, чтоб я в твоих газах задохнулся? Заткни свою задницу, или ты ею дышишь?!

— Ребята, ребята… Господи, помилуй… Я не хиппи. Что вы?! Я священнослужитель. Прошу вас, я тоже русский. Как мне повезло, что встретил в этой кромешной тьме соплеменников! Я как раз хотел встретить таких ребят, как вы…

— Надеюсь, что это тебя не растрогало, святоша. Если ты хотел встретить таких, как мы, то почему до сих пор не вывернул карманы? А ты, Кабан, спрашивал, за какие шиши будем гудеть сегодня, — улыбнулся Седой, посмотрев на своего приятеля. — На ловца и зверь бежит. Ну, — цыкнул он бородатому незнакомцу, — поторапливайся, или тебе помочь? С нуждающимися надо делиться.

— Ребята… ради Бога… Я отдам все, что у меня есть. Вот, пожалуйста, это мой кошелек. Я дам вам больше, если вы меня выслушаете. Пусть это будет авансом. Я хочу просить вас об одной услуге.

Седой и Кабан переглянулись. Кошелек забрал Седой и, вынув содержимое, не забыл незаметно для Кабана всунуть половину денег себе в карман.

— Не густо, — фыркнул он. — Святоша, моему приятелю не терпится выщипать волосины из твоей бородки. Ты был недостаточно щедр, чтобы лишить его наслаждения. Придется тебе потерпеть. Правда, могу уговорить его сдержать себя, если в твоих джинсах найдется еще пара сотен.

— Клянусь, у меня больше ничего нет. Я прошу вас… во имя Господа! Будьте милосердны, — глотая слова, умолял Симеон, — я дам вам больше. Гораздо больше. Только выслушайте меня… У меня к вам деловое предложение…

— Кажется, святоша с приветом, — тихо шепнул на ухо Кабан Седому, — от него толку не будет. Чего еще надо? Бабки вытрусили, пора валить.

— Угу, — кивнул Седой, напоследок рявкнув Симеону: — Ну, козлиная твоя борода, тебе повезло, моему приятелю срочно понадобилось выжать пенис в ватерклозете. Он очень спешит, мы тебя покидаем. Оставляем твою бороду в целости и сохранности на память о нашей встрече. — Грабители развернулись и пошли прочь.

— Я дам вам десять тысяч! — крикнул им в спину Симеон и они остановились.

— Придется взять его с собой в "Даракуту", — тихо произнес Седой и, обернувшись к Симеону, поманил его рукой: — Пойдешь с нами в бар, там и потолкуем. Только запомни — я никогда никого не пою на халяву. Сегодня ты пьешь пиво за мой счет, святоша, а я занимаю только с процентами. Ну что, идешь, или ты пошутил про десять штук?

— Конечно, нет, ребята, вы получите эти деньги, как только исполните одно дельце, — лепетал по дороге Симеон, когда они спустились в бар "Даракута" и уселись за столиком.

Седой буркнул:

— Выкладывай! Что там у тебя?

Боря стоял перед калиткой, ведущей в собор. Где-то совсем близко эта подлая мразь, прикинувшаяся божьим человеком. Боря никогда не видел Симеона, но тот образ, что он представлял, был мало приятен. "Заставить этого гада выложить кругленькую сумму перед тем, как подпортить ему физиономию? Мне терять нечего, — думал он. — Хотя… не убивать же его, в самом деле. Или взаправду прибить эту суку? Нет, пусть сперва заплатит за нанесенное лично мне моральное оскорбление, это ему я обязан тем, что единственный человек, которою я люблю, даже не хочет со мной разговаривать. Этот ублюдок сорвал сладкую пенку с моих трудов. Настала пора рассчитываться… Я ему нос откушу… Лена, конечно, не одобрит подобные действия с моей стороны, но не сидеть же мне после всего этого в своей каморке! Чего мне ждать? Сейчас я ему устрою фейерверк. Пусть это глупо. Но я таков. Будь что будет!"

Боря дернулся к калитке, но, не успев ее открыть, был слегка ошарашен. В арке собора показались две знакомые фигуры. Он сразу узнал своих дружков — Седого и Кабана. Любопытно было узнать, какими судьбами их занесло в церковь? На них это не похоже. Подобного рода заведения в их понятиях не могли соперничать с баром "Даракута". Седой с Кабаном, заприметив приближающегося Бориса, тоже были удивлены, приятели зашагали друг к другу и, обменявшись рукопожатиями, обнялись.

— Давненько мы тебя не видели, — расплывшись в улыбке, сказал Седой.

Борису бросилось в глаза, что выражение лица его приятеля несколько изменилось после их последней встречи. Дерганный в манерах, Седой напустил на себя важность и держался с непохожим на него достоинством. Борис отметил про себя, что его приятели сменили и одежду, в таких костюмчиках не стыдно было пощеголять в центре, на Люммер-плаце, взяв под ручку элегантную фрау.

— Вижу, ваши дела от этого не пострадали, а мои советы пошли впрок. — Борис ждал, когда они сами развяжут языки, боясь спугнуть откровенность прямым вопросом. — Выглядите на миллион, а такой вид, конечно, обязывает посещать церковь. Грехи замаливаете…