Карнавал смерти - Рафаэль Монтес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Повисло недолгое молчание. Мирела медленно шевелила пальцами, машинально передвигая коричневую папку по столу взад-вперед.
– Ваш сын был лучшим другом Сантьяго и Игора, – спокойно констатировала Виктория. – Игор погиб, когда учился в шестом классе. Вы помните это?
– Раньше я жила на той же улице, где школа. Я примчалась туда одной из первых, до приезда «Скорой». Поверьте, такое не забывается. Разбившийся ребенок, весь в крови, на игровой площадке… Игор лежал на земле неестественно изогнувшись, с искореженными руками и ногами… как будто его расплющило, сжало под прессом. Жуткое зрелище.
Виктория изо всех сил постаралась не представлять эту картину.
– Рядом валялся баллончик с краской, – продолжала Мирела. – Они уже тогда баловались граффити. Когда я узнала о том, что сотворил Сантьяго несколько лет спустя, то была поражена до глубины души. Разукрасить черным лица мертвецов – это так… жестоко.
– Ваш сын и Сантьяго дружили до окончания школы?
– Да… Мне кажется, смерть Игора так потрясла обоих мальчиков, что они еще больше сблизились. Создали свой собственный мирок. Сразу после того случая Габриэль начал замыкаться в себе. В четырнадцать у него произошел первый нервный срыв, а потом все стало еще хуже.
– Что вы думаете о Сантьяго?
– Он казался обычным мальчиком.
– Ваш сын когда-нибудь говорил, почему Сантьяго это сделал?
– А разве могут быть какие-то причины вломиться в дом, зарезать трех человек и разукрасить их лица? Габриэль был потрясен, как и все мы.
Виктория отметила, что Мирела избегает называть Габриэля «сыном», как и Атила – Сантьяго.
– Расскажите о припадках вашего сына, – попросила она.
– Они начались внезапно. Габриэль стал более беспокойным и каким-то измученным. Я думала, это просто подростковое. Иногда он на весь день запирался в ванной и ничего не делал. Или начинал волноваться и разговаривать сам с собой. Я отвела его к врачу, и ему поставили диагноз: гиперактивность, психоз и компульсивное сексуальное расстройство. Это казалось мне такой дикостью… Тихий маленький мальчик, воспитанный в соответствии с Божьими заповедями. Ходил на занятия по катехизису и даже совершил первое причастие. Я стала внимательнее присматриваться к нему. Он запирался в ванной семь-восемь раз на дню – минут по десять. Чтобы мастурбировать, подозреваю.
– Габриэль как-то лечился?
– Да, но это не слишком помогало. Он не мог сосредоточиться и постоянно попадал в неприятности в школе. Оценки снизились, табель – просто кошмар. Каждый раз приходилось пересдавать экзамены, и то он еле-еле наскребал на проходной балл. А ведь Иконе не была особо требовательной школой. Там же ему предъявили первое обвинение. Три девочки пришли к директору и сказали, что Габриэль напал на них.
– Напал?
– Я не верила, что он способен на такое. Порой мы слепы и не желаем видеть правду. Девочки сказали, что Габриэль ворвался в туалет и спустил штаны… А потом пытался заставить их потрогать его… – Мирела стыдливо опустила глаза. – Там не висело камер, так что доказательств у девочек не было. Габриэля только отстранили от уроков на неделю и перевели в другой класс.
Виктория дала Миреле успокоиться и спросила:
– А было и другое обвинение?
– Мой сын поступил в университет на фармацевта – одному богу известно как. Это казалось чудом. На какое-то время я поверила, что он изменился. У Габриэля не было друзей, но он стал… как бы это сказать… спокойнее, что ли. Но во втором семестре две женщины, студентка и уборщица, обвинили его в изнасиловании. У них были реальные доказательства. Студентка прошла медэкспертизу: на ее теле осталось много травм. Он связал бедную девочку веревками и жестоко избил. ДНК Габриэля была повсюду. Его арестовали, судили и признали виновным. У него диагностировали расстройство личности. Никто не упоминал об этом раньше, но когда что-то подобное случается, то наваливается все сразу, не так ли?
Указательным пальцем она подтолкнула папку в сторону Виктории. Та открыла ее и увидела тонкую стопку бумаги. Кроме копии обвинительного приговора там было медицинское заключение из психиатрической больницы Хейтор Каррильо.
– Судья рекомендовал поместить Габриэля в тюремную больницу. Я очень страдала: он ведь был для меня всем… Но он заслужил это. Так поступить с теми женщинами… Мне пришлось признать, что Габриэль – извращенец и садист. Это непростительно.
Она говорила с поразительным равнодушием.
– Мне очень жаль, – сказала Виктория.
– Не сто́ит. Я счастлива здесь, с моими детьми.
– Ваш сын все еще в больнице?
– Увы, нет. Он сбежал… шесть лет назад. – Мирела сдвинула повыше квадратные очки на переносице. – Точно не знаю, что там произошло. Никто не знает. В больнице случился пожар, сработала сигнализация и началась паника. Габриэль воспользовался шансом и сбежал, прикинувшись одним из врачей.
– Как ему это удалось?
Мирела откинулась назад и сцепила руки под столом. Теперь она выглядела неожиданно хрупкой, напоминая тетю Эмилию. Виктория еще сердилась, но все равно скучала по двоюродной бабушке.
– Лечащий врач Габриэля погиб. – Мирела сглотнула комок в горле. – Габриэль убил его и убежал через главный вход.
– И за эти шесть лет ваш сын ни разу не пытался связаться с вами?
– Если бы он это сделал, я бы сдала его полиции или врачам. Во имя всего святого, Габриэль не способен жить в обществе. Он изнасиловал по меньшей мере двух женщин, убил человека и устроил побег… У меня ничего не вышло. Я потерпела неудачу как мать. В этом тоже есть моя вина. – Она поджала губы. – Хорошо, что я больше ничего не слышала о нем. Теперь эти дети – мои.
Мирела снова положила руки на стол и выпрямилась, как будто случившееся ее не касалось. Поправила прядь волос и совершенно бесстрастно посмотрела Виктории в глаза.
– Полицейские отдали мне дневник Сантьяго, – соврала девушка. – Там часто упоминается ваш сын. В июле девяносто третьего года Сантьяго сблизился с девушкой, которую называл Рапунцель. Габриэль знал ее?
– Вряд ли. Честно говоря, не знаю. Может быть. Габриэль никогда не откровенничал со мной, а после смерти Игора совсем замкнулся. Дружба с этими двумя – худшее в его жизни. Их троицу как будто прокляли. Все сбились с пути. Никто из них не стал счастливым.
Мирела встала, давая понять, что разговор окончен. Провожая Викторию и Джорджа по двору, она рассказывала им, кто из детей ее любимчики. У выхода Виктория
