Двое против ста - Сергей Алтынов

– Мы своего рода санитары общества, – спорил как-то Гладий со своим давним приятелем, соучеником по Карагандинской школе. – Бандит валит бандита, в разборках они валят друг друга десятками, а то и сотнями. Что может быть лучше для нас? Есть человек – есть проблема...

– А наркотики? – спрашивал сослуживец, в то время заместитель начальника министерского СОБРа. – Ведь твои люди, Дима, обеспечивают «крышу» половине столичных пушеров.[21]

– Опять же, санитария. Потребители наркотиков – это отбросы, дно общества. Безвольные, тупые особи. Чем больше они употребляют этого зелья, тем скорее отправятся на тот свет. Получается отмирание нежизнеспособных организмов, человеческая порода улучшается. Жестоко, но против матушки-природы не попрешь. Естественный отбор.

Сам генерал Гладий в течение года сумел побороть отвратительную привычку к табаку, пил умеренно, не чаще одного-двух раз в неделю.

– Ко всему прочему мы помогаем становлению нового класса предпринимателей, защищаем их от бандитов. Ну, разумеется, не безвозмездно, – Гладий подмигнул своему угрюмому приятелю. – Пение «Интернационала», по счастью, в прошлом. Рынок, конечно, имеет и свои минусы, но... Плюсы у него слишком явные!

С этими словами Гладий окинул взглядом только-только отремонтированную комнату его квартиры, в которой он принимал коллегу-приятеля. Тот ничего не сказал в ответ, лишь сдержанно попрощался. Через полтора года он погиб в Чечне при проведении специальной операции. Гладий-Гиммлер же продолжил крепить связи с «рынком» и очень быстро нашел в нем свою нишу. Уже тогда он крепко сдружился с господином Дранковским, возглавлявшим крупную коммерческую структуру. На ГАДа периодически наезжали разномастные бандиты, а Гладий и его коллеги по РУБОПу эти наезды отбивали. Гелий Арнольдович понял, что скупиться на личную охрану нельзя, более того, сумел убедить в этом некоторых своих деловых партнеров. Таким образом, получился «союз промышленников, предпринимателей и господ ментов». Однако нельзя сказать, что деятельность Дмитрия Львовича была гладкой и безоблачной. Некоторые милицейские коллеги и особенно ФСБ не хотели мириться с таким положением дел. Но на тот момент Гладий уже был генералом, и взять его за жабры было не так-то просто. Чеченская кампания дала Гиммлеру возможность избавиться от некоторых обремененных моральными нормами коллег. Они посылались в Чечню, где либо погибали, либо получали серьезные ранения. С ФСБ было сложнее, но Гиммлер на то и был Гиммлером, чтобы суметь выкрутиться из всех передряг. Однако главной головной болью для Гиммлера в середине девяностых был столичный преступный мир, который не желал отдавать свою долю в игорном бизнесе, наркоторговле и секс-индустрии. Профессиональные уголовники имели собственную разведку, контрразведку и весьма неплохих, хорошо оплачиваемых адвокатов, способных развалить любое дело. Сажать «воров» и «бомбардиров» стало весьма проблематично. Московские же коммерческие структуры потихоньку подминал под себя некоронованный король столичного преступного мира по кличке Большой Кахабер. Это был здоровенный сорокавосьмилетний дядя грузинских корней, но столичного воспитания.

– Митя, я даром плачу тебе деньги? – кричал в телефонную трубку Гелий Арнольдович, сообщив об утреннем визите Кахабера Георгиевича в компании своих верных спортсменов-рэкетменов.

Гладий лишь поморщился, но уверил Дранковского, что деньги тот платит не зря... Да, в те годы команда бывших борцов, боксеров и кик-боксеров навела серьезную панику на «зарождающийся бизнес-класс». Крепкие ребята не меньше других хотели найти свое место в рыночном обществе. Натравливать на Кахабера беспредельщиков и подконтрольные группировки было бессмысленно. Этого авторитета боялись, и ни один отморозок не отважился бы на открытое противостояние. Как и группировки с Северного Кавказа. Попробовать прийти к паритетному соглашению и разделу сфер влияния? Нет, это было исключено для Гиммлера. У некоронованного короля были слишком большие аппетиты. С Большим Кахабером Гиммлер не мог найти общего языка еще и из-за старой, мало кому известной вражды. Тогда, в конце 80-х, Гиммлер только-только получил полковничьи погоны, а Большой Кахи был известным в узких кругах картежником и содержателем катрана и по совместительству заместителем директора детской спортивной школы. Звание мастера спорта и успехи в вольной борьбе вполне позволяли ему занимать этот пост. Однажды полковник Гладий возвращался с работы на новеньких «Жигулях», и на одном из поворотов его нагло подрезал видавший виды «Мерседес». Полковник дал оглушительный сигнал, сумел-таки обогнать нахала и вынудить остановиться.

– Ну и чего тебе? – ухмыляясь, спросил горбоносый водитель «мерса», когда Гладий подошел к нему вплотную.

Полковник оценил физические параметры Кахи и понял, что одним рывком вытащить того из автомобиля не удастся. Не теряя чувства превосходства, Гладий достал служебное удостоверение.

– Полковник?! – ничуть не смутившись, произнес Кахи. – А я, между прочим, «динамовский» резерв тренирую. Считай, коллеги... Так чего тебе? Давай по-быстрому, пока я злиться не начал.

– Хамло ты, а не коллега, – только и ответил обескураженный полковник, жалея, что оставил в сейфе табельный пистолет.

– Сейчас я вылезу и ты... полковничек, о таких словечках сильно пожалеешь. Пшел с дороги!

Последние слова были сказаны хозяйским, не терпящим возражений тоном. Да, если бы у полковника был пистолет... Пожалуй, впервые за почти двадцать лет службы в МВД Дмитрию Львовичу пришлось отступить. Ни слова не сказав на прощание, Кахи ударил по газам, а Гладий рванул к телефону-автомату, так как до эры мобильников оставалось еще лет пять-шесть. Полковнику повезло, он напрямую связался с командиром отряда специального назначения при ГУВД и сообщил, что на него, Гладия, только что было совершено нападение. Номер Кахиного «мерса» полковник успел запомнить. Не прошло и часа, как дюжие ребята из спецотряда притащили «коллегу-динамовца» в местное отделение. Сопротивления Кахи уже не оказывал, но на лбу и на скуле у него имелись заметные кровоподтеки. Парни из группы захвата тоже имели хорошие познания как в вольной борьбе, так и в борьбе без правил и ограничений.

– Ну вот, коллега, – торжествующе произнес Гладий, подойдя к закованному в наручники тренеру. – Кто теперь о своих словечках жалеть будет?

– Э, слушай, погорячились и хватит, – примирительным тоном ответил Кахабер.

– Значит, ты у нас «динамовец»... Кахабер Георгиевич, – внимательно изучая документы задержанного, продолжил Гладий. – А у нас по оперативному учету ты проходишь как Кахи-картежник. Содержатель катрана.

Коллеги полковника Гладия успели сообщить Дмитрию Львовичу и эту информацию. С ответом задержанный не торопился. Даже сидя на скамейке, он был почти одного роста с субтильным полковником.

– Кахи... – задумчиво произнес Дмитрий Львович. – Кахи – это ведь, по-моему, Акакий. Так твое полное имя?

– Не Акакий, а Кахабер, – недобро сверкнув небольшими, глубоко упрятанными глазами, отозвался тренер-катранщик.

– Для меня ты теперь Акакий, – проговорил Гладий и вдруг резко ударил «динамовца» ребром ладони под кадык.

Кахабер Георгиевич закашлялся, из глаз его брызнули слезы. Гладий, не будучи атлетом, хорошо знал, как и куда нужно ударить. Недаром его всегда считали толковым перспективным опером. Следующий удар пришелся в перебитую переносицу, и Кахабер оказался на грязном ментовском полу.

– Напрасно, – только и произнес он.

– Товарищ полковник, – подал голос присутствующий здесь же капитан из дежурной части, – он тут телефонами нам угрожал. Мы проверили, ну и... – капитан замялся.

– Что ну и?.. – жестко произнес Гладий.

– Старший брат[22] , – вполголоса ответил капитан.

Полковник не показал вида, но был сильно смущен. Конечно же, притоны-катраны для гебульнической агентуры очень желанны. Поэтому «динамовец» так нагло держался.

– Вот что, Акакий, – пнув «динамовца» носком ботинка в лоб, очень спокойно проговорил Дмитрий Львович, – я тебя отпущу, но если ты еще раз перейдешь мне дорогу и начнешь разевать пасть, как сегодня...

– Войну объявляешь? – серьезным голосом спросил Кахабер.

– Я, Акакий, тебя завалю, – тем же спокойным тоном ответил Гладий. – Обходи меня и ребят из МУРа десятой дорогой.

– Не надо войны, полковник, – уже примирительно заговорил катранщик. – У нас и категории весовые разные.

– Я тебе все объяснил... Раскуй его, капитан.

Дежурный помог катранщику подняться и снял с его запястий наручники.

– А теперь – пшел отсюда! – брезгливо произнес напоследок Гладий.

Позже у полковника начались неприятности по службе. В «покровителях» катранщика были не только кураторы из КГБ, но и высокопоставленный милицейский генерал, некогда тренировавшийся с Кахабером в одном зале. Спасло полковника лишь новое неожиданное назначение. В здании на Шаболовке разместилось только что созданное Управление по борьбе с оргпреступностью, один из отделов которого и возглавил полковник Гладий. Все последующие годы службы на Шаболовке Дмитрий Львович неустанно собирал компромат на Кахабера Георгиевича, набирающего силу в столичном бизнесе. Он и в самом деле серьезно прижал ГАДа, который к тому времени был для Гиммлера и его «коллег» курицей, регулярно несущей золотые яйца. Посадить «Акакия» не было ни малейшей возможности. У него были тесные контакты с контрразведкой. Однако «старший брат» никогда их не обнародует и в открытую на защиту не встанет. Поэтому Гладий решил действовать методами своих «визави» из преступного мира. Именно тогда появилось и условное слово «зеро». Оно и прозвучало в адрес чувствовавшего себя неуязвимым Большого Кахабера.