Моя милая ужасная невеста - Марина Ефиминюк

Шар вновь вздрогнул на подставке, и внутри заклубился дымок. Без преувеличений: у меня дернулся глаз.

— Слушать.

— Кстати, Марта, — промурлыкал Закари, и в его голосе звучала улыбка. — Доброе утро.

Добрейшее! Демоны тебя дери.

ГЛАВА 7. Испытание свободой

Скрестив руки на груди, я вперила в почтовик нехороший взгляд. Казалось, что сейчас Торстена прорвет на череду сообщений. Он расскажет, как прекрасен вокруг него мир. Может, опишет, каким вкусным этим прелестным утром оказался сладкий забеленный кофе. И с честью отправится обратно в черный список, откуда едва-едва выскребся. Но шар молчал.

Зато Эмбер вернулась из купальни в полным обалдении. Корзинка с банными принадлежностями моталась на локте, в руках был зажат объемный сверток.

— Столкнулась с доставщиком в коридоре, — пояснила она. — Спросил номер комнаты, сунул в руки и сбежал.

Под грубой почтовой бумагой прятались перевязанные праздничной лентой еловые ветки с нежными мягкими иголками. Аромат свежей хвои, больше не скованный плотной упаковкой, начал вытеснять витающие в воздухе пары полынной настойки.

— От Торстена, — пояснила я.

— Знает, как угодить девушке, негодяй, — хитро сверкнув глазами, хмыкнула Эмбер. — И что будешь делать?

— Если он попытается тебя соблазнить, то станет трупом, — проворчала я, надевая форменный пиджак.

— Да, но соблазняет-то он тебя, подруга, — ухмыльнулась она и похлопала меня по плечу.

— Он просто вжился в роль, — буркнула я. — Талантливый парень.

— Святые демоны! — Эмбер вдруг изобразила испуг.

— Где? — не поняла я и даже огляделась.

Вдруг она начала видеть во плоти замковых духов, отвечающих за порядок в коридорах и моральный облик студентов?

— В академии случится бунт воскрешенных умертвий. Местечковый конец света! — воскликнула подруга.

Ах, нет. Эмбер — теперь прорицательница. Чудесно! Надеюсь, не начнет впадать в магический транс, чтобы принести в мир какие-нибудь разухабистые предсказания. Зная ее продуктивность, магистры замучаются прятать свитки со страшными пророчествами в закрытые библиотечные хранилища.

— У тебя жар? — уточнила я и даже попыталась потрогать ей лоб.

— Завтрак почти закончился, а Марта Варлок ни разу не назвала Торстена недоумком! — Эмбер издевательски расхохоталась. — У кого угодно жар поднимется!

— Очень смешно, — скривилась я и, заявив, что возьму ей завтрак, пока она превращается из предсказательницы в нормальную студентку, сбежала в столовую.

Хотелось поскорее закончить странный разговор и в награду за него насладиться первым глотком крепкого черного кофе в уютном молчании, ни с кем не объясняясь, насколько хорош или плох мой идеальный враг. В смысле, Торстен был идеальным идейным врагом, пока не заделался в фальшивые женихи. И даже в этом неожиданном амплуа дал сто очков фору моему, казалось бы, любящему романтику парню.

Академия этим утром стояла на ушах. Народ ждал открытие турнира по брумболу. Особенно ярые болельщики приоделись в бордово-желтые шарфы, девушки заплели в волосы ленты в этих цветах. Даже фрески на сводчатом потолке столовой сегодня демонстрировали портреты капитанов команд за все время существования Деймрана.

Стоя в очереди к стойке раздачи, я невольно подняла взгляд к потолку. Сверху на меня смотрел красивый и хмурый Ристад Торстен, когда-то женившийся на чародейке. Наш замковый историк Освальд утверждал, что после вызова демона верховного Торстенов поглощала тьма, и супруга, светлая на всю голову (в самом прекрасном смысле этих слов), с успехом ее уравновешивала.

Когда я ругалась с невидимой нечистью и доказывала, что в кофейниках наверняка остался черный, а не забеленный молоком кофе, столовая разразилась аплодисментами. Оказалось, что на потолочных сводах показывали нашу команду. Нечисть так перепугалась, что у меня на подносе, как в насмешку, появилась кружка с чаем. Спорить с духами, по всей видимости, было бесполезно. И не пригрозишь, что засунешь их всех в бутылку!

Свободные места для нас с Эмбер я искала под восторженные разговоры первокурсниц, глазевших на своих кумиров. Наверное, во плоти они произвели бы фурор, но сегодняшним утром, по всей видимости, проходила тренировка.

Постепенно портреты на фресках скрыло дождливое небо и поплыли серые облака. В центре зала на полу появилась большая нарисованная лужа. По ней расходились круги, словно сверху сыпал невидимый мелкий дождь.

— Марта, тебя вызывают, — объявила Эмбер, усаживаясь напротив, и кивнула в сторону выхода.

Сунув руки в карманы, под высокой аркой мрачным изваянием стоял Адам Бранч. Черный фингал у него под глазом было заметно даже на расстоянии. Скажу больше, этот яркий «фонарь», несомненное доказательство, как опасна обезоруживающая честность, озарял столовую ярче магических огней.

Бранч дернул головой, дескать, выйдем, и немедленно скрылся в коридоре. В обеденном зале как будто стало темнее.

— Очередная жертва светлой благодати? — с иронией уточнила Эмбер и подняла крышку с горшочка с пшеничной кашей.

Демонологией она занималась в другой группе, с нашим бестиарием никогда не сталкивалась, но кое-что слышала. Замечу, не от меня. О вчерашнем пролете по всем ведьмовским кругам Деймрана ей тоже рассказала какая-то болтушка из параллельного потока.

— Жертва честности. — Прихлебнув ядрено пахнущий розмарином и чабрецом чай, я скривилась от горечи.

— Смотри-ка! Вернулся и идет к нам, — проинформировала она. — Видать, совсем честность допекла.

За спиной раздалось сдержанное покашливание. Пришлось оглянуться и теперь вблизи рассмотреть, насколько прекрасен этим сумрачным утром Адам Бранч. Фингал был хорош, синяк на скуле тоже чудесен.

— Варлок, поговорить надо, — коротко проговорил он, исподтишка рассматривая столовую. Народ уже схлынул, но Бранч был так колоритен, что все равно оказался в центре внимания. — Но не здесь. Все смотрят. Мне позорно.

И честность по-прежнему была при нем.

— Тогда не сейчас, — отказалась я.

— Пж… — сцедил Бранч и вдруг взвыл, побагровев той частью лица, которую не разукрасили чужие кулаки. — Пожалуйста, Варлок!

Он хотел что-то еще добавить, но громко хрюкнул. Эмбер подавилась кашей. Народ покатился со смеху. Покачав головой, я поднялась со стула, подхватила матерчатую сумку с учебниками и кивнула, мол, веди в тихий уголок.

В общем-то, ушли недалеко. Просто спрятались за квадратную колонну в длинной галерее, ведущей к учебной башне факультета темных искусств. Напротив портрета бедняги четвертого ректора, моим внезапным появлением на кладбище спасенного от варварского выкапывания.

С хмурым видом Бранч полез в заплечную сумку, вытащил внезапно розовый термос, расписанный живыми цветами, и протянул мне:

— Держи. Черный кофе. Я узнавал, какой ты пьешь.

— С чего бы вдруг? —