Водный Лабиринт - Эрик Фраттини

— Как я могу быть уверен в том, что вы больше никому ее не предложите?

— Господин By, вы меня обижаете. Я человек слова и чести. Разве я способен обмануть вас при сделке? У меня достаточно благоразумия, чтобы не делать этого.

— Мой отец говорил: «Не позволяй чужому благоразумию вмешиваться в твой собственный опыт». Если вы попытаетесь меня обмануть или даже только задумаетесь об этом, то никто и никогда больше не услышит о вас. У меня есть лаборатории в Арктике. Там ставятся опыты такого рода, что даже мои ближайшие сотрудники не желают принимать в них участие. Это связано с разработкой вакцин, защищающих от опасных инфекционных болезней. Там всегда нужны подопытные кролики. Вы меня поняли, господин Агилар?

— Прекрасно понял, господин By. Я позвоню вам через пару дней, когда книга окажется в моем распоряжении.

— Хорошо. Не хотел бы столкнуться с какими-нибудь вашими вывертами и сам не собираюсь так поступать. Если вы обманете меня, то я прикажу вырывать вам ногти — медленно, по одному. С моей стороны больше нет препятствий. Пусть с вашей их тоже не будет. — И миллиардер бросил трубку.

Комбинация вырисовывалась все яснее. Она была совершенной, как механизм швейцарских часов.

Агилар достал карамельку и сунул ее в рот. Он намеревался продать книгу Делмеру By и одновременно сообщить Льенару о том, что магнат якобы обвел его вокруг пальца. Директор фонда неплохо знал кардинала и резонно предполагал, что тот не даст китайцу ускользнуть вместе с древним кодексом. Игра была опасной — все равно что танцевать, держа в руке гранату с выдернутой чекой. Малейшее неловкое движение — и она взорвется в руках. Этого Агилару совсем не хотелось. Куда приятнее было думать о том, как два миллиона плывут к нему и с каждой минутой становятся все ближе.

IX

Расстояние от города каналов до Флоренции машина преодолела часа за два.

— Франческо, я остановлюсь в гранд-отеле «Вилла Медичи», это на виа Иль-Прато.

— Знаю, синьорина Афдера, Роза мне сказала. Мы поедем по виа Борго Оньисанти, а оттуда до виа Иль-Прато рукой подать.

— Высадишь меня у отеля и можешь возвращаться в Венецию.

— Как же вы поедете назад?

— Не беспокойся. Вернусь на такси или возьму напрокат машину. Если ты останешься здесь, то Роза будет как на иголках.

Через несколько минут машина пересекла Арно по мосту Америго Веспуччи и подъехала к отелю. Оказавшись в номере, Афдера подошла к телефону, но тот вдруг сам зазвонил. Девушка подняла трубку и услышала голос Макса:

— Привет, Афдера.

— Не могу поверить. Как у тебя хватает наглости мне звонить? Ты внезапно исчезаешь, потом появляешься и еще рассчитываешь на теплый прием?! Кстати, как ты узнал, что я тут?

— ЦРУ помогло. Они следят за тобой со спутника. — Макс рассчитывал разрядить атмосферу, но Афдера не была расположена к шуткам.

— Даже и не думай выкрутиться. В Берне ты ускакал от меня со всех ног и ничего не объяснил. Я не хочу все время страдать. Ты мне нравишься, Макс, и это знаешь. Но я не хочу все время страдать, терпеть боль.

— Мы увидимся, или мне лучше исчезнуть? Я здесь, во Флоренции.

— Лучше исчезнуть.

— Когда увидимся?

— Завтра я встречаюсь в университете с Леонардо Колаяни. Он специалист по Крестовым походам и много знает о книге Иуды. Если хочешь, пойдем вместе.

— С удовольствием. Когда встречаемся?

— Приходи в мой отель к десяти утра. Позавтракаем, потом двинемся к Колаяни и посмотрим, не скрывает ли он чего. Как тебе такой план?

— Отлично. Потом пообедаем?

— Только если узнаю, почему ты от меня убегаешь.

— Объясню, обещаю тебе. Между прочим, про отель я узнал от твоей сестры. Я позвонил, и Ассаль посоветовала мне примчаться во Флоренцию как можно быстрее. Воображаю, что она себе представила.

— Может быть, она все представляет себе лучше, чем мы с тобой. До завтра, Макс.

— До завтра, Афдера.

После этого разговора девушка никак не могла заснуть. Ей надо было много чего выяснить у Колаяни и еще больше — у Макса. Афдера очень хотела получить от них ясные, четкие ответы на свои вопросы.

Наконец она призвала на помощь терпение, немалую дозу снотворного и заснула, да так глубоко, что телефонный звонок разбудил ее не сразу.

— Доброе утро.

— Доброе утро, Макс.

— Я жду тебя внизу, в «Сала Катерина». Поторапливайся.

— Закажи мне крепкий кофе. Во время разговора с Колаяни я должна хорошо соображать. Сейчас приму душ и спущусь.

Через сорок пять минут Афдера вошла в обеденный зал.

— Как ты, Макс?

Кронауэр встал и поцеловал девушку в щеку:

— Рад тебя видеть.

— Я тебя тоже. Где ты был, что делал?

— Из Берна отправился в Лондон, где работал над арамейскими текстами из Британского музея. Кроме того, сирийское правительство предложило мне заняться переводом рукописей, недавно найденных около Пальмиры. Это займет целый год.

— Будешь трудиться на Хафеза Асада?

— Нет. Мне придется работать над арамейскими текстами, случайно найденными близ Пальмиры, которая случайно оказалась на сирийской территории. Если бы ученые занимались своими делами только в демократических странах, то им не удалось бы раскрыть секреты фараонов, исследовать руины Баальбека, Пальмиры и Вавилона, прикоснуться к Великой Китайской стене. Ждать, пока в этих местах воцарится демократия, значило бы отложить на целые тысячелетия изучение большей части древностей. Но расскажи мне, кто такой этот Колаяни?

— Он занимался происхождением книги Иуды вместе с Чарльзом Эоландом, сотрудником Восточного института в Чикаго, одним из виднейших специалистов по папирусам. Колаяни — известный знаток Средневековья, автор многих книг. Он читает лекции в здешнем университете. Оба они много лет работали на загадочного грека по имени Василис Каламатиано.

— Я много слышал о нем, но не знаю, насколько правдивы эти слухи.

— Эоланд и Колаяни пытались проследить путь книги от ее создания до наших дней, однако мне неизвестно, удалось ли им открыть что-нибудь важное. Резек Бадани, мой приятель, каирский торговец древностями, сказал, что встреча с Каламатиано может прояснить историю манускрипта. Поэтому я здесь. — Афдера сделала большой глоток горячего крепкого кофе без сахара.

— Думаешь, этот человек вот так просто выдаст нужные тебе сведения? Вдруг он не захочет говорить или не имеет на это права?

— Может, и так. Но я все равно попытаюсь поговорить с Колаяни и узнать, что ему удалось открыть. Пошли ловить такси. — Афдера допила кофе и положила на стол деньги.

— Вдруг он не пожелает говорить в моем присутствии?

— Я скажу, что ты крупный специалист по раннему христианству. Твое участие в беседе необходимо.

Университетский кампус был полон студентов с книгами в руках. Одни шли на занятия, другие — с занятий. Афдера не без грусти вспомнила время своей учебы.

— Тоскуешь?

— Ты что-то спросил?

— Да. Тоскуешь по студенческим годам?

— Наверное, да. Бабушка послала меня учиться в Оксфорд, а потом — в Иерусалим. В обоих этих местах я жила словно в закрытой хрустальной вазе. Бабушка постаралась, чтобы мы с Ассалью существовали в искусственном мире. Я мало что понимала в реальной жизни, почти не знала, чем занимается бабушка. Наивную девочку интересовали только университетские дела. Нас с сестрой предохраняли от всяких волнений и потрясений, — печально заметила Афдера, наблюдая за парочкой, целующейся на скамейке.

Руки ее были засунуты в карманы пальто.

— Видимо, она оберегала вас таким образом.

— Вероятно. Но в итоге мне досталась в наследство задача, к решению которой я не подготовлена. Бабушка верила в меня больше, чем я сама.

— Мне кажется, ты все делаешь как надо. Ассаль восхищается тобой, говорит, что старшая сестра заменила ей родителей. По-моему, ты напрасно жалуешься.

Афдера промолчала, и они направились к главному зданию, в котором Колаяни читал лекцию по истории Средних веков. Резек Бадани познакомил профессора с Крещенцией Брукс в начале семидесятых, когда та только что приобрела книгу Иуды.

Профессор имел неплохое представление о книге, но Крещенция уверяла его в том, что книга была обнаружена не в Джебель Караре, а в Джебель эль-Туне. Судя по всему, Колаяни и Эоланд настоятельно советовали Бадани продать ей манускрипт.

Оба они были хорошо известны египетским торговцам древностями как в Каире, так и в других местах, где на продажу выставлялись старинные рукописи, и старались купить все папирусы, попадавшиеся им на глаза. В древности этот материал не казался чем-то особенным, теперь же папирусы считались необычайно ценной находкой.

Эоланд прощупывал торговцев, задавая им различные вопросы. В кодексах, например в том, который принадлежал Крещенции, или в тех, что были найдены в Наг-Хаммади, листы папируса были сброшюрованы и сшиты вместе. Колаяни и Эоланд работали на Василиса Каламатиано. Им удалось выяснить истинный возраст книги, от которого напрямую зависела ее стоимость, исследовав способ соединения листов.