АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— А ты? Ты ж скотником был и пастухом. Чего ж в город тянешь?

— У жены профессия городская, — объяснил Эркин.

Тоже привычно и потому спокойно. Говорено-переговорено, сотни раз у пожарки судили-рядили, советовались. Это Чолли ещё внове, он у пожарки ещё помалкивает, да и языка не знает.

Банщик у входа забрал у них талоны.

— Вон туда проходите.

— Ага, спасибо, — улыбнулся Эркин.

Повезло: два места рядом. Чолли, ещё не привыкший к банным порядкам, явно стеснялся и старался подражать Эркину. Они разделись, сложив вещи аккуратными стопками. Эркин развернул свой узелок и протянул Чолли розовато-белый обмылок.

— Держи.

— Спкасибо, — Чолли нерешительно взял мыло. — Слушай, это ж цельный кусок. А ты как же?

— Спокуха, — ответил по-русски Эркин, разрывая обёртку.

Чолли оглядел свой кусок, осторожно понюхал его и покрутил головой.

— Надо же… ну, спасибо.

Эркин улыбнулся, скатал обёртку в тугой шарик и ловким броском отправил в дальний угол, точно в урну, взял мочалку.

— Пошли.

Чолли кивнул, взял, как и Эркин, мочалку и мыло, и они пошли, протискиваясь между полуодетыми, вытирающимися или только ещё раздевающимися людьми.

— Это предбанник, — камерным шёпотом говорил Эркин Чолли по дороге. — А моются в мыльной.

— Пред-бан-ник, м-мыль-на-йа, — шёпотом повторил за ним Чолли и кивнул. — Понял. А… баня?

— Всё вместе баня и есть. Ты ж говорил, у хозяина твоего баня была.

— Там наказывали, клеймили, ну, и ещё… всякое. А мылись в душе.

Эркин кивнул. Значит, как он и думал, хозяин Чолли из охранюг. Но ни о чём не спросил. Чего бредить? Да и разве это что меняет?

Наполненная водными брызгами, гулом голосов и толкотнёй голых тел, мыльная не очень удивила Чолли. В принципе, это не слишком отличалось от рабского душа. Только вот скамьи во весь зал с шайками, и что под душем не моются, а обмываются уже в конце… Но это даже удобнее. Сидишь, есть куда мыло и мочалку положить. Да ещё, что одни белые вокруг. Но к этому привыкнуть нужно.

— Слушай, — Чолли растирал себе мочалкой руки и грудь, — а чего это мою Найси по-другому зовут? Это как, не обидно?

Эркин, сосредоточенно намыливающий голову, ответил:

— Нет. Это просто имя такое русское есть. Настя. Анастасия.

— Чего?

— Ну, ты Чолли, а по бумагам Чарльз, так?

— Ну, так.

— И вот, так она Настя, а по бумагам будет Анастасия. Красивое имя.

— А-а, понял. В самом деле, красиво. Слушай, а вот мелюзгу мою, может, тоже по-русски назвать?

— А чего ж нет? Их как зовут?

Чолли смущённо рассмеялся.

— Малыши. Малыш, Малышка и Махонький.

— Что? — Эркин вынырнул из шайки, ладонью стёр с лица воду и удивлённо посмотрел на Чолли. — Ты чего, имён им не дал?

— Сам знаешь, как с именами. Нарываться не хотел. Нет, так-то, когда никто не слышит… Старший — Майки, Малышкой Сладкой назвали, Свити, а Махонький, так Махоньким и был.

— Ну, Майки — это Майкл, по-русски Михаил, Миша, — стал уверенно объяснять Эркин, много раз слышавший ещё в первом лагере, как английские имена в русские переделать, чтоб по документам без задоринок было. — А Свити… не знаю. Ты у психолога спроси, или…

— Да моей сказали уже. Есть такое имя. Света. Сойдёт?

— А чего ж нет? Тоже хорошо.

— Значит, так и будет, — решил Чолли. — Миша и Света. Хорошо?

— Ну да, — кивнул Эркин и встал. — Я пойду воду сменю. Пригляди за местом.

— А то! — хмыкнул Чолли.

Возвращаясь с полной шайкой, Эркин поймал на себе взгляд Чолли. Ничего… обидного в нём не было, и Эркин улыбнулся.

— Ты чего?

— Смотрю, силён ты, — Чолли усмехнулся. — Кулаком убьёшь.

— Не знаю, не пробовал, — отшутился Эркин, окидывая Чолли быстрым взглядом.

Поджарое жилистое тело Чолли, покрытое рубцами и шрамами от давних порок, было мускулистым. Мускулы не накачаны, не проработаны, но силой мужик явно не обделён. А так… ковбойское тело, как у Фредди. Эркин нахмурился ненужному сейчас воспоминанию, тряхнул головой.

— Ты, я смотрю, тоже не из слабаков.

— Слабаки в Овраге, — хмыкнул Чолли.

Он встал и, по примеру многих, поднял над собой шайку, обливая себя водой.

— Ух, хорошо! — выдохнул Чолли по-русски.

Эркин невольно засмеялся: так по-детски радостно это прозвучало. Возгласу Чолли ответил многоголосый смех.

— Да уж, баня — первое дело.

— Баня всё поправит.

— Ещё б попариться бы, а?

— С веничком!

— И с пивком!

— Не, после бани чайку…

— Да водочки…

— Точно, после бани портки продай, а выпей!

Чолли вернулся с шайкой чистой воды, занял своё место и тихо спросил у Эркина:

— Слушай, а как это… пар-ить-ся? Ты пробовал?

Эркин мотнул головой.

— Слышал только, — и стал рассказывать Чолли про парную.

Рассказывал по-русски, иногда даже не зная, как перевести на английский то или иное слово.

— Ладно, — кивнул Чолли. — На месте увидим. Ты уже решил?

— Ага. Мы сегодня уже маршрутку получим.

Эркин счастливо улыбнулся. И Чолли, явно желая сказать приятное, спросил:

— Хорошее место выбрал?

— Загорье в Ижорском поясе. Работу обещают и жильё.

Чолли кивнул.

— Ну, удачи тебе.

— Спасибо, и тебе. Под душ пойдёшь?

Чолли мотнул головой.

— Там мыло быстро смыливается, я уж так. А ты иди, я пригляжу.

— Ага, спасибо.

Хорошо, когда ты не один. Под душем Эркин, привычно став лицом к стене, с наслаждением растёрся под сильной, до предела, струёй и вернулся к скамье. Чолли уже заканчивал и явно ждал его. И уже напоследок, не так для мытья, как для удовольствия и соблюдения банного ритуала, потёрли друг другу спины и ещё раз окатились водой из шаек.

— Мороз, ты воды другим хоть оставишь? — крикнул кто-то.

— Вода не водка, всю не выпью, — ответил Эркин, собирая вещи.

— Мороз, жабры отрастил?

— Чего? — удивился Эркин.

— Ну, как у рыбы. Щас объясню. Это вот…

— Гнать его вместе с Морозом! Языками и там трепать можно.

Весело отругиваясь, Эркин шёл к выходу. У него аж чесался язык сказать, что уезжает, но что-то, может, привычка к недоверчивой осторожности, а может, ещё что-то удержало, и он смолчал. Да и… всем сказать — это отвальную всем ставить, а у него и для друзей нет. За спиртным надо идти в город, потом протаскивать через проходную. Только вчера двоих на этом поймали. Говорят, под конвоем довели до барака, чтоб шмотки свои забрали, и так же под конвоем обратно до ворот и выкинули. И всё. Второго раза не будет. Нет, он рисковать не может и не хочет.

Предбанник показался прохладным.