Паразиты сознания - Колин Уилсон

Было уже за полночь, когда мы сели за ужин. Стол нам накрыли в специально отведенном Компанией помещении. Мы решили, что с сегодняшнего дня не будем впятером разлучаться ни днем ни ночью. Каждый из нас поодиночке представляет какую-то силу, но она возрастает в тысячи раз, будучи сплоченной воедино. Наглядным тому примером послужил сегодняшний вечер.

Мы не обольщались надеждой, что отныне можем считать себя неуязвимыми. Атака со стороны самих паразитов нам, возможно, теперь и не угрожала. Но они знали, как использовать против нас других людей, и в этом действительно заключалась опасность.

Заглянув наутро в газеты, мы не могли удержаться от взаимных поздравлений со столь ощутимой победой. Впечатление создавалось такое, будто при исчезновении блока Абхота присутствовал весь мир; не было человека, кто не наблюдал бы происходящего по телевидению. Мы не исключали мысли, что некоторые газеты заподозрят нас в шарлатанстве (ведь если разобраться, это все же был трюк, превосходно разрекламированный и мастерски проделанный), но ни одна газета такой мысли не допускала. Если и поднимался против нас шум (а шум был, да еще какой), то основу его составляли, наоборот, обвинения в чудовищной непрозорливости, допустившей пробуждение этих «жутких сил» к жизни. Все в один голос твердили, что «цхаттогуаны» (за использование этого имени надо спросить с одного американского специалиста по Лавкрафту) уничтожили тот блок, чтобы лишить нас возможности проникнуть глубже в их тайны. Что вызывало всеобщий ужас, так это мысль о том, что они с одинаковой легкостью могут так же поступить и с современным городом. Спустя некоторое время страх возрос еще более. Ученые выявили, что растительность вокруг площадки на целые мили покрыта толстым слоем базальтовой пыли, что позволило им сделать правильный вывод: блок каким-то образом оказался распылен. Решение загадки зашло в тупик. Конечно, блок можно было распылить, применив для этой цели атомный бластер, но тогда высвободившаяся энергия уничтожила бы всех, кто находился в подземном коридоре. Ученые не могли взять в толк: как такое могло произойти, если температура в туннеле не поднялась ни на один градус?

Гунар Фанген, Генеральный секретарь ООН, прислал нам письмо, в котором интересовался, какие, по нашему мнению, меры могут быть применены против паразитов. Не будет ли целесообразным, спрашивал он, разрушить Кадат до основания атомными минами? Есть ли у нас соображения насчет того, какой вид оружия окажется против них эффективным? Мы послали ответ с просьбой почтить нас визитом, что он сделал по прошествии сорока восьми часов.

Тем временем у Компании скапливались свои проблемы. Широкая известность, само собой, шла ей во благо. Однако в окружении сотен репортеров, чутко бдящих снаружи, она находилась фактически на осадном положении, что отрицательно сказывалось на делах. Нужно было срочно найти себе новое, более подходящее место постоянного базирования. По этой причине я напрямую обратился к президенту Соединенных Штатов Ллойду К. Мелвиллу с просьбой предоставить нам место, доступ куда строго контролируется и где мы могли бы себя гарантировать от нежелательных контактов. Президент отреагировал незамедлительно; уже через час мы были поставлены в известность, что можем переместиться на территорию ракетной базы № 91 Вооруженных Сил США, расположенной в окрестностях Саратога Спрингс, штат Нью-Йорк. Туда мы перебрались на следующий день, семнадцатого октября.

В сравнении с прежним наше новое место пребывания имело множество преимуществ. Мы по-прежнему располагали списком из двенадцати фамилий проживающих в США ученых, которых мы со временем намеревались посвятить в свою «тайну» (их имена указали в свое время Ремизов и Спенсфилд из Йельского университета). Пятеро из них проживали в штате Нью-Йорк. Мы справились у президента Мелвилла, не может ли он уведомить этих людей, чтобы они встретили нас по прибытии на Базу-91. Этими людьми были Оливер Флеминг и Мерил Филипс, сотрудники Колумбийской психологической лаборатории, Рассел Холкрофт из университета Сиракуз, а также Эдвард Лиф и Виктор Эбнерт из Олбанского исследовательского института.

В последний вечер нашего пребывания на территории Компании Флейшман выступил с телеобращением (запись была сделана в одном из помещений Компании), в котором вновь подчеркнул, что не верит, будто паразиты действительно настолько сильны, что могут причинить человечеству ощутимый вред. Нашим делом было вселить в людей уверенность, что этого им никогда не удастся.

Хотя сказать по правде, работа «на публику» казалась нам чем-то совершенно второстепенным; фактически мы относились к ней как к обременительной обязанности, не относящейся к делу. Мы стремились заняться настоящей работой: приступить к обследованию собственных сил и сил, имеющихся в наличии у паразитов.

Для перелета на Базу-91 Компания позаботилась предоставить нам скоростную ракету, и мы были там уже через час. О нашем прибытии было в тот же день объявлено по телевидению. В телепрограмме с объяснительной речью выступил сам президент, мотивировав в ней свое решение дать нам допуск в расположение Базы-91. (База считалась самым засекреченным объектом на территории США; ходила шутка, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем человеку пробраться на территорию Базы-91). Он заявил, что наша безопасность имеет значение для всего человечества, и что любая попытка работников прессы проникнуть к нам будет расцениваться как нарушение режима безопасности и незамедлительно повлечет соответствующие меры. Это уладило, конечно, одну из самых больных наших проблем. Теперь мы могли передвигаться без сопровождающего сверху эскорта из дюжины вертолетов.

По комфортабельности Базу-91 едва ли можно было сравнить с директорским городком Компании. Нас здесь разместили в сборно-разборном домике, сооруженном за сутки до нашего прибытия. Домик немногим отличался от казарменного помещения — правда, обставлен был сносно.

По прибытии на Базу нас ожидали пятеро человек: Флеминг, Филипс, Холкрофт, Лиф и Эбнер. На вид никому из них не было сорока. Холкрофт мало чем напоминал ученого — рост под два метра, розовые щеки и пронзительно синие глаза. Его вид вызвал у меня некоторое недоверие. Остальные же сразу приглянулись мне решительно всем: интеллигентные, сдержанные в манерах, с чувством юмора. Все вместе мы сели пить чай с командиром базы и начальником охранной службы. Оба эти человека показались мне типичными представителями военной касты: неглупы, но мыслят вместе с тем с излишним буквализмом (начальник охранной службы, например, спросил у меня, какие меры могут быть приняты против цхаттогуанских шпионов). Я решил приложить старания, чтобы они точно уяснили, против кого мы боремся: против врага, который атакует не спереди или сзади, а уже находится внутри всех нас. Лица службистов на какое-то время приняли озадаченное выражение, пока генерал Уинслоу, командир базы, не произнес: «Я так понимаю, этих созданий можно сравнить с бактериями, проникшими в кровь?» Я сказал, что такое сравнение в самом деле допустимо, после чего определенно почувствовал, что офицерам как будто полегчало от высказанной ими догадки (хотя начальник безопасности мыслил теперь как какой-нибудь санитар-эпидемиолог).

После чая мы с пятерыми «новобранцами» направились обратно в домик. В мозгу у начальника охраны я вычитал, что по его распоряжению в бетонный пол нашего жилища вмонтировано несколько чувствительных микрофонов. Поэтому едва мы разместились, как я, определив местонахождение подслушивающих устройств, их уничтожил. Микрофоны, естественно, были вмурованы в бетон на глубине ладони, так что практически вывести их из строя было невозможно, — разве что сверлить для этой цели бетон. После целую неделю я неизменно ловил на себе при встрече недоуменные взгляды начальника охранной службы.

Вечер мы провели, объясняя «новобранцам» создавшуюся ситуацию. Перво-наперво они получили от нас для чтения ксерокопии «Размышлений об истории». Затем я вкратце поведал им собственную историю. Рассказ был записан на магнитофон, чтобы потом, если у них все еще будут ко мне вопросы, можно было прокрутить пленку еще раз.

Я привожу здесь фрагмент этой записи (в частности, последние пять минут ее звучания), так как в нем ясно излагается суть стоявшей перед нами проблемы:

"...Так вот, мы чувствуем, что с этими созданиями способен бороться ум человека, основательно поднаторевшего в феноменологии. Мы также подозреваем, что главная их сила состоит, видимо, в способности дестабилизировать сознание человека (я уже сознался, что разрушение блока Абхота было наших рук делом). Это значит, нам необходимо выяснить, каким образом можно противодействовать им на любом ментальном уровне.

Но это порождает и новую проблему, которую нам надлежит решить в максимально быстрые сроки. Нам ничтожно мало известно о человеческой душе. Мы не знаем, что происходит с человеком до рождения и после смерти. Нам не ясно отношение человека к пространству и времени.