Нина - Авраменко Илья Владимирович

Колесник выключил телефон и вернул его Воронину.

- Всё. Меняй номер. Оформи на своё имя. Если опять будет утечка, сам с этим дебилом поговоришь.

- Не беспокойтесь, Михаил Анатольевич. Меры будут приняты. Всё обеспечим.

- Ты обеспечь мне, чтоб через две недели я выступил на правлении. Понял? Дай мне две недели жизни, вот твоя задача. А дальше пусть будет, что будет. Ты понял меня, полковник?

- Так точно.

То, что Колесник назвал Воронина полковником, говорило о многом. Дело принимало серьёзный оборот.

Они познакомились, когда ещё оба были всего лишь капитанами. Воронин командовал комендантской ротой в одном отдалённом гарнизоне, а Колесник был замполитом полка. Полк был непростой, да и гарнизон тоже. Туда часто наезжали на охоту разные высокие начальники, включая первых лиц государства, и не только Советского. Так что при желании и определённых способностях можно было легко обзавестись нужными связями. Капитана Колесника скоро перевели в Германию, а Воронин так и дослужился до полковника в своём заповеднике.

Встретились они уже в Москве. В новой Москве. К этому времени Воронин уже несколько лет командовал частным охранным предприятием. И на предложение Колесника согласился мгновенно. Свобода и независимость хороши только для лозунгов. А в жизни всегда лучше оставаться на службе.

Воронин дорожил своей службой и знал, что как только Колесник уйдёт из банка, он не продержится здесь и дня. Так что Михаил Анатольевич мог бы и не напоминать ему о самой главной задаче начальника охраны. 

Глава 33

Тигран навряд ли изучал основы маркетинга, менеджмента и прочие капиталистические науки. Но свою торговлю он вёл в полном соответствии с законами свободного рынка, исповедуя гибкую, ценовую политику и ориентацию на строго определённый круг потребителей. В этот круг входили все старушки, бабульки и дамы в возрасте, проживающие в радиусе пяти трамвайных остановок вокруг рынка. Именно они оставляли свои рубли и копейки в своём любимом рыбном павильоне, потому что только здесь они могли найти рыбу своего любимого сорта - сорта СД. То есть, Самую Дешёвую.

- Тигран! Аргентинки! - в который раз взывала Нина, едва успевая отсчитывать сдачу и взвешивать товар.

Разбивая плиту замороженной рыбы, Тигран ворчал, как обычно:

- Слушай! Такая страна Россия! Аргентинку кушает! Почему астраханки нет? Например, тебе говорю!

Стрелка весов всё качается, всё не может определиться - 350 или 370? Так хочется ей помочь, придержать весы, но Нина не позволяет себе таких вольностей. У неё всё точно, как в аптеке. И ей приятно слышать доносящиеся разговоры из очереди:

- Я всегда здесь покупаю. Не дорого. И правильный вес.

- Да-да. Да-да.

- Этот киоск - самый лучший. А хозяин кавказец. Надо же.

- Да-да. Да-да.

- А вот ещё говорят - евреи, евреи… Знаете, с этим надо кончать! Вот у меня знакомый жил в Казахстане, так он говорит - казахи в сто раз хуже!

- Тигран! Минтая!

Вот среди покупателей появляются новые лица. Нина приветливо улыбнулась пышной красавице восточного типа, с двумя кучерявыми мальчишками чуть постарше Петьки:

- Здравствуй, Люсик.

- Здравствуй, Нина-джан.

Тигран вывалил на прилавок ледяные булыжники, в которых угадываются очертания рыбьих хвостов, плавников, вытаращенные глаза и оскаленные пасти минтая.

- Вы что здесь? - сердито спросил старик.

Мальчишки загалдели по-армянски, но Тигран оборвал их:

- Я не вас спрашиваю! Я вашу маму спрашиваю!

- Гуляем, да. Мальчики по тебе соскучились. Говорят, совсем дядю не видим, да!

Старик отвернулся, скрывая счастливую улыбку, и Нина подумала, что не такой он и старик. Тигран сунул руку в один карман, в другой, и улыбка погасла на его лице.

- Ну, увидели - идите отсюда! - Он повернулся к сестре и махнул рукой: - Нашли место гулять! Не мешайте работать! Идите быстрее!

Они так послушно повернулись и зашагали прочь, держась за руки, что Нина хотела уже обругать Тиграна за возмутительную чёрствость. Но он опередил её:

- Слушай, дай пятьдесят рублей! Спасибо. Смотри, запиши, что я их взял!

Взяв деньги, Тигран резво, как молодой, побежал вслед за опечаленными родственниками. И вот он уже поднимает мальчишек на руки, целует их, а Люсик прячет денежку за вырез платья.

Засмотревшись на эту картину семейного счастья, Нина и не заметила, что к прилавку подошёл Егор.

- Здорово, красавица. Как торговля, Нинок? Без проблем?

- Спасибо. Всё нормально.

- Разговор есть небольшой. Подожду в кафе. Скажи своему, пусть подменит.

Необъяснимая тревога охватила Нину, хотя Егор говорил, безмятежно улыбаясь. Она едва дождалась Тиграна, скинула халат и поспешила к шашлычной, где обычно проводил своё время «смотрящий».

На этот раз они сидели за столиком, который был украшен только стаканчиком с грубыми салфетками. Никто не подносил им ни вина, ни зелени, как в прошлый раз. Никто не мешал серьёзному разговору.

- Я бы не стал говорить с тобой об этом, - медленно, как бы нехотя, цедил Егор, развалясь на стуле и разглядывая Нину. - Если бы не знал, какая у вас с Сашкой любовь была. Реальная любовь, такая только в кино бывает.

Нина почувствовала, что краснеет. Но она спросила твёрдо и спокойно, не отводя взгляда:

- А что? В чём дело, Егор? При чём здесь наши отношения с Сашей?

- Объясняю. Он был моим другом. Он был мне, как брат. И к его семье я всегда относился как к семье брата. А ты, получается, жена брата.

- Вдова.

- Да. Слушай сюда. - Егор наклонился над столом и заговорил, поглядывая по сторонам и понизив голос: - Ты знаешь, почему тебя из кичмана перевели в дурдом? Ты знаешь, почему тебя выпустили оттуда? Ты знаешь, почему нет никаких последствий?

- Ну, почему?

- Потому что Санёк был мне, как брат. И неважно, Нинок, чего и сколько стоили мне твои проблемы. Ради нашей дружбы, ради меня Санёк тоже пошёл бы на всё.

«К чему он клонит? - терялась в догадках Нина. - Намекает, что я должна его отблагодарить? Он что, в любовники набивается? Только этого не хватало».

Кровь снова бросилась в лицо, и в ушах зашумело. Однако Нина постаралась, чтобы её голос прозвучал как можно равнодушнее.

- Я тебе что-то должна за это?

Егор усмехнулся, очевидно, поняв ход её мысли.

- Что за базар. Это я должник. Я остался должен Сашке. Знаешь, все живые ходят в должниках перед покойниками.

- Тогда я тебя не понимаю. - Нина твёрдо положила ладони на стол перед собой. - Егор, хватит ходить вокруг да около. Ты меня знаешь, я тебя знаю. Говори, в чём дело.

Егор закурил, продолжая насмешливо улыбаться. Попробовал выпустить дымное кольцо, смешно округлив губы. Но ничего не получилось, и он разогнал дым ладонью.

- Ты-то меня знаешь, а я вот тебя, оказывается, совсем не знал. А у тебя, оказывается, такие друзья… Классный мужик Миша Колесник. Крутой, богатый. Как он, ничего?

Нина не ответила, отвернувшись к окну.

- Да без базара, Нинок! - снисходительно ухмыльнулся Егор. - Я ведь не против. Жизнь продолжается. Ты ещё молодая, ещё очень даже ничего. Что ж тебе, одной бедовать? Я не против, я, наоборот, за. И Колесник человек хороший. Жаль только, до свадьбы не доживёт.

- До чьей?

- Ни до чьей. Не жилец он, Нинок. Жить ему осталось неделю, максимум две. Шлёпнут его скоро. Вот и всё, что я хотел тебе сказать, - так, по старой дружбе. Чтобы ты не очень-то на этого мужичка закладывалась.

Егор встал, потягиваясь.

- Петьке привет передай. Классный у вас с Сашкой пацан получился.

Он направился к выходу мимо Нины, которая сидела, оцепенев. Снова и снова отдавались в ушах слова: «Не жилец… Не жилец… Жить ему осталось неделю… неделю…»

Она вскочила и догнала Егора на крыльце.

- Постой. Ты знаешь кто?

Егор, усмехаясь, молча оглядывался по сторонам.

- Говори, не молчи, - повторила она тихо, но требовательно. - Что надо? Денег? Так не бывает, чтобы просто убить, и всё. Что-то же от него нужно! Говори! Говори!